Все вокруг мертвы - Шарлин Харрис

После разговора Софи-Энн с ее заклятым врагом, я думала, мы рванем в номер делегации Арканзаса в следующую секунду. Но может быть, королева была не столь уверена, как это звучало. Вместо того чтобы живо раскрыть карты перед Дженнифер Кейтер, Софи-Энн мешкала. Она слегка добавила лоска, поменяла обувь, искала ключ от номера, и так далее. Потом ей позвонили сообщить, что для того, чтобы люди из ее делегации могли воспользоваться службой доставки в номера, необходимо положить деньги на счет номера. Так прошло более пятнадцати минут, прежде чем мы смогли выйти из комнаты. Сигиберт вышел из двери, ведущей на лестницу, и встал рядом с Андре в ожидании лифта.

Дженнифер Кейтер и ее команда располагались на седьмом этаже. Никого не было возле ее дверей: я догадалась, что при ее статусе ей не положен личный телохранитель. Андре учтиво постучался, и Софи-Энн выпрямилась в ожидании. Сигиберт снова завис, подарив мне неожиданную улыбку. Я постарался не вздрогнуть.

Дверь приоткрылась. Внутри было темно.

Запах, доносящийся из-за двери, был очевиден.

— Итак, — сказала королева Луизианы живо. — Дженнифер мертва.

10

— Зайди и посмотри, — сказала мне королева.

— Я? Да любой из вас сильнее меня! И менее испуган!

— И мы все подпадаем под ее иск, — отметил Андрэ. — Там не должно быть нашего запаха. Сигиберт, пойдешь ты.

Сигиберт скользнул во тьму. Дверь напротив открылась, и оттуда вышла Батания.

— Я чувствую запах смерти, — сказала она. — Что случилось?

— Мы пришли по приглашению, — сказала я. — Но дверь была открыта. Там что-то не так.

— Вы не знаете, что случилось?

— Нет, Сигиберт выясняет, — объяснила я. — Мы ждем.

— Позвольте мне позвать свою напарницу. Я не могу оставить дверь Кентукки без охраны, — она вернулась в номер, чтобы позвать: «Кловэч!» По крайней мере, я думаю, что пишется это так, но она произнесла «КлохВОШ».

Появилась своего рода Батания-Младшая: такая же бронированная, но в уменьшенном масштабе; моложе, каштанововолосая, менее страшная… но все еще вызывающая ужас.

— Разведай обстановку, — приказала Батания, и без единого вопроса Кловэч вытащила свой меч и осторожно направилась в апартаменты. Просто как в кошмарном сне.

Мы ждали, затаив дыхание — ну, во всяком случае, я. Вампиры вообще не дышат, а Батания взволнованной не казалась. Она заняла место, откуда могла наблюдать за открытой дверью Дженифер Кэйтер и закрытой дверью короля Кентукки. В ее руках был меч.

Лицо королевы выглядело почти напряженным, возможно, даже взволнованным. То есть чуть менее бесстрастным, чем обычно. Сигиберт вышел и без слов покачал головой.

В дверях появилась Кловэч.

— Все мертвы, — сообщила она Батании.

Батания ждала.

— Обезглавлены, — уточнила Кловэч. — Эта женщина была, ээ… — судя по всему, она подсчитывала в уме, — в шести частях.

— Это плохо, — сказала королева, и в то же время Андре сказал:

— Это хорошо.

Они обменялись раздраженными взглядами.

— Люди есть? — спросила я, стараясь говорить тихо. Я не хотела привлекать внимание, но должна была узнать, насколько все плохо.

— Нет, только вампиры, — сказала Кловэч после того, как получила позволяющий кивок от Батании. — Я видел трех. Они довольно быстро разлагаются.

— Колвэч, войди и вызови Тодда Донати.

Та молча скрылась в номере Кентукки и сделала звонок, который произвел эффект взорвавшейся бомбы. В течение пяти минут на участок перед лифтом набилось множество народа всех видов, сортов и сословий.

Похоже, всем заправлял мужчина в темно-красной рубашке с надписью «Охрана» на кармане. Должно быть, это и был Тодд Донати. Это был бывший полицейский. Он рано вышел в отставку, поскольку большие деньги можно было сделать только на работе в охране нежити. Но это не означало, что он любил вампиров. Сейчас он был просто в ярости из-за неприятностей, свалившихся на него уже в самом начале саммита. Это все было свыше его сил. У него был рак, я услышала это четко, хотя и не могла определить, какой именно. Донати хотел работать так долго, как сможет, чтобы обеспечить свою семью после того, как уйдет, и он был раздосадован, что стресс и напряжения это расследования исчерпают его силы. Но он был полон решимости вести это дело.

Когда появился вампирский босс Донати — менеджер отеля — я узнала его. Христиан Барух был на обложке журнала «Клык» (вампирская версия «People») несколько месяцев назад. Барух родился в Швейцарии. В своей человеческой жизни он создал сеть модных отелей в Западной Европе и управлял ею. Он сказал одному из вампиров, работавшему в том же бизнесе, что если бы его «привлекли» (не только к вампирской жизни, но и в Америку), он мог бы запустить сеть выдающихся прибыльных гостиниц для вампирского синдиката, и что он был бы обязан и за то, и за другое.

Теперь Христиан Барух имел вечную жизнь (если он будет избегать острых деревянных предметов), и вампирский синдикат отелей греб деньги лопатой. Но он не был ни охранником, ни экспертом силовых структур, ни полицейским. Конечно, он мог бы оформить интерьер отеля или сказать архитектору, в скольких номерах необходимо установить бары со спиртным, но для чего он был нужен в этой ситуации? Наемники-люди смотрели на Баруха с кислыми физиономиями.

Барух был одет в костюм, который выглядел замечательно даже для такого неопытного глаза, как мой. Я была уверена, он делался на заказ, и стоил целое состояние.

Толпа оттеснила меня к противоположной стене к двери какого-то люкса — Кентукки, я думаю. Она все еще была закрыта. В этой сутолоке двум Бритлингеншам придется охранять своего подопечного с особой тщательностью. Гвалт стоял неимоверный. Я оказалась рядом с женщиной в униформе охранника. Одежда была точно такой же, как у бывшего полицейского, только без галстука.

— Вы думаете, это нормально, что здесь так много народа? — спросила я.

Я не хотела бы говорить этой женщине, что ей делать, но черт подери! Она что, даже не смотрела «Место преступления»?[27]

Мадам Секьюрити одарила меня тяжелым взглядом.

— А Вы что здесь делаете? — спросила она так, будто это было очень важно.

— Я здесь потому, что была с группой, которая нашла тела.

— Ну, тогда просто сохраняйте спокойствие и позвольте нам выполнять нашу работу.

Она сказала это с самой высокомерной интонацией, на которую, видимо, была способна.

— Какую работу? Вы, насколько я вижу, ничего не делаете, — сказала я.

Ладно, может быть, мне и не следовало говорить это, но она действительно ничего не делала. Мне казалось, что ей следовало бы…