Чёрный всадник - Владимир Малик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Благодарю тебя, Гази-бей. — Мурза пожал собеседнику руку. — Об одном прошу тебя — никому ни слова!
— Охотно обещаю. Тем более что это мне ничего не стоит! — Салтан весело рассмеялся.
— Когда выезжаешь?
— До рассвета тронусь… Теперь день короткий, а я хочу по дороге заглянуть в окрестные села, чтобы не с пустыми руками возвращаться в Крым. Ха-ха-ха!
— Чора не заставит себя ждать. Будет вовремя!
Они расстались, и каждый пошёл своей дорогой: Гази-бей к воротам, а Кучук нашёл сына и с ним, никем не замеченный, скрылся между постройками. Переждав там некоторое время, пока все разошлись с площади, выглянул из-за угла и шепнул:
— Пошли!
Они прокрались мимо гетманского дома, мимо заметённых снегом конюшен, откуда слышалось фырканье лошадей, и быстро направились к дому, отведённому гетманом для семьи Звенигоры и трех янычарских старшин. Там из окон струился свет. Кучук остановился у плетня, заглянул во двор и, приложив ко рту ладони, трижды глухо кашлянул:
— Кх, кх, кх!
Из темноты в ответ донёсся такой же кашель. Скрипнул под ногами снег — из-за плетня показалась островерхая татарская шапка.
— Сюда, мурза! Сюда! — Дозорный поднялся во весь рост.
— А где остальные? — спросил Кучук.
— Все здесь, в засаде…
Кучук и Чора перепрыгнули через невысокий плетень и пошли следом за сейменом, который провёл их в укромное место между сараями, откуда были видны крыльцо и окна хаты. Здесь, закутавшись в тёплые кожухи, стояли ещё трое. Увидев мурзу, они поклонились ему.
Это были преданные Кучуку люди, готовые выполнить все, что бы он ни приказал.
— Одежду захватили? — спросил мурза.
— Захватили.
— За хатой следили все время?
— Да.
— Ну и что?
— Девчата вернулись в сопровождении двух турок. Третьего с ними не было.
— Придётся отправить их к праотцам, — твёрдо сказал мурза. — Жаль, что нет третьего: и его б заодно, чтобы не поднял тревоги прежде времени… Ну, ладно, подождём, пока все уснут!
Он опёрся о деревянную стену и не отрываясь смотрел на освещённые окна. Ждать пришлось недолго. Вскоре скрипнула калитка — и во дворе возникла тёмная фигура.
— А вот и третий, — прошептал Кучук удовлетворённо. — Всех разом и накроем.
Но этот третий повёл себя совсем не так, как подобало бы хозяину. Он перебежал через двор и, вместо того чтобы подняться на крыльцо, стал дубасить кулаком в окно.
В двери появился Сафар-бей.
— Кто здесь?
— Азем-ага приказал, чтобы ты, Сафар-бей, с Якубом-агой немедленно прибыли к нему! — послышался голос незнакомца.
— Что там стряслось?
— Не знаю… Приказано — немедленно!
Сафар-бей помолчал с минуту, потом скрылся в хате. Немного погодя вышел с Якубом, и в сопровождении посланца Азем-аги они вышли со двора.
— Кажется, нам помогает сам аллах! — снова прошептал Кучук. — В хате остались одни женщины да немощный дед, который не сможет оказать сопротивления…
— Что мы с ними сделаем, отец? — спросил Чора.
— Посмотрим…
— Мне не хотелось бы их убивать!
— Свяжем — и пускай лежат до утра.
Переждав некоторое время, Кучук дал знак своим людям и, озираясь вокруг, начал медленно приближаться к хате. Но вдруг замер, прислушался и быстро присел за сугробом. Чора и сеймены затаились около него.
Кто-то вошёл во двор и направился прямо к крыльцу. Мурза мысленно выругался. Все так удачно складывалось, могло обойтись без драки и кровопролития, а главное, без шума и крика. Так нет — принесла нелёгкая кого-то из этих зазнавшихся турок! Что ж, придётся пускать в ход оружие!.. Он напряжённо вглядывался в темноту, лихорадочно прикидывая, что делать: прикончить непрошеного свидетеля сейчас или дать ему подняться на крыльцо?
Но пока незнакомец проходил освещённое место у окна, Кучук узнал в нем переодетого в татарскую одежду Свирида Многогрешного. Мурза удивился: что ему здесь нужно, да ещё в таком виде?
Не менее поразительным оказалось и появление вслед за Многогрешным его пахолков, тоже в татарской одежде.
«Эге-ге! Тут пахнет жареным, черт подери! — едва не присвистнул мурза, но вовремя удержался. — Что же затевает этот бешеный Юрась? Ведь Многогрешный здесь явно не по своей воле, а по приказу гетмана…»
Мурза подал знак своим людям, чтобы оставались в укрытии и не выдавали себя ни шорохом, ни звуком, а сам улёгся в пушистый снег и, осторожно выглядывая из-за сугроба, продолжал следить за тем, что делается возле хаты.
Тем временем Свирид Многогрешный подошёл к двери и забарабанил в неё. За шумом ветра мурза не услышал, что он сказал, но видел, как на пороге показался лысый дед. Пахолки тут же толкнули старика в грудь и стремглав бросились в хату. Многогрешный остался на крыльце.
В хате послышались приглушённые крики, шарканье ног. Потом наступила тишина. Только ветер свистел да жалобно скрипела старая корявая груша у крыльца.
Вскоре дверь распахнулась, пахолки вынесли два длинных тяжёлых свёртка и растворились с ними в ночной тьме.
Кучук вскочил и со злостью топнул ногой. Проклятье! Из-под самого носа вырвана редкая добыча, которую он облюбовал ещё за Днепром! У него не осталось сомнений, что Многогрешный выкрал девчат.
Мурза поднял своих людей.
— Видали?.. Мы не должны потерять их след! Пошли! — коротко приказал он и первым тронулся вслед за похитителями.
Чора поравнялся с отцом, спросил взволнованно:
— Они выкрали девчат?
— Да.
— Для гетмана?
— Должно быть.
— О аллах, мы лишимся их!
Но Многогрешный миновал площадь, гетманский дом и повернул к посадским воротам. Значит, девчат несут не к гетману? Куда же тогда?
Видно было, как Многогрешный, а за ним и его пахолки со своей добычей без всякой задержки прошли мимо стражи и торопливо направились в сторону Шполовцев.
Это затрудняло преследование. Шполовцы — предместье большое, с множеством запутанных улиц и закоулков, в которых легко сбиться со следа. Кроме того, здесь живёт много горожан, размещены татарские и турецкие отряды. О том, чтобы отбить девчат, как надеялся Кучук, нечего было и думать. Такой шум начнётся — поднимется весь город.
Давно раскусив характер Юрася Хмельницкого, человека жестокого и мстительного, Кучук теперь понял: гетман не простил обиды и готовит над девушками мерзкую расправу. Вот только какую? Убийство? Вряд ли. Да и не посмеет он сделать это в Немирове, поскольку дело касается турчанки, брат которой служит в войске падишаха. Продажа? Тоже маловероятно… Тогда остаётся подарок?.. Но кому? Конечно, какой-то высокопоставленной особе, которая своей властью может покрыть преступление гетмана! Паше Галилю? Великому визирю? Или… самому падишаху?