Штрафники берут Рейхстаг. В «логове зверя» - Роман Кожухаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За пару минут штрафники и группа артиллеристов под командой Воронова преодолевают метров сто, почти вплотную приблизившись к противотанковому заградительному рву. На склоне рва первая линия немецкой обороны. Враги настолько убеждены, что русские вот так, внаглую, не осмелятся совершить на них набег, что, даже заметив молча приближающиеся темные силуэты, решают, что это свои, кто-то из моряков-курсантов.
Отчетливый вопросительный оклик звучит на немецком из стремительно приближающегося рва, и в ответ раздается оглушительный низкий «дум-дум-дум» ППШ. Очередь в качестве ответа вполне удовлетворяет спрашивавшего, который с истошным криком валится куда-то на дно рва. Тут же залегшие на его склоне открывают стрельбу из винтовок и пистолетов-пулеметов, но штрафники бьют из своих автоматов и винтовок в упор, с хищным рычанием заскакивая в ров. Напавшие стараются использовать сработавший эффект неожиданности на полную катушку. Еще в прыжке, используя «мосинку», будто копье, насаживают немца на штык или цепляют врага, по инерции вместе с ним скатываясь на дно рва.
XXIII
Дно противотанкового рва заполнено водой. В ней барахтаются схватившиеся насмерть враги, топят, душат друг друга, не давая противнику ни малейшей пощады. Младший лейтенант Воронов в правой руке сжимает длинный охотничий нож, которым дырявит здоровенного унтер-офицера в пятнистой эсэсовской куртке.
Эсэсовец, только что раненный ударом лезвия в печень, лежит на спине, погрузившись затылком в мокрую жижу. Он кричит, совсем беспомощно закрываясь от ударов ножа голыми ладонями. Лезвие дырявит ладони фашиста, кромсает кожу, отделяя мясо от костей, а потом прорывается дальше, вонзаясь в до предела напрягшееся от крика горло.
Вот он, с пробитой насквозь шеей, копошится в конвульсиях, разбрызгивая грязную жижу в стороны, а Воронов, перехватывая трофейный автомат, шагает по дну по колено в воде, короткими очередями сбивая возникающих у кромки фашистов.
Враги наседают. Немцы во что бы то ни стало стремятся выбить из рва непрошеных гостей. Несколько групп эсэсовцев атакуют с обоих флангов и по фронту, со стороны Рейхстага. Кажется, будто они вырастают из-под земли.
Сразу несколько человек вот так, ниоткуда, возникли возле бронеколпака и тут же с автоматами наперевес бросились на штрафников. Ситуация становится критической. Фашистов слишком много, и возникает угроза, что бойцов Аникина возьмут в кольцо, и тогда всем крышка, их попросту перестреляют во рву.
Андрей дает команду отступать. Кокошилов с трофейным «МГ» прикрывает отход своих товарищей. Он установил пулемет на сошки прямо на насыпь и сдерживает фрицев, толпой напирающих со стороны бронеколпака. Во время боя внутри рва Безбородько притаскивает откуда-то две коробки с запасными пулеметными лентами к «МГ», а также несколько оборонительных гранат.
Остальные бойцы спешно пополняют свои запасы магазинов к «шмайсерам» и гранат, собирая их у убитых и раненых немцев. Кто-то отстегивает поясной ремень поверженного противника целиком, с нанизанными на него подсумками, флягой и сумкой для провизии.
Штрафники, подчиняясь приказу Аникина, отходят, но Безбородько, как и положено второму номеру пулеметного расчета, остается со своим старшим, Кокошиловым, который ловит веером своих очередей фигурки перебегающих и постепенно приближающихся от бронеколпака ко рву фашистов.
Этот огонь позволяет первому взводу штрафной роты отойти метров на пятьдесят и залечь в нескольких глубоких воронках, оставленных разорвавшимися здесь крупнокалиберными снарядами 150– и 200-миллиметровых гаубиц.
XXIV
Непрерывный лязгающий стук пулемета разносится еще несколько минут, до тех пор пока ствол не разогревается настолько, что ход пулеметной ленты переклинивает. Кокошилов с матерной руганью вправляет скособочившийся патрон, а в это время Безбородько вынимает из вещмешка запасной, густо смазанный ствол к «МГ».
Оказывается, что в немецком пулеметном гнезде, подавленном беглым артиллерийским огнем, боец поживился не только запасом лент. Кокошилов тут же снимает раскаленный ствол и присоединяет новый.
Немцы, воспользовавшись заминкой в стрельбе русского пулеметчика, стремительно сократили расстояние до огневой точки Кокошилова. Пока первый номер возится со стволом, Безбородько пускает в ход оборонительные гранаты. Они летят в набегающих гитлеровцев одна за другой и рвутся в ногах противника. Сразу несколько немцев падают на землю, корчась от боли. Взрывы разносят осколки далеко вокруг, свистя над головами пулеметчиков-штрафников.
– Отходим! Отходим!.. – кричит Кокошилов своему второму номеру.
Он вскидывает пулемет к животу и посылает по широкому сектору в сторону фашистов свежую очередь. Одновременно он вскакивает на ноги почти в полный рост и, пятясь, вскарабкивается по склону рва. Безбородько делает несколько шагов следом, но падает на измазанный мокрой глиной склон. Кокошилов сбегает к нему и подхватывает левой рукой, подтягивая к себе.
– Ах ты, незадача… – с досадой приговаривает Кокошилов, поднимая парнишку все выше.
Тот пытается ухватиться правой рукой за плечо своего старшего. Левой он держится за грудь. Сквозь пальцы ладони сочится темно-красная кровь. Она, словно вода из родника, туго льется из глубокой раны, проделанной в груди осколком гранаты.
– Потерпи, браток, потерпи… Ах ты, незадача какая… – причитает Кокошилов, подтягивая раненого прочь из рва.
Из ближайшей к пулеметчикам воронки на помощь к им бросаются Капустин и Чаплыгин. Они подхватывают задыхающегося Безбородько и, держа под мышки с обеих сторон, волокут в укрытие.
Сзади, пятясь почти бегом, в сторону врага посылает короткие очереди Кокошилов.
Парня втаскивают в воронку, из которой по немцам ведут огонь Аникин и боец из отделения Латаного, один из новичков, фамилию которого Андрей никак не может вспомнить.
Безбородько уже не дышит. Его окровавленная рука так и застыла, прижатая к развороченной осколком груди. Кокошилов, бросая пулемет на дно воронки, склоняется над погибшим. Он молчит несколько секунд, и взгляд его стекленеет, делаясь отсутствующим, но потом вдруг резко словно включается.
– Гады… гады… гады… – как заведенный повторяет Кокошилов.
Он подхватывает пулемет с земли и, выставив его на сошках на край воронки, начинает опустошать длинную, только что начатую пулеметную ленту. Все это время он что-то приговаривает, но из-за оглушительного грохота, издаваемого пулеметом, ничего нельзя разобрать.
XXV
Позиционная перестрелка между отбившими ров гитлеровцами и штрафниками, которые залегли в воронках в виду здания МВД, продолжалась еще около часа. Начало светать. Все это время с момента начала вылазки пролетело для Аникина, как несколько минут. Немцы не давали ни минуты передышки, стремясь во что бы то ни стало выкурить штрафников с площади.
Израсходовав патроны в своем ППШ, Андрей отыскал в вещмешке запасной барабан. Заправленный под завязку, он увесисто ощущался в ладони по сравнению с опустевшим, израсходованным, который Андрей только что вынул из автомата.
– Товарищ командир… – вдруг окликнул его залегший рядом Чаплыгин.
– Чего тебе? – отозвался Аникин, прищелкивая барабан и перезаряжая затвор.
– Слышите? – затаив дыхание, спросил боец.
– Чего я должен слышать?.. – переспросил Аникин.
Развернувшись на живот, подгребая ногами, Андрей на локтях осторожно подобрался к краю воронки. Действительно, что-то неуловимо изменилось в той каше звуков, к которой слух уже успел привыкнуть. Так же тарахтели пулеметы справа, в районе Кроль-оперы. В сквере, огибающем правое крыло здания Кроль-оперы, продолжался упорный бой второго и третьего взводов штрафной роты с подразделениями эсэсовцев, которые ни за что не желали пускать штрафников на Кениг-плац. По-прежнему доносились звуки боя и орудийная канонада из-за спины – со стороны моста Мольтке, где артиллеристы держали оборону, отбивая очередную контратаку гитлеровцев вдоль набережной Шпрее.
Оглянувшись, Аникин всмотрелся в фасадную стену «дома Гиммлера». Зияющая черными проемами, из которых валили жирные клубы копоти, изувеченная снарядами и минами, она все четче проступала в сером окоеме светлеющего сквозь стойкую пелену дыма предутреннего неба. И тут Андрей вдруг понял, что изменилось.
Огромный, серый, с черными подпалинами гари и копоти куб молчал. От его дымящихся стен во все стороны расходились волны тишины. Это могло означать только одно: отчаянное сопротивление обороны здания МВД сломлено. Нескончаемый ад ожесточенного боя за «дом Гиммлера» закончился.
XXVI
Из черного проема окна на первом этаже высунулась грязно-серая фигурка. Перекатившись через подоконник, она, пригибаясь, заспешила в сторону воронок.
Последние метров десять до ближайшей воронки посланец преодолевал на брюхе под пулями, сыплющимися на него со стороны рва. Бойца втащили в ближайшее укрытие, а спустя несколько минут, сбив огнем прикрытия, обеспечили его перемещение в воронку, где находился командир взвода.