Ловушка. Форс-мажор - Андрей Константинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– поход по магазинам, согласно списку, составленному женой и дополненному сослуживцами, – четыре часа;
– праздничный ужин на квартире у Коломийца – тринадцать часов (включая три часа, бесполезно потраченных на сон);
– правильный опохмел в пивном ресторане «Жигули» – пять часов;
– поездка на спортбазу ГУВД с посещением бани и полыньи на Кавголовском озере – шестнадцать часов;
– возвращение в город на Финляндский вокзал с последующей загрузкой тела Смолова в вагон силами Коломийца и дежурного милиционера-водителя – один час…
На вокзале Виктора Васильевича ждала дочка, которую привез друг. Жена на весенние каникулы увезла свой класс в Москву («Третьяковку смотреть») и должна была вернуться только завтра.
Обнялись, поцеловались. Дочка узнала отца. Она еще не умела говорить, но очень по-взрослому удивилась: «О-о-о!..» Капитан третьего ранга Савхин, торопливо пожав руку, сразу принялся рассказывать:
– Как ты уехал – началось! Матрос всех матросов Воронов, это который в тот раз трап утопил, помнишь?…
– Не скандалила? – перебил его Смолов, беря сверток с дочерью на руки.
– Что ты! Я ее в бухту носил, волны показывал! Ей так понравилось! Она хохотала и командовала: еще волну!
– Это как?! – оторопел Смолов.
– Запоминай: ате ва – это «еще волну».
– Понял.
– А буи – это «будем жить».
В военном городке они встретили мичмана Васюхина. Тот поздоровался, и было видно, что синдром тревоги после вчерашнего загула дает о себе знать.
– Ты бы на сладкое временами переходил, а? – посоветовал Смолов.
– Сахар – белая смерть, – отшутился мичман.
– А «шило» – зеленый друг, очевидно? – уточнил Виктор.
– Васюхин, сходи на посудину, докопайся до кого-нибудь! А то неправильный опохмел может привести к запою, – приказал друг Смолова.
Витя пошел от них в сторону к своему дому. Там его ждала няня – всезнающая и всемогущая старушка и фактический его командир. А куда деваться? Без нее – капут.
«Все правильно: неправильный опохмел и запой», – прошептал Витя. О чем он подумал в этот момент? О встрече с Коломийцем или о том, как надо жить дальше? А в длиннющем коридоре вечный капитан-лейтенант Карамазов заорал: «Да, я вор, но не подлец!»
Смолов досадливо глянул в окно. По деревянной скользкой мостовой два матросика тащили бак с помоями. Было ясно, что этим баком они прикрывают свое передвижение по городку, чтобы не остановили, не поручили что-либо.
«Как все предсказуемо, – вздохнул Смоллет и подумал: – А чем противна предсказуемость? Своим соприкосновением с внешним миром. Внутренний изменился, а за этим окном матросы, всегда озираясь, будут воровато тащить объедки».
Дочка улыбалась и гукала. Няня, Александра Ивановна, пеленала ее.
– Перебирался бы ты, Витя, в большой город. Я тут телевизор смотрела – чую, гикнется скоро ваш Посейдон на атомных ногах к едреной фене, – надоумила она неожиданно.
– Куда это гикнется?
– Туда! Ты вот капитан, а дурак дураком. А у меня четыре класса, а жизнь-то я повидала! Сталин помер – все думали, порядок установил навечно. А не успели препарировать усатого, а Ваську в кутузку ужо упекли…
– Какого Ваську?
– Сына его! Генерала, а не капитанишку, как ты!
– Иванна, ты чего разошлась? – ошарашенно спросил Виктор.
Ночью, крутясь на тоненькой подушке, Смолов понял, что, по большому счету, она права…
Через три месяца он уволился с флота, забрал в охапку жену, дочь и прочий немудреный скарб (от подаренной на память матросами рынды освободился, пристроив ее в надежные руки дежурного по вокзалу) и махнул в Ленинград.
Через месяц после необходимой в таких случаях акклиматизации, выразившейся в немудреном запое и ежевечерних посиделках со старыми знакомыми, Смолов побрился, надел чистую рубашку и явился в Управление кадров ГУВД пред светлые очи Тимофея Ильича. Он-то и посодействовал устройству Смоллета в Управление «Р». Особых проблем у Виктора Васильевича при этом также не возникло – он был техническим специалистом самого высокого класса и в ментовскую специфику врубился легко и непринужденно, хотя в душе, пожалуй, все равно так и остался флотским, а не милицейским офицером. Разница, кстати, есть. И отнюдь не маленькая.
* * *25 июля 2003 года Смолов, предварительно посетив гастроном, приехал на Каляева, 19. Здесь на лавочке его уже поджидал с недавних пор пенсионер Коломиец, с которым Виктор Васильевич «забился» отметить предстоящую годовщину былого величия российского военно-морского флота. Продемонстрировав на входе ксивы (каждый свою), они поднялись на четвертый этаж и прошли в кабинет старого флотского товарища Женьки Зырянова, которого уходивший на пенсию Тимофей Ильич умудрился сосватать в свой, далеко не самый пыльный в Управлении, отдел. К слову, бывшие армейские всегда достаточно высоко котировались в системе МВД. Особенно на должностях, требующих усидчивого педантизма и безукоризненного знания (а главное – четкого исполнения) нескончаемого потока спускаемых сверху инструкций. Так что для ушедшего с флота по сокращению штатов бывшего замполита Зырянова такая работа, да еще и в структуре Главка, оказалась самое то. В его обязанности входило формирование личных дел вновь поступающих на службу сотрудников, что предполагало постоянное общение с новыми людьми. А знакомиться и общаться Женя любил. Особенно когда новые знакомцы являлись представительницами прекрасного пола. Нередко подобное общение перетекало в бурные, но кратковременные романы. В этом смысле Зырянов был похож на китайский фонарик с батарейками китайского же производства – быстро и ярко загорался и столь же быстро сдыхал.
Вот и теперь, когда Смолов и Коломиец с шумом ввалились в Женькин кабинет, тот немного скривился, поскольку в данную минуту вел увлекательную приватную беседу с юной соискательницей ментовских погон. Барышня пришла в Управление кадров по размещенному в Интернете объявлению. Ничего не попишешь: дикая текучка кадров и некомплект по целому ряду позиций вынуждали руководство Главка заниматься вербовкой потенциальных кандидатов даже столь пошлым образом. Лучшие из лучших уже давно работали вне Системы, так что приходилось искать любых. Хоть это и не вполне соответствовало устоявшемуся образу идеального (здесь: в первую очередь идейного) стража правопорядка.
Рыжеволосая барышня была юна и хороша собой: правильные черты лица и приятный, ненавязчивый макияж. Однако волевой, хотя и не грубый подбородок и что-то неуловимое во взгляде давали понять, что барышня далеко не так проста, как кажется, и не столь доступна, как смотрится. Такой пальца в рот не клади – отстрелит. Да-да, именно так: помимо традиционной дамской сумочки, роль которой в данном случае исполнял расшитый бисером рюкзачок, при ней находился еще и огромных размеров… спортивный лук, который с трудом поместился в единственном свободном в кабинете закутке – между сейфом и входной дверью. Как ее с этим оружием пропустил на входе постовой, оставалось загадкой. Скорее всего, обаяние барышни удачно наложилось на то обстоятельство, что никаких указаний по поводу этого вида стрелкового оружия в служебной инструкции прописано не было.
– Привет тебе, охотница Диана. И вам, король бильярда и дивана! – фальшивым тенорком сымпровизировал Смолов, высвобождая правую руку для приветствия. При этом находившийся в ней увесистый пакет предательски звякнул. – Не помешаем?
– Здоров-здоров, мужики, – засуетился Женька, поспешно вставая. – Слушайте, вы меня в камералочке подождите. Пока мы с Екатериной… э-э…
– Михайловной, – подсказала барышня…
– Да-да, конечно. А мы с Екатериной Михайловной уже скоро закончим.
– С такой красавицей, и скоро?! Нет, не может быть! Не верю! – прогремел старый черт Коломиец, фривольно подмигивая.
От этой казарменной шутки Катя немного смутилась и отвела взгляд в сторону – аккурат туда, где покоился лук.
– В камералочку, так в камералочку, – согласился Смолов и потянул Коломийца за рукав. – Пошли, Тимофей Ильич, от греха подальше. Похоже, Екатерина Михайловна – девушка суровая. А ну как осерчает, расчехлит свой лук, да и засадит тебе стрелу прямо в яблочко. Я, естественно, имею в виду в глазное. Как, Екатерина Михайловна, попадете?…
– С такого-то расстояния? Запросто, – улыбнулась барышня.
– Вот видишь. У тебя и так зрение «минус два». А станет «минус четыре». Так что пойдем. А вы на нас, господа хорошие, внимания не обращайте. Беседуйте, сколько нужно, и кончайте… э-э, я хотел сказать заканчивайте… Тьфу, черт! Короче, мы с Ильичом подождем. Нам сегодня особо спешить некуда…
Камералкой Зырянов именовал миниатюрную комнату отдыха, попасть в которую можно было только через его рабочий кабинет. Дабы не афишировать сие забытое Богом, комендантом и верховным руководством пристанище алкоголиков, прелюбодеев и любителей покемарить в рабочее время, ведущая в камералку дверь была собственноручно декорирована Женей под створки встроенного в стену шкафа.
