Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Хантфорд Роланд

Для первого самостоятельного командования кораблем такое происшествие можно назвать неприятным инцидентом. Отличная репутация в теории плохо сочеталась с неудачами на практике. Это был явный признак офицера-неудачника. Когда Скотт покидал «Вернон», за ним тянулся едва заметный шлейф сомнений в его способностях.

В тот момент его семья оказалась в бедственном финансовом положении. У мистера Скотта закончились деньги, и после нескольких неудач он нашел работу в качестве управляющего пивоварней недалеко от Бата. Усадьбу сдали в аренду. Две старшие дочери воспользовались возможностью начать самостоятельную жизнь: Итти стала актрисой, а Роуз – медсестрой в Нигерии.

На карьеру самого Скотта эти изменения не повлияли. В военно-морском флоте наличие частного дохода не требовалось как минимум до звания капитана. Это было одной из причин, в силу которых военно-морской флот стал курортом для малообеспеченных сыновей среднего класса. Общество не осуждало жалованье как источник дохода – именно этим и пользовался Скотт.

Его брат Арчибальд был младшим офицером артиллерии и находился в ином положении. В армии, по крайней мере в модных полках или известных корпусах, предполагалось, что у офицеров есть средства помимо жалованья. Арчибальд, ранее получавший от отца денежное пособие, теперь лишился его. Вскоре он перебрался в Нигерию и поступил в полицию Лагоса, где платили больше. Неясно, почему он оказался в Западной Африке. Причиной могли стать деньги, но, скорее всего, сыграла свою роль возможность уехать от матери. Тем более что именно так поступили его старшие сестры.

В 1898 году Арчибальд, приехав домой в отпуск, умер от тифа. Годом ранее скончался их отец. Монси (Грэйс) и Китти – две дочери, еще остававшиеся дома, – теперь должны были сами зарабатывать себе на жизнь – и занялись пошивом одежды. Вместе с матерью они переехали в Лондон и поселились в Челси, на Ройял-Хоспитэл-роад. По крайней мере, решил Скотт, все эти несчастья вытолкнули их из «сонной пустоты» Плимута. Единственным светлым лучом на горизонте был удачный брак Итти. Ее мужем стал Уильям Эллисон-Маккартни, юнионист, член парламента от Южного Антрима и парламентский секретарь Адмиралтейства.

Скотт теперь стал лейтенантом-взрывником на «Маджестике», флагманском корабле эскадры Английского канала. Это была должность того же уровня, что и все предыдущие, которые он занимал на различных крейсерах и линейных кораблях все пять лет, прошедших со времени обучения на «Верноне». Но перед ним открывались неплохие перспективы. Европейское вооруженное противостояние после Франко-прусской войны достигло кульминации. Военно-морской флот начал расширяться. Вот-вот стране могли потребоваться офицеры ранга Скотта. Если избежать грубых ошибок, он может рассчитывать на вполне сносную карьеру. Но Скотт был всего лишь специалистом по торпедам. Верх ожиданий в его профессии – место капитана на мостике боевого корабля или адмирала, командующего флотом, – казался недостижимым. Старые страхи, из-за которых он выбрал нынешнюю специализацию, возникли снова. По его собственному признанию, Скотт боялся, что в то время «они могли подумать, будто я плохой офицер».

Его одолевали амбиции и честолюбие, но Скотт всеми силами сохранял маску человека, желающего оставаться в тени. Он не стремился к какой-то определенной цели. К моменту своего тридцатилетия он все еще казался самому себе неопределившимся, незрелым. Им владела страсть добиться успеха, но четкой цели не было.

Скотт не производил большого впечатления на капитанов, в подчинении которых находился. За этим чувствовалось недоверие к его способностям управлять людьми и кораблями. Осторожно эксплуатировать семейственность, которая давала положение в обществе, он тоже не мог, поскольку не имел благородного происхождения или хороших связей. Он был не в состоянии (до замужества Итти) влиять на решения Адмиралтейства в отношении собственной персоны. Он не обладал талантом, с помощью которого можно преодолеть отсутствие денег или связей. В среде ярких личностей (даже не эксцентричных) он ничем не выделялся. Он не производил впечатления на сослуживцев и начальство. Он не мог вырасти за счет силы своей личности. Следовательно, требовался другой путь наверх.

Офицеру военно-морского флота в XIX веке было трудно обойти вниманием тот факт, что участие в полярной экспедиции сулило более быстрое по сравнению со сверстниками продвижение по службе. Список уволенных в запас, публикуемый Адмиралтейством, был тому красноречивым подтверждением.

После войн с Наполеоном спрос на военно-морской флот как на военную силу был низким, поэтому полярные исследования считались средством полезного использования офицеров и рядового состава. Прецедент, созданный капитаном Джеймсом Куком, перерос в традицию – и британские полярные исследования фактически превратились в дополнительный род деятельности военно-морского флота. В них принимали участие только добровольцы. Это был возможный побег из монотонности мирного времени и практически гарантированное повышение по службе, поскольку в разгар «Пакс Британника»[30] полярные экспедиции стали своеобразным суррогатом военных действий.

Так возник исключительно британский тип офицеров военно-морского флота, наиболее известным примером которого является Скотт, использовавший полярные исследования для обеспечения собственного карьерного роста.

Самым упорным защитником такого положения вещей был президент Королевского географического общества сэр Клементс Маркхэм. Он уже вскользь упоминался в истории Амундсена. А вот в жизни Скотта он стал deus ex machina[31].

Величавая, как на первых дагерротипах, фигура… Торжественное лицо епископа в раме бакенбардов. Сэр Клементс Маркхэм считался эталоном выдающегося представителя Викторианской эпохи. Многолетняя страсть к теме полярных экспедиций была его долгим крестовым походом за возрождение британских исследований Антарктики, угасших после южных открытий сэра Джеймса Кларка Росса в 1839 году.

Поскольку Нельсон еще юным корабельным гардемарином участвовал в арктической экспедиции, сэр Клементс, по его собственным словам, рассматривал полярные исследования

как питомник для наших моряков, как школу будущих Нельсонов и как признание наилучших возможностей выделиться молодым офицерам флота в мирное время.

Поэтому он полагал, что экспедиция в Антарктику должна была быть исключительно экспедицией военно-морского флота, и ратовал за нее всеми силами.

В прошлом сэр Клементс был связан с военно-морским флотом. В 1844 го-ду в возрасте четырнадцати лет он стал кадетом военно-морского флота, покинув его досрочно семь лет спустя при неясных обстоятельствах. Его последним местом службы оказалась Арктика – он принимал участие во второй экспедиции по поиску Франклина под руководством капитана Горацио Остина в 1850–1851 годах. Этот опыт и способствовал появлению преследовавшей его всю жизнь одержимости полярными исследованиями и заботы о военно-морском флоте, или, точнее, о юных морских офицерах.

За счет либеральных порядков того времени, с помощью друзей и связей в военно-морском ведомстве сэр Клементс мог плавать на военных кораблях в качестве гостя. Он часто бывал в военно-морском училище в Гринвиче, опекая молодых лейтенантов и корабельных гардемаринов. Некоторых из них – избранных – он принимал в своем лондонском доме в Пимлико, Экклстон-сквер, 21. Его привлекали порода и внешность. Ему нравились красивые люди со свежим цветом лица и приятными манерами. Он испытывал нескрываемую тягу к романтическим отношениям.

Сэр Клементс Маркхэм имел жену и дочь, но при этом был гомосексуалистом. Иногда он ездил на юг, чтобы потворствовать своим склонностям, не опасаясь уголовного преследования. Он любил юных сицилийских мальчиков. Но на родине вел себя благопристойно или по крайней мере осмотрительно.