Звёздный «Кентавр». Первая ступень - Геннадий Ангелов

— Мы разобьёмся, — шептала испуганная Юнита и сжимала руками мои плечи.

— Командир, командир, — кричал Сенин, — скорость увеличивается, через минуту мы свалимся на Нэкс. Что делать?

Я тем временем пытался штурвалом выровнять корабль. Он не поддавался. Силовые тяги заклинило и это означало неминуемую гибель. Мы уже вошли в плотные слои атмосферы Нэкса, и сейчас должно было случиться непоправимое. Выпустив посадочные костыли, я затянул как можно крепче страховочные ремни и приказал это сделать Юните.

— Всему экипажу, пристегнуться, немедленно.

В последний раз я попытался выровнять штурвал и, напрягая все мышцы, давил на него. Что-то щёлкнуло и он начал вращаться. Я не верил такой удаче и потянул на себя штурвал. Нас выровняло и подхватили мощные потоки ветра. Заметив густые лесные заросли, я повернул к ним, уходя как можно дальше от скал. Сжав штурвал, я зажмурил глаза и приготовился к падению. Корабль падал на деревья, ломая широкие и косолапые ветки. Это и спасло нам жизнь. Три дерева лопнули, как мыльные пузыри, от тяжести «Стрекозы». Последовал глухой удар об почву и треск разлетевшихся вдребезги механизмов. Передние стёкла лопнули напополам. От удара желудок подбросило так, что ещё бы чуточку, и я бы выплюнул его. Вылетело несколько передних зубов и посыпалось битое стекло на голову. Свет погас, и воцарилась тишина, в которой смерть пыталась найти себе союзника.

Глава 38

Срывая ремни, я глубоко вдохнул и посмотрел на Юниту. Она сидела с опущенной на грудь головой, не подавая признаков жизни. И тут я обратил внимание на боль в ноге. Сняв шлем, я посмотрел на ногу. Из неё торчал огромный кусок стекла. Он пробил комбинезон и на несколько сантиметров кожу. Осторожно вытягивая стекло, я зажал рану рукой, останавливая кровь. Связи не было, и я приподнялся, скрипя оставшимися зубами. Выплёвывая выбитые зубы на пол, я достал аптечку и вытащил бинт. Разорвав упаковку, я перебинтовал рану, стягивая её и завязывая бинт на узел.

— Юнита, Юнита, — прошептал я и взял за руку, которая безвольно свисала с кресла. — Ты жива?

Я тормошил её, пытаясь привести в чувства, но она не реагировала. Выбираясь из груды битого стекла и прочих приборов, я выполз на коленях на лестницу. Корабль был мёртв, и только кое-где вспыхивали и горели провода, моргали цветные лампочки.

— Есть кто? — заорал я, выплёвывая сгустки крови. — Люди, отзовитесь…

В ответ было молчание, гнетущее и суровое.

Скатившись кубарем по лестнице, я ударился головой об косяк двери и завыл, как одинокий волк на луну. Сжав кулак, я стучал по обшивке, разбивая в кровь костяшки. Внизу послышался шум и движение. Хромая, я спустился в нижний отсек. На полу я увидел Сенина, он лежал на спине с куском трубы в груди.

— К-к-ком-ман-дир, — услышал я хрип Сенина. — По-мо-ги…

Подбежав к нему, я попытался вытащить трубу, чем доставил ещё большие страдания солдату.

— Я умираю, — шептал он. — Обещай мне, Лёшка, что если сможешь отсюда выбраться, то похоронишь меня на Земле.

— Не умирай, не умирай, друг, я помогу. Терпи, ты же «Кентавр».

Я смотрел на Сенина не скрывая слёз. Он лежал и с трудом дышал. Из рта шла кровь, глаза были стеклянными.

— Обещай мне, воля умирающего — закон, ты же знаешь это…

— Обещаю, — ответил я и положил руку на сердце. — Клянусь друг, я выполню твою просьбу.

Сенин сделал глубокий вдох и, улыбнувшись, замер. Это был последний вздох. Я закрыл ему глаза и перекрестился. После вытащил из груди трубу и отбросил её со злостью.

— Прости, что не смог помочь тебе…

На душе было гадко, и я побрёл по кораблю в поисках Ерофеева. Пропал Шарик, я звал его, но он не отзывался. Ерофеев лежал в куче хлама и тяжело дышал. Разобрав обломки, я помог ему подняться.

— Жив?

— Нас голыми руками не возьмёшь, — ответил он, и опустил голову. Шатаясь и чуть не падая, он уселся и закрыл голову.

— Голова, голова, не пойму, что с ней — шумит, и я почти ничего не слышу.

— Сенин погиб, — сказал я, и ботинками разбросал мусор.

Ерофеев посмотрел на меня мутным взглядом и отключился. Голова у него откинулась назад и он затих.

— Ты, что ты…

Я рванул за аптечкой, раскидывая по пути разбитые шкафы и панели. Вернувшись и доставая нашатырный спирт, я дал его понюхать Ерофееву.

— Какая гадость, — прошептал он, открывая глаза.

— Ещё нюхни пару раз, давай.

— Всё, всё, хватит, уже лучше.

— Сиди здесь, я пошёл искать Тана.

Горели провода, и запах гари выедал глаза. Я скривился и закрыл нос рукой. Тан валялся на полу, его придавило диваном. Рука была зажата ножкой дивана. Приподнимая его, я освободил руку и оттянул. Он, что-то бормотал и поддёргивался. Взяв его за руки, я потянул на выход. Необходимо было открыть корабль и вынести живых, чтобы они не задохнулись.

— Фарги нас уничтожили, — прохрипел Тан. — Будь они прокляты…

— Терпи дружище, сейчас выберемся.

Дверь заклинило, и она не открывалась. Я пробовал ещё и ещё, но ничего не получалось. Через маленькую щёлку между корпусом и дверью дул прохладный ветер. Я оставил Тана, а сам пошёл искать, чем бы открыть дверь. Отломав кусок трубы, я вернулся и вставил её в отверстие. После повис на трубе и начал раскачиваться. Дверь скрипела, но не поддавалась.

— Сейчас я помогу тебе, — сказал Тан, и взялся за край трубы. — Давай на счёт три: раз, два, три…

Мы дружно потянули вниз, и дверь, под натиском, зашипела и открылась. Тан свалился с грохотом на пол. Я вытащил его наружу и прислонил к дереву. Лёгкий ветерок чуть взбодрил меня, и я поковылял за Ерофеевым. Тот был без сознания, и уже не реагировал на нашатырь. Взвалив его на плечи, и кряхтя, как старик от тяжёлой ноши, вынес его на воздух. Падая на траву рядом с Таном, я не верил, что мы остались живы. И тут я вспомнил о Юните, и на сердце навалился весь кошмар случившегося.

— Я потерял её, потерял, — повторял я десятки раз. — Может ещё не всё? Нельзя терять надежду, нельзя. Нужно вынести её на воздух.

Приподнявшись, я посмотрел на корабль. От падения он лежал на боку, как выброшенный на сушу корабль. Прикоснувшись к обшивке, я погладил её рукой, чувствуя импульсы и вздохи машины. Надежды вернуться обратно — нет, я уже понимал это, поднимаясь по лестнице на мостик. Юнита так и сидела неподвижно. Её бледное лицо было похоже на смертельную маску.

— Сейчас, сейчас, — шептал я, приподнимая её.

С глазами полными слёз я нёс на руках самое дорогое для меня существо. Уже на выходе, я что есть сил, заорал:

— Будь ты проклят Нэкс, планета, которая принесла столько смертей.

Тело сотрясали рыдания, я опустил Юниту и упёрся спиной об дерево. Доставая пистолет, я заглянул ему в дуло. Один выстрел и точка. Больше не могу. Я приложил пистолет к груди и поднял глаза. Мне показалось, что в это мгновение всё живое замерло и с напряжением, и интересом наблюдает за мной.

— Мама прости меня, — шептал я, сжимая пистолет. Палец лежал на курке, и медленно давил на него. Последовал один глухой щелчок, за ним другой.

— Рано тебе умирать, командир, — услышал я голос Тана. — Даже Боги против твоей смерти. Посмотри на небо, видишь тёмную точку, которая приближается к нам? Это нэксианский корабль. Им надо подать сигнал, взорви шумовую гранату.

Отбросив в сторону пистолет, и укоряя себя за проявление душевной слабости, я снял с пояса Ерофеева гранату, сорвал кольцо, и бросил на поляну. Взрыв и вспышка света привлекла нэксиан, их корабль завис над нами и искал место для приземления.

Глава 39

Корабль сильно вибрировал и не мог набрать высоту. Истошный вой двигателей не давал сосредоточиться. Я сидел пристёгнутый к кресту и пил тёплый сок. Нас подняли на борт и сейчас мы пытались взлететь. Откуда-то справа, пробивался яркий свет. Я прикрыл глаза рукой и потёр рану на ноге. Нэксиане дали первую помощь и мазью обработали рану. Она чесалась, и я кривился от постоянного зуда. «Н-да, положение у нас незавидное», — думал я, осматривая корабль. Нэксиане казалось, что меня не замечают. Вжимая голову в плечи, я поставил сок на тумбочку и откинул голову. Вспоминая недавний поступок, я заметно нервничал, переваривая эту ситуацию в сотый раз. Корабль наконец-то выровнялся и прибавил скорости. Из задумчивости меня вывел Тан. Он осторожно уселся рядом и тяжело дышал.

— Нам повезло командир, — оказывается не всё потеряно и удача от нас не отвернулась.

— М-да, какая к чёрту удача? Я потерял весь экипаж, а ты говоришь о везении. Брось Тан, не стоит меня успокаивать. Не маленький.

— Я тебе ещё не всё успел сказать, так что не горячись. Ерофеева осматривают врачи, с ним будет всё в порядке.

Он замолчал и положил мне руку на плечо.

— Юнита…

— Что Юнита?