Цикл аномалии - Ша Форд

Я закричала. Звук не достиг моих ушей, но я чувствовала знакомую боль и напряжение в горле, когда оно расширилось до предела, освобождая место для нечестивого шума, разрывающего мои легкие.

Фрэнк разговаривал со мной. Где-то в отдаленном уголке сознания я слышала урчание его динамиков. Но я не могла разобрать, что он говорил.

Я просто кричала и кричала.

Я кричала, наверное, секунд тридцать после того, как шум пилы прекратился — просто потому, что в этих криках было так много ужаса, что я не могла остановить их, пока они не закончились. Это было все равно, что пытаться помешать мусоровозу скатиться с холма.

— Ах. Вот в чем проблема.

Голос Фрэнка доносился издалека. Влага покрыла мои щеки и щипала глаза; мои слова просачивались между рыданиями:

— Что … проблема?

— У тебя опухоль в затылочной доле. Эта опухоль блокирует датчики, которые жизненно важны для зрения.

— Я не понимаю.

— Ты вообще знакома с анатомией мозга?

Мозг.

Вот. Это слово я не могла вспомнить, как только кошмары овладевали мной. Я впилась в него, позволяя ему прокручиваться в моей голове снова и снова. Может, если я достаточно подумаю об этом слове, я его не забуду.

Мозг.

— Человеческий мозг служит той же цели, что и материнская плата компьютера…

— Я не знаю, что это за чертовщина.

— Микрочип юнита?

— Нет.

— Автомобильный двигатель?

— Ох, ладно. Ага. Я знаю о двигателях.

— Тогда ты должна понимать, что двигатель — это эпицентр функционирования транспортного средства. Мало того, что оно было бы неподвижным без своего двигателя, но каждая внутренняя часть этого двигателя управляет другой внешней функцией.

— Например, когда нажимаешь на газ, он ускоряется.

— В яблочко. Твой мозг — твой двигатель, Шарли. Это внутренний эпицентр всех твоих внешних функций. И очень темпераментный. Что-то едва ли два миллиметра в диаметре может стать источником катастрофической неисправности.

Я быстро запуталась. Я до сих пор не понимала, что такое опухоль и как из-за нее я могла ослепнуть. Я уже собиралась попросить Фрэнка объяснить все это еще раз, когда мои глаза вспыхнули краской.

Это было как включить телевизор в кромешной тьме: я так привыкла к темноте, что внезапный свет показался мне слишком сильным. Я захлопнула глаза и впускала мир сквозь щели век, привыкая к цвету.

— Вот так. Опухоль успешно удалили. Хочешь посмотреть, как я провожу биопсию?

— Конечно, — сказала я, хотя понятия не имела, о чем он говорил. Я просто так радовалась, что могла смотреть что-то, что я не удивилась этому.

Комната по-прежнему была размыта. Это напоминало мне о том, как выглядели вещи, когда вода попадала в глаза: несколько четких пятен, затемненных искажающими волнами влаги. Когда я моргнула, волны разгладились на моих зрачках. Скоро я снова смогу видеть.

Мое сердце разрывалось от воспоминаний о другой комнате, подобной этой. Комнате, выкрашенной в белый цвет, с экранами и приборами. Металлический стол, как этот. Знакомое, пугающее присутствие наклонного бетонного пола…

— Постарайся расслабиться, — сказал Фрэнк позади меня. — Твои болевые рецепторы полностью заблокированы. Ты не должна чувствовать никакого дискомфорта.

Меня беспокоила не боль. Я ничего не чувствовала. Я не ощущала, что Фрэнк делал со мной. Хуже всего, я не могла даже поднять руку, чтобы защитить себя.

Приглушенный звук поднял мой взгляд. Я смотрела, как маленький экран, прикрепленный к стене механической рукой, опускался на мое лицо. Рука направила экран в нужное положение и наклонила его, чтобы он идеально совпадал с моим зрением. Через мгновение он загорелся со щелчком.

У меня сжался желудок, когда я увидела изображение на экране: комковатая серая масса с яростной сеткой черных прожилок, извивающихся по ее поверхности. Похоже было на какой-то грибок с кровавыми корнями. И это определенно напоминало кусок чего-то, что вот-вот вылетит из черепа.

Я просто не могла поверить, что это вышло из меня.

— Что это за фигня?

— Это опухоль, которая мешала функционированию твоей затылочной доли. Это менингиома. И это…

Один из гладких хромированных пальцев Фрэнка появился на краю экрана. Он нырнул, пока почти не коснулся опухоли, завис менее чем в сантиметре от ее выпуклой плоти. Затем из кончика его пальца высунулась толстая игла и вонзилась в опухоль.

Она начала сдуваться, сжимаясь почти до половины своего первоначального размера, когда игла всасывала ее жидкости. Синий огонек спокойно вспыхивал на внутренней стороне пальца Фрэнка. Когда игла высосала большую часть жидкости из опухоли, индикатор стал зеленым и раздался тихий звуковой сигнал.

— Это хорошо, правда? Зеленый — это хорошо?

— Это означает, что опухоль была доброкачественной, да. Менингиомы бывают часто. Тем не менее, осторожность всегда полезна. Сейчас я проведу быстрое сканирование твоей черепной полости и позвоночника, чтобы убедиться, что нет никаких других новообразований.

И это было быстрое сканирование. Прежде чем я успела перевести дух, чтобы задать вопрос, Фрэнк закончил.

— Превосходно. На данный момент ростков больше нет.

— Что это значит? Может… вырасти больше таких штук? — пролепетала я, морщась и наблюдая, как Фрэнк сжал опухоль между пальцами и убрал ее куда-то за пределы экрана.

— Да. Может.

— Могу ли я снова ослепнуть?

— Это будет зависеть от того, где появится следующая опухоль, но да. Можешь. Если менингиома когда-либо появится вдоль спинного мозга, ты можешь потерять значительную часть своей подвижности.

— Меня может парализовать?

— Да.

Нет.

Этого не может быть. Мне нужны были глаза — мне понадобятся все чувства, которые у меня остались, если я рассчитывала выжить в Ничто. А если я ослепну в пути? Или оглохну? Что, если кто-то направит на меня пистолет, а я не смогу выстрелить в ответ, потому что у меня онемела рука? Я не продержусь долго, если не смогу защитить себя.

Когда я рассказала обо всем этом Фрэнку, он казался менее обеспокоенным.

— Опухоли довольно распространены, и с ними легко справиться при соответствующем уходе…

— Я не хочу быть под твоей опекой! Я должна уйти отсюда! Мой друг нуждается во мне, ясно? — я продолжила, когда Фрэнк не ответил. — Уолтер стар и болен, и… если он еще жив, ему понадобится моя помощь.

— Твоя помощь?

— Да, я облажалась, — тихо сказала я. И как только я дала себе секунду подумать об этом, я осознала всю тяжесть того, что я сделала.

У Маурьи был брат. Я не знала ни его имени, ни где он был, но я знала, что он придет. И он не обрадуется, узнав, что