Пилон для пилота - Зоя Анишкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Каминг-аут?! Импотенция?! Руслана!
Хвала небесам, Натали выходила одна из последних. Ждала возможности со мной увидеться. И, естественно, лично высказать слова соболезнования. Непременно прилюдно и громко.
Стоящие рядом бортпроводники даже улыбаться перестали. Просто стояли, выпучив на меня глаза. Последние пассажиры, сдерживая смех, спешили покинуть воздушное судно, чтобы поделиться суперновостью. Их вез гей-импотент.
Супер. Ничего не скажешь. Где там эта маленькая зараза? Такого в уговоре не было. Она там что, опять себе мозг утягивающим бельем обмотала?
Как только пассажиры покинули самолет, я стал шарить глазами по салону в поисках этой женщины. Ну уж нет. Пусть выкручивается, как хочет. В голове уже зрел план, как нейтрализовать негативные последствия.
Создавалось ощущение, что девушка таки дорвалась до своей маленькой женской мести. Вон как теперь народ перешептывается за спиной. Убью заразу. Зараза, которой и след простыл.
Нет, так не пойдет! Встал в центре и громко спросил:
– И где же ты прячешься, Руслана?
Все вокруг как по команде застыли, широко распахнув удивленные глаза, в которых светилось предвкушение. Правильно, дорогие мои. Сейчас будет турецкая анимация.
– Руслана!
Стал продвигаться вперед, сверкая глазами по всем углам и закоулкам. В туалете, что ли, закрылась? Так это она зря. Тут информация поступила, что сразу же летим обратно через час.
Найду. И выпорю. По-родственному.
Наконец наш юный бортпроводник незаметно дал мне знак, и я скосил глаза вправо, где виднелась аппетитная часть чьей-то не совсем форматной задницы. Допрыгалась.
Подскочил и буквально припер барышню к стенке. Она пыталась просочиться в туалет, но не дошла буквально пару метров. Зафиксировал ее руки и громко строгим голосом спросил:
– Руслана, не подскажете, почему одна из пассажирок, моя старая знакомая, считает, что я совершил каминг-аут и переболел чем-то так сильно, что стал импотентом?
Эта нахалка попробовала вывернуться. Ее губы предательски подергивались, выдавая грядущий хохот. Смешно ей. А вот мне нет.
Вокруг только что воздух не разрядился от моих слов. Народ выдохнул. Все-таки сильны в нашей стране стереотипы. А летать с геем-импотентом не к добру.
Девушка аккуратно, чтобы безумный ржач не прорвался наружу, тихо мне сообщила:
– Понимаете, господин Сташевский, она так напирала на меня, требуя свои пятнадцать, а, пардон, тридцать минут славы, что пришлось выкручиваться.
Народ начинал стекаться в нашу сторону, желая подробностей. Наклонился к ней ближе и процедил:
– Лучше ничего не придумала? Почему гей хоть?
– То есть надо было сразу «импотент» говорить? Так и знала, что ты что-то скрываешь.
Нет, она издевается. Просто невозможная женщина!
– Не могла ничего менее радикального придумать?
Она закатила глаза:
– Мы методы спасения не обсуждали. Откуда мне было знать, что она такая странная? Как сказала про каминг-аут, она едва ли не вприпрыжку кинулась спасать тебя из лап порока.
Девушка фыркнула. Со всех сторон нас стали окружать любопытные коллеги. Первой подошла старшая и невинно поинтересовалась:
– Вам помощь не нужна? Что-то случилось?
Ну да. Конечно же. Помощь они мне предлагают.
– Спасибо, но нет. Дело в том, что моя сводная сестренка решила надо мной подшутить. Шутку я не оценил.
– Ооо! Сестра… – только и успела разочаровано протянуть Анастасия, с досадой покосившись на Руслану. Безмолвный упрек восьмидесятого уровня.
Посмотрел на девушку. Из удивленного ее взгляд стал сначала подозрительным, а потом и вовсе ошарашенным. Вот так вот! И, заметь, без всяких каминг-аутов.
Надо было придумать ей что-то позабористее. А я-то, дурак, старался правдоподобное сочинить да удобное. Чтобы и ей хорошо, и мне неплохо. В следующий раз тоже ляпну первое, что в голову придет.
Вокруг словно все застыло: экипаж, взиравший на нас с удивлением, Иван Иванович, разочарованный, что его звездный час так и не пробил и все тайное перестало таковым быть, и женщина под моими руками с часто вздымающейся полной грудью.
Приоткрытые пухлые губы, едва тронутые блеском, горячие черные глаза, обрамленные длинными ресницами, несколько локонов, призывно выбивающихся из аккуратной прически, и румяные щеки, краснеющие с каждой секундой все сильнее.
Отпрянул от нее как от огня. Руслана глубоко выдохнула, и я поймал себя на мыли, что сейчас мною владеют не то что не братские, но даже далеко не дружеские чувства. Еще не хватало обрадовать общественность эрекцией на фальшивую родственницу.
Надо срочно решить вопрос с любовницей. На худой конец, хотя бы на одну ночь. В такой ситуации и Марьяна сгодится.
Как только я сдвинулся с места, вокруг все отмерло и народ зашевелился. Руслана извинились, спрятала горящие щеки и убежала сдавать торговую продукцию. А я поймал себя на мысли, что украдкой провожаю взглядом ее ладную фигурку.
Надо взять себя в руки. Мне бы об идеальной Наталье думать да жалеть, что упустил такую регулярную приятность, а вместо этого в голову невольно лезли пошлые фантазии с шестом.
Не время! Совершенно не время! Два года уж как-нибудь перебьюсь. Я самодостаточный, уверенный в себе взрослый мужчина, а не пятнадцатилетний подросток в пубертатном периоде.
Повернулся, чтобы отправиться за заданием на следующий рейс, как чуть не налетел на старшую бортпроводницу Анастасию. Она придирчиво осматривала меня, ничуть не смущаясь такого неприличного проявления чувств.
Затем девушка посмотрела прямо мне в глаза и, прищурившись, сказала:
– Сводная сестричка, значит. Армянская? Ну-ну…
– Вас что-то не устраивает в моем рассказе?
Делать мне больше нечего, как объясняться со всякими. Чести много. Но Анастасия уже выпрямилась, улыбнулась какой-то своей очевидной мысли и сделала вид, что странного диалога между нами и вовсе не было.
– Ну что вы, Станислав, мне вообще глубоко безразлична личная жизнь членов экипажа, пока она не мешает работе и не касается меня. Совет да любовь. Братская, разумеется. Пойду готовиться к полету.
И она с осанкой королевы прошла дальше. Неужели мой спектакль был столь неубедителен? Я где-то допустил ошибку?
