Сокровища Валькирии. Правда и вымысел - Сергей Алексеев

Вместе с заходом солнца у реки стало холодно, я начал зябнуть и искать себе нору: под брезентовой штормовкой у меня олимпийка (раньше так назывались спортивные костюмы), футболка и больше ничего, свитер остался в рюкзаке, – и ноги мокрые. Найти топливо и развести костер было еще можно, да ведь сразу привлечешь к себе внимание, а где-то тут бродит ворюга и, поди, жрет мою тушенку с пряниками, гад!

Особенно пряники жалко, лучшая пища в маршруте, если еще с хлебом их есть, так и сытная…

Пожалуй, воспоминание о пище и воре с собакой толкнуло на решительный шаг – да что я боюсь? Так и буду сидеть всю ночь, трястись от страха и мерзнуть, а он будет сшиваться где-нибудь неподалеку и смеяться. На хрен, пусть этот дикарь боится!

Я поднялся повыше от болотистого берега, нашел место возле ручья, вдоль которого ходил к озеру и стал готовить ночлег. Лес тут был бедноватый, угнетенный, похожий на тундровый, однако заготовить настоящих дров на всю ночь было можно. Нарубил лопатой сушняка, собрал кое-какой валежник, хворост и запалил костер. И уже при его свете повесил ботинки и носки сушиться, после чего наломал лиственничных веток, сел к огню и стал есть хвою. Она распустилась недавно, была еще мягкая и кисленькая – сразу вспомнилось детство, когда мы с началом весны переходили на подножный корм и ели в лесу все подряд, от стеблей дикого горошка и колбы до сосновых почек и вот этой хвои.

Ведь и вкусно казалось!

Вместе с огнем незаметно исчезло повышенное чувство опасности, прекратился процесс одичания, я тихонько, исподволь начал прокручивать в памяти весь этот потрясающий день и уже приблизился к фаталистической мысли, что ночевать остался не случайно, завтра уйду к той точке, где был сегодня утром и еще раз посмотрю восход солнца над Манарагой. Эх, был бы фотоаппарат, да еще с цветной пленкой!.. Но его вместе с ружьем, приемником и бивнем украли еще из коляски мотоцикла возле УВД.

Между прочим, дважды в жизни лишался походного имущества!

Я открестился от ассоциаций, общипал хвою с последней ветки, перевернул ботинки на колышках и сел так, чтоб можно было дремать.

Единственное оружие, заточенную лопатку, положил под руку.

Наш ОМСБОН в военный период готовился для спецопераций – поиска и ликвидации диверсионно-разведывательных формирований противника. Проще говоря, мы должны были уничтожать группы «зеленых беретов», заброшенные в наш тыл. Мы посмеивались над собой и задачами, которые предполагалось выполнять, особенно, после просмотра спецфильмов, где показывали, как готовят американских диверсантов. Понятно, что снимали они сами и хотели нагнать на нас страху, и выглядело все эффектно, особенно тренировки в обстановке, приближенной к боевой, и психологическая подготовка.

У нас было все проще и, возможно, надежнее, как лом: раз в месяц нам показывали самбо, раз бегали на лыжах или совершали марш-бросок по дачным местам Подмосковья, правда, стреляли много и часто, в том числе ночью, кидали боевые гранаты. Однажды нас танками обкатывали и еще в учебке газом окуривали. Самое главное, учили драться подручными предметами, особенно саперными лопатками, и мне еще тогда понравилось это отличное оружие для рукопашного боя. Пожалуй, только штык устоит, а против шашки можно сражаться на равных.

Так что дикаря с дубиной, укравшего рюкзак, я бы сделал и тут же прикопал…

Холод с реки тянул по руслу ручья, скалы на Манараге все еще светились, хотя солнце зашло, и мне как всякому замерзающему, казалось, там тепло, и следовало бы остаться на ночлег у скал на вершине. Я так долго смотрел на эти светлые зубья, что сам себя загипнотизировал и уснул с ними в глазах. В сознание же затвердил сигнал: как только погаснет костер – проснусь.

Когда же я проснулся, скалы все еще сияли, разве что теперь с другой, восточной стороны – это означало утро!

И костер все еще горел, будто минут десять назад кто-то подбросил дров! Я не чувствовал холода, не продрог, босые ноги, вытянутые к огню, были приятно горячими. С реки по-прежнему дуло, в рассветном небе среди гор бодалась знобкая, фиолетовая туча, синий воздух напоминал зимний, морозный, на лопатке вон иней выступил!

А я, проспавший всю ночь сидя, с обтянутой спиной, не замерз!

Да, такого не бывало, хотя у костров в общей сложности я проспал года три кряду, зимой и летом. Просыпаешься через каждые двадцать минут, огонь или потух, или сильно разгорелся, то штаны тлеют, то дым на тебя повернул, все затекло, онемело, в глаза будто песку насыпали, сапоги или пересохли и скукожились, или сырые остались, а ведь с утра на работу, маршрутить. Это только в книжках пишут, как здорово спать у костра!

Тут же в теле радость, хочется вскочить, попрыгать, крикнуть что-нибудь, будто у родной матушки на перине спал. И ботинки сухие, носки искрами не побило…

И поймал себя на мысли, что не хочется уходить от этого ручья, оставлять прибежище, угнетенный, ленточный лесок, и снова лезть в каменные развалы. Судя потому, как невидимое солнце подкрашивало скалы на Манараге, мне уже давно надо было переправиться на ту сторону, уйти к западному склону горы, откуда вчера наблюдал восход, и стоять на плите. Я безнадежно опоздал, и потому забрался на камень тут же, возле ручья, с южной стороны, встал лицом к Манараге и стал ждать.

Прошло десять, пятнадцать минут, отчего-то вспомнилось, как стоял под окнами Надиного дома – это еще когда мы учились в техникуме и дружили, и тоже ждал, когда ее отпустят родители погулять часа на два (тогда держали ее в строгости). Как восхода солнца ждал…

Минуло полчаса, я уже видел, как разгорелись останцы, и им бы сейчас сплавиться, политься вниз, но они лишь зардели, как угли от ветра, и подернулись пеплом. Солнце выкатилось из-за восточного хребта и потянуло к с своему полуденному зениту.

Разочарование было таким, как в детстве, когда мы тайными ходами пробирались в клуб, прятались в досках за экраном и ждали кино, чтоб посмотреть его наоборот (с другой стороны экрана), а дядя Гена Колотов напивался с кем-нибудь еще до сеанса и засыпал в кинобудке…

Ладно, отрицательный результат – тоже результат…

Однако утешение было слабым, особенно когда вспоминал вчерашнее феерическое, неземное действо. Будто возле самого солнца побывал и увидел, как зарождаются, и как уходят в космос знаменитые протуберанцы, высвечивая его, может быть, на расстояние в десятки световых лет! Пусть даже меньше, пусть всего на нашу галактику или всего одну солнечную систему, но и в сильнейшем волнении я же успел высмотреть некие световые, объемные конструкции? Сейчас, во второй раз, я бы не орал от восторженного страха, не срывал глотку, а наблюдал с холодной головой и запоминал, запоминал все, если нет фотоаппарата. Мне вчера было страшно, потому что не знал сюжета, развития событий, чем все закончится…