Русь. Другая история - Михаил Голденков

Более красноречиво про культуру Москвы первых двух веков после распада Орды рассказывают московские надписи. Мы уже рассмотрели арабески на шлемах московитян. Сейчас посмотрим на московитские монеты XIV-XVI вв.

На монете Дмитрия Донского 1380-х гг. арабской вязью написано:

«Султан Тохтамыш верховный хан, да продлятся его дни».

Любопытна монета, которую приводит в своей книге «Удельные, великокняжеские и царские монеты» Э. К. Гуттен-Чапский (СПб., 1875), па которой написано:

«Спаскаа монета Султана справедливого Джанибека… Аллаху! Мухаммед султан».

Монета Ивана III изображает Борака — священного коня пророка Магомета (А. А. Бычков. Киевская Русь, страна, которой не было? М.: Астрель, 2005). Монеты московских государей выдают их исламскую суть во все годы до реформ Петра.

Естественно, что такое православие не признавали греки, за что их консультант Максим Грек, пытавшийся направить московских священников на путь истинного греческого православия, угодил в тюрьму. Не признавали Москву как центр православия ни армяне, ни грузины, чье православие было куда как более древним и более каноническим. Русские православные ВКЛ считали Римского папу главным христианским священником после падения Константинополя. Главным религиозным центром русских оставался Киев, а не Москва, за что русины ВКЛ прослыли в Москве униатами.

Самое главное: в Москве нет и никогда не было Софийского собора, даюшего право быть столицей православной епархии. Таковые были и есть в Киеве, Полоцке и Новгороде, но не в Москве. Этим все сказано. В том, что в Москве до Петровских реформ мы имели нечто среднее между мусульманской и ранней христианской (арианской) религиями и почти чисто финский язык мордовских народов, нет ничего обидного или унизительного. В самом деле — самобытнейшая культура Урала с элементами Азии и Европы! Но претензии Москвы вдруг считаться «третьим Римом» понять было сложно и тогда, и сейчас!

Захват Иваном IV Новгорода сложно назвать «присоединением» или «собиранием» русских земель. Так же «непосредственно» московский государь вторгся в пределы Ливонского Ордена, что московские историки по сей день пытаются оправдать некоей «справедливой войной за исконно русские земли», за «выход к Балтийскому морю». Но на Балтике у Москвы не было ни одного города, ни одного села! У Новгорода — были. Покорив Новгород, московский царь возомнил, чю имеет право и на земли Ордена и Швеции! Усевшись явно не в свои сани, Иван IV был бит всеми державами Балтики, объединившимися, чтобы обуздать агрессора. Все, чего добился Иван, — развал Ливонского Ордена. Но земли ливонцев поделили не московитяне, а шведы, русины и датчане. Московия понесла тяжелые потери (хотя люди никогда не были ценны для московских государей — ни при царе, ни при коммунистах) и оставила все захваченные земли, потеряв и свои, ушедшие в Швецию и Литву (юрод Велиж).

То, что московский государь в Новгороде повел себя вовсе не как христианин по отношению к священнослужителям и православным святыням, доказывает то, что упорно игнорируют российские историки: Иван IV был другой веры, не важно, как она называлась. Он не был как таковым православным и русским человеком. Царь, конечно же, таковым себя считал, но этот душитель и тиран, прозванный Ужасным (Екатерина Великая приказала изменить это прозвище на Грозный), не являлся православным человеком, каковым никогда не был Андрей Боголюбский, захвативший в XII в. Киев и разрушивший его храмы. Князей, вернее, ханов Московии и Суздальской земли уже потом (в XVIII-XIX вв.) называли благозвучными именами русских православных людей, но эти люди выдают себя полностью, демонстрируя свою нехристианскую суть в отношении к православным праздникам, храмам и священникам.

Никто не говорит, что московитская религия была хуже или лучше. Она была другой,что и проявлялось во время войн. Обидно, что Москва, расправившись с этой собственной религией и культурой, упустила уникальнейший шанс быть посредником и величайшим авторитетом между христианскими и исламскими странами. И сегодня каким-то мистическим образом ситуация очень похожа. Не упустит ли свой шанс Москва на этот раз?

Этнические войны.

XVII-XVIII вв.

Еще одно любопытное отличие русского государства ВКЛ от Московской Руси — крестьянские войны, которых вообще не было в русской Литве и которые раз за разом сотрясали земли Московии.

Однажды, правда, территорию ВКЛ задели еврейские погромы казаков Хмельницкого, но то была война Украины с Польшей, война разорившихся малоросских гетманов с польской шляхтой и ростовщиками. В самой же Литве никаких войн из-за крестьянского вопроса не возникало.

Советские историки выдавали так называемые крестьянские войны Болотникова, Разина и Пугачева за чуть ли не пролетарские революции, мол, классовая борьба угнетенных с угнетателями. Современные российские историки эту чушь, конечно же, отрицают, мол, обычные бунты Смутного времени, итог экономических и политических передряг.

Однако вызывает интерес географическое происхождение всех этих войн, как и их популярность у простого населения. И вообще, стоит в XVII в. какому-то сомнительному ополчению или бунтарскому войску направиться в сторону Москвы, как их всюду встречают словно освободителей!

Оба похода на Москву русинских авантюристов «проекта» Лжедмитрий оказались весьма успешными. В первом случае (1604 г.) в Москву отправился Гришка Отрепьев, «выживший царевич Дмитрий». Неудивительно, что советская историография выдавала Отрепьева за поляка. Сложно было историкам согласиться с тем, что Отрепьев — русский человек. Польша не имела к авантюре Отрепьева никакого отношения. Как справедливо замечает историк Скрынников, польский король не дал Отрепьеву ни денег, ни войска.

Но Лжедмитрия встретили с распростертыми объятиями. Он без труда вступил в Москву. Его неприятно поразили азиатские обычаи этого города. Лжедмитрий даже собирался перенести столицу московской России в другой город, более западный. Но не успел. Его убили, но не народ, а кучка бояр. Однако успех предприятия родил его продолжение — Лжедмитрия II.

Не меньшей поддержкой пользовались у населения и войны Болотникова и Разина. Армия Болотникова — это в основном жители южных областей, а также Тулы и Рязани. Сами названия городов Тула и Рязань — финские. Рязань — это несколько исковерканное имя мордовско-финского племени эрзя, некогда большого и славного, которое окончательно обрусело лишь к середине XX в. Известный российский и советский скульптор Степан Эрзя был также из-под Рязани. В его годы (1910-е - 1920-е) этот народ, пусть и совсем маленький, еще существовал.

В XVII в. эрзя, мордва, вепсы, мурома и другие финские жители Московии не то чтобы просто были — они жили своим миром, со своей религией, своим языком и манерой одеваться. Им были непонятны реформы и перемены в Москве, которая из кожи вон лезла, лишь бы побыстрей стать русской, не обращая внимание на то, чего же хочет многочисленный угро-финский народ за стенами Кремля.

А народ хотел жить по традициям своих предков, говорить на языке своих отцов, молиться, как молились деды и прадеды, носить чалму на голове и прикрывать платками лица женщин.

Сейчас в книгах многих российских писателей-историков (А. Бычков. Киевская Русь — страна, которой не было?; С. Алексеев. Степан Разин) можно видеть прижизненный портрет С. Разина (он, человек с Дона, изображен в чалме), но в былые времена этот портрет по понятным причинам прятали. Это говорит о том, что сельские россияне XVII в. — это пока не русские люди, в отличие от жителей некоторых крупных городов.

На прижизненном портрете Емельяна Пугачева, в отличие от стереотипного представления (уже тюремного портрета Пугачева), изображен мужчина с выразительными темными глазами, абсолютно без бороды, но с длинными усами, в лохматой папахе. Вылитый крестьянин Трансильвании или Венгрии! В армии Пугачева, что и отражено в «Капитанской дочке» Пушкина — все так называемые «нацменьшинства» (казаки, удмурты, татары, мордва, башкиры и прочие угро-финны и тюрки), которые и составляют основное население Российской империи.

Войны Болотникова, Разина и Пугачева — это, конечно же, не совсем крестьянские войны. Их причина не только в крестьянской крайней нужде и общем обнищании, как в случае восстания Богдана Хмельницкого. Это этнические войны, выход накипевшего недовольства реформами Москвы, которые она активно проводила именно в течение XVII в., дабы стать Россией, а не постордынской Московией с религией, больше похожей на ислам. Известно, что деревня всегда более патриархальна и консервативна в своем жизненном укладе. Кое-где в Пермской области на селе до сих пор чтят языческих богов. Так что же тогда творилось двести и триста лет назад, не трудно представить!