Некромантка из болота (СИ) - Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

— Мои цветочки!.. — леди Фоллей каждого обняла и поцеловала. — Сейчас будем завтракать, только дождемся вашего дядю… плохого дядю.

— А почему он плохой? — тут же полюбопытствовал Сэм.

— Потому что он не слушается взрослых и поздно ложится спать, — улыбнулась леди Фоллей.

— А он ест овсянку? — мальчик ковырнул ложкой кашу.

— Конечно. Пусть только попробует не съесть.

Вирджиния улыбалась, слушая их разговор, но когда подняла взгляд, то увидела Питера. Помятый сюртук, на рукаве пятно, галстук съехал набок, волосы взъерошены, подбородок просвечивает небритой щетиной, а под глазами залегли глубокие тени. Хотя некромантка не отличалась особой наблюдательностью, по крайне мере в том, что касалось живых, она поняла, что Питер даже не переоделся и скорей всего не спал всю ночь.

— Доброе утро, Питер, — холодно сказала леди Фоллей, всем видом давая понять, что рассержена на сына.

— Доброе утро, мама. Мисс Сибрас, дети, — поприветствовал он остальных.

По лицу леди Фоллей и дрожанию свежепринесенных тюльпанов в вазе Вирджиния видела, что назревает буря, поэтому попыталась перевести разговор на нейтральную тему. «Чемоданчик верну вечером, когда леди Фоллей успокоится», — решила некромантка.

— Лорд Фоллей, я вам так благодарна, вы очень помогли мне в расследовании. Мы теперь знаем, чем был отравлен лорд Дрейпер, а скоро узнаем и кто это сделал. Надеюсь, что не секретарь, потому что…

Питер отодвинул от себя тарелку с овсянкой, и Сэм перебил Вирджинию возмущенным возгласом:

— Дядя Питер, вы почему не едите овсянку? Вы должны есть!

— Не люблю овсянку.

— Так нечестно!

Леди Фоллей молчала и хмурилась все больше, и Вирджиния продолжила в беспокойстве:

— … потому что Рэйчел пригласила его на собеседование сегодня утром. Я боюсь, что…

Питер вместо овсянки потянулся за поджаренным хлебцем и беконом, но едва он подцепил бекон на вилку, как тот… оброс мхом. Сэм мстительно хихикнул и с невинным видом продолжил раскопки в овсянке.

— Сэмюель, если колдуешь, то будь любезен, делай это открыто, — раздраженно сказал Питер и взял другой ломтик бекона.

— Кхм… — Вирджиния все еще пыталась привлечь к себе внимание. — Я говорю, что боюсь, как бы с Рэйчел не случилась беда, ведь она, возможно, встречается с убийцей…

— Питер, — отозвалась ледяным тоном леди Фоллей, — ты слышишь мисс Сибрас? Твоя кузина может быть в опасности.

— Сомневаюсь, — буркнул он и кивнул в сторону детей. — Женщине, произведшей на свет этих зеленых чудовищ, едва ли что-то может грозить.

— Это же ваши племянники, — удивилась Вирджиния, — они такие чудесные и…

В яичном желтке на ее тарелке расцвела ромашка.

— Спасибо, Сэмми, — улыбнулась некромантка. — И очень способные. Мне кажется, что вы просто не любите детей, лорд Фоллей.

— Именно.

— Питер! — не выдержала его матушка.

— Не волнуйся, мама, я их заведу, но любить — увольте.

— Что у вас случилось, почему вы сердитесь с утра? — спросила Вирджиния.

Питер мрачно отложил в сторону столовые приборы:

— По моим расчетам для поддержания нужной кислотности желудка сейлурских жаб…

— Питер!

— … нужно двадцать тонн листьев розбушании…

— Я не хочу этого слышать за столом!

— … тогда как во всей империи…

Леди Фоллей с грохотом отодвинула стул и встала, ее глаза метали молнии. Съежилась и почернела ромашка в яичном желтке.

— Ты меня очень разочаровал, сын!..

— … едва ли наберется треть от нужной цифры…

Вирджиния сидела в экипаже и искоса поглядывала на леди Фоллей. Та устроила сыну знатную взбучку, разумеется, словесную и за закрытыми дверьми, а потом заявила, что отправится вместе с мисс Сибрас к Рэйчел обсуждать предстоящую помолвку вместе с секретарем, а если кто-то посмеет этому возражать, то она тут же на месте превратит смельчака в розовый куст. Сэм радостно захлопал в ладоши и попросил бабушку Маргарет сделать этот куст в форме слоника.

— Кхм… — прокашлялась Вирджиния. — Леди Фоллей, я очень ценю вашу помощь, но…

— Но?

Некромантка поежилась. «Не лучший момент для выяснения отношений, но эта глупость с помолвкой уже далеко зашла…»

— Питер не делал мне предложения руки и сердца, это во-первых, а во-вторых, я не уверена, что приняла бы его. Понимаете!..

Она молитвенно сложила ладони, умоляя дослушать ее.

— Понимаете, я его не люблю, и он тоже меня не любит. И детей тоже, кажется, не любит…

— Мужчине не обязательно умиляться младенцу или пятилетнему несмышленышу, отцовские чувства у них обычно просыпаются позднее. А что касается любви, Вирджиния, то это не самый лучший фундамент для крепкого брака, уж поверьте.

— Но… а если я влюблюсь в другого? Представьте, вот выйду я замуж за Питера, рожу ему детей, а потом… я или он… полюбим другого человека и сделаем друг друга несчастными… и дети тоже будут страдать…

Леди Фоллей развернулась к ней и взяла ее за руки. Суровое выражение с ее лица исчезло, уступив место легкой грусти.

— Джинни, а кто вам может гарантировать, что если бы вы вышли замуж по любви, то не случилось бы то же самое? От внезапной любви, а уж тем более от охлаждения чувств никто не застрахован. Никто, даже боги, не могут противостоять хаосу случайности. Но трезвый расчет в этом вопросе значительно уменьшает риски и упрощает жизнь.

— Замуж по расчету? Это звучит так… неромантично…

— Вы юны и наивны, Вирджиния, а меж тем, должны понимать, что при выборе спутника жизни надо учитывать две вещи: с кем вам придется делить магию и от кого унаследуют магию ваши дети. Простолюдинам проще в этом плане, но на благородных, кто несет в себе искру божественного цвета, лежит большая ответственность. Когда я была в вашем возрасте, то мне тоже пришлось сделать нелегкий выбор…

— Вы любили своего мужа? — перебила ее Вирджиния.

— Я была влюблена в Николя, — спокойно призналась леди Фоллей. — Но замуж вышла за Альфреда Фоллея.

— Почему?

— Потому что… Николя чудесный… добрый… такой выдумщик… но он был совершенно неприспособлен к супружеской жизни. Да и магии в нем было… меньше.

— Что? — поразилась Вирджиния. — Вы выбрали себе мужа по количеству магии?

— Именно, — отрезала леди Фоллей, — и ничуть об этом не жалею. У меня был счастливый брак, двое замечательных детей, и надеюсь, будут не менее замечательные внуки.

— Но… А как же Рэйчел? Ее же вы не неволили! Она вышла замуж за человека не из своего круга!

— С Рэйчел все было иначе, не путайте. Моя племянница с рождения щедро одарена магией, ей не приходилось, как мне… или вам… по крохам вымаливать благословение богини. Рэйчел знала, чем рискует, когда выходила замуж за Алекса Макбрайта… самого богатого промышленника.

Последние слова леди Фоллей подчеркнула.

— В смысле? Вы хотите сказать, что брак Рэйчел тоже был по расчету?

— С моей стороны — точно, — улыбнулась леди Фоллей. — Ибо хоть кто-то в семье должен трезво оценивать положение вещей. Видите ли, милая Джинни, Альфред оставил после себя большие долги. Питер только что вернулся со службы и был вынужден браться за любые заказы, чтобы мы могли жить, как прежде, и содержать поместье, потому что большую часть земель к тому времени мы уже продали…

Она ненадолго погрузилась в печальные воспоминания.

— Влюбленность Рэйчел в богатого промышленника, пусть и простолюдина, поставила меня перед сложным выбором. Отказать племяннице в поддержке и обречь ее на прозябание в старых девах в надежде, что однажды появится аристократ, который не испугается долгов ее дяди, или рискнуть и дать согласие на мезальянс. Впрочем, кого я обманываю… Эта упрямица все равно бы сделала по-своему. А так все получилось наилучшим образом. Мистер Макбрайт любезно взял на себя наши долговые обязательства, кроме того, порекомендовал Питера в деловых кругах, где у него были связи. Взамен же он получил прелестную жену, пусть и потерявшую титул, однако подарившую ему трех одаренных магией детей. Вы понимаете, что это значит? У мистера Макбрайта есть деньги, чтоб дать им образование, а титул они получат, когда повзрослеют и докажут свой дар… Хотя, возможно, с учетом обстоятельств он и сам получит титул. Увы, деньги сейчас иногда значат больше, чем благородное происхождение или магия. Поэтому отныне в брачных расчетах надо принимать во внимание и презренное злато…