XVII. Наваррец (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

Толпа сдвинулась за нашими спинами. Теперь если прорываться, то только с боем. К счастью, городок был слишком мелким и незначительным, и гарнизона в нем не имелось. Но и простые горожане вполне могли задавить нас своим числом.

— Шевалье де Ла Русс, шевалье д'Артаньян, шевалье фон Ремер. Особые порученцы Его Высокопреосвященства.

Наши имена, конечно, ничего не говорили мэру. Пусть фамилии были дворянскими, но ни одного знатного и богатого рода никто из нас не представлял.

Поэтому я начал давить.

— И, разумеется, уважаемый! Я покажу вам бумаги! Но сначала отвяжите ведьму от столба. Еще не хватало, чтобы она тут у вас подохла раньше времени. Ей предстоят великие мучения перед гибелью, а костер — это слишком просто. Если я не доставлю ее к кардиналу, то всех нас ожидают большие неприятности. Его Высокопреосвященство очень не любит, когда его приказы выполняются неточно.

Местный мэр немного подумал и подал знак. Девицу живо отвязали от столба, оставив руки связанными за спиной, и подтащили поближе к краю помоста.

Словно из ниоткуда, вокруг нас начали собираться крепкие мужчины. В руках у них на первый взгляд ничего не было, но я был уверен, что по первому же сигналу они выхватят припрятанные ножи, а то и дубинки.

Я лихорадочно соображал, что делать. Д'Артаньян яростно водил глазами по сторонам, кажется, только сейчас начиная соображать, во что он нас втянул. Фон Ремер в очередной раз тяжело вздохнул и приготовился к бою. Этот немец нравился мне все больше. Он не искал лишнего риска или опасности, но и не бежал, когда находил их против своей воли.

— У вас есть с собой деньги? — тихонько спросил я тевтонца.

— Триста пистолей на дорожные расходы и еще пятьсот нужно отдать людям, которые доставят наш груз в Гавр.

— Хорошо, приготовьте триста пистолей. Они нам сейчас понадобятся.

Одна мысль мелькнула у меня в голове, хотя я не был уверен, что все получится. Но попробовать все же придется — других вариантов попросту не имелось. Разве что схватить ведьму и пытаться прорваться сквозь толпу. Оставим это на крайний случай.

Я подвел лошадь вплотную к помосту и поманил пальцем мэра и священника. Они переглянулись и подошли.

Смерив местных представителей власти долгим взглядом, я достал из кармана расписку на двадцать тысяч ливров, выписанную мне кардиналом, и свернул ее таким образом, чтобы прочитать можно было лишь окончание фразы: «По моему приказу, Ришелье».

Помост был не слишком высоким — метра полтора, но мэру и священнику все равно пришлось слегка нагнуться, чтобы суметь прочитать текст записки.

— Надеюсь, вы узнаете почерк Его Высокопреосвященства? — снисходительно поинтересовался я.

— Однажды я удостоился чести быть принятым среди прочих… — путаясь в словах, невпопад взволнованно ответил священник и добавил, собравшись: — У меня сохранилось распоряжение о моем назначении в местную епархию. Руку кардинала опознаю.

— Так опознавайте!

Я водил распиской перед ними, не выпуская листок из рук. Священник шевелил губами, читая написанное, потом долго щурился, пытаясь разобрать автограф Ришелье, и, наконец, решительно заявил:

— Это писал господин кардинал собственной рукой! Я узнаю его почерк!

Мэр Томази недовольно покачал головой, явно ожидая иного результата экспертизы, но протестовать не стал. А вот народ, сообразивший, что представление отменяется, заволновался.

— Ведьму сюда! — коротко приказал я, и мне повиновались.

Кто-то подтолкнул девицу в спину, и она, едва не упав, сделала несколько шагов вперед, оказавшись на самом краю помоста.

Д'Артаньян одним движением сдернул ее с возвышения и бросил поперек седла прямо перед собой.

Недовольный гул начал переходить в откровенный ропот. Я не стал ждать, пока у местных жителей не выдержат нервы, и, приподнявшись в стременах, крикнул, обращаясь к собравшимся:

— Уважаемые горожане и гости города! Великий кардинал Ришелье требует от нас, его слуг, беспрекословного подчинения. Я с превеликим удовольствием позволил бы сжечь эту проклятую ведьму и порадовать вас, верных подданных благословенной Франции сим зрелищем. Однако я, шевалье де Ла Русс, вынужден забрать эту нечестивую особу и доставить ее в Париж, чтобы там, в мрачных застенках Бастилии, подвергнуть ее многочисленным пыткам и выяснить все подробности о кознях дьявола! Подобные случаи не должны повторяться! И мы положим им конец!

Люди слушали мою речь с недоверием и явным подозрением, но к непоправимым действиям пока не переходили. Нужно было поставить финальный аккорд.

— Ваш кошелек! — повернулся я к тевтонцу.

Он тут же вручил мне требуемое. Кошель был увесист и глухо позвякивал. Жалко было расставаться с деньгами, но жизнь дороже.

— Великий кардинал Ришелье всегда щедро платит за услуги! — продолжил я, стараясь охватить взглядом как можно больше людей. — А вы, друзья мои, несомненно оказали большую услугу церкви!

Мне показалось, или тональность толпы немного изменилась. Что же, закончим начатое.

— В этом кошельке триста пистолей! И все они ваши! Да здравствует кардинал Ришелье!

— Да здравствует кардинал! — подхватила толпа.

Легким движением фокусника я развязал завязки кошелька, и широким жестом бросил монеты веером в толпу.

Один из пистолей прямо на лету подхватил плюгавенький мужичок, тут же попробовал монету на зуб, и радостно заорал, заводя толпу:

— Это золото! Настоящее золото!

Про нас и ведьму тут же забыли. У людей нашлось дело поважнее. В мгновение ока толпа превратилась в свалку тел, где каждый пытался отыскать и урвать для себя монету-другую в пыли под ногами. Сделать это было непросто, одна за другой вспыхивали драки.

Кто-то уже вцепился соседу в волосы, пытаясь вырвать из его рук сверкающую монету, другой самозабвенно размахивал кулаками направо и налево, успев за короткий период свернуть пару челюстей, третий просто ползал на коленях в поисках золота.

Бабы визжали, дети плакали.

Самое время делать ноги. Проезд справа от помоста освободился, и мы, недолго думая, двинули испуганных лошадей вперед. Те и сами рады были покинуть это негостеприимное место.

Мэр Томази и безымянный священник безуспешно пытались навести порядок, но их никто не слушал.

Д'Артаньян быстрым движением подхватил один из тлеющих факелов, приготовленных для ведьмы, и кинул его на помост. Факел удачно попал прямо в связку сухого сена, которая тут же занялась.

Через секунду помост уже пылал ярким пламенем.

Но любоваться делом рук своих не было времени, мы пришпоривали лошадей, стараясь как можно быстрее убраться из этого городка.

Нам повезло, никто и не подумал организовать погоню, поэтому проскакав километра три и убедившись, что нас никто не преследует, я сделал знак остановиться на короткий привал.

Слева от дороги мелькнуло озерцо и мы повернули лошадей в ту сторону, через десять минут добравшись до места.

Ведьма, которая все это время так и висела кулем на лошади д'Артаньяна, обессилено свалилась на землю и долго лежала там, пытаясь отдышаться.

Ей никто не мешал.

Гасконец походя перерезал веревки, связывающие руки девушки, и занялся лошадьми, отведя их к воде и давая напиться. Фон Ремер помогал ему.

Я же нервно бродил по берегу озера, размышляя о дальнейших перспективах моих взаимоотношений с кардиналом Ришелье. Было ясно, что пока мы путешествуем, Его Высокопреосвященству уже успеют доложить о наших приключениях, и то, что мы совершили, прикрываясь его именем, вряд ли перевесит уже оказанные мною услуги. Кажется, о намечавшемся баронстве можно забыть, как и о покровительстве кардинала. Не думаю, что ему понравится подобное самовольство. Так же, возможно, придется распрощаться и с обещанными мне двадцатью тысячами. Думаю, к моменту нашего возвращения Ришелье уже аннулирует расписку. Жаль все же, что я не забрал деньги до отъезда.

Вот так одним махом лишиться заработанных с трудом привилегий было обидно. И ради кого?