Между Явью и Навью - Владимир Орестов

Яга кивнула на осину у края поляны. Хорошо вышло, осина – дерево предателей.

Мертвяк подтащил Луку к дереву, усадил, оперев спиной на ствол, и отошел. Яга кивнула ему – всё, твое дело сделано. Уходи.

Яга разломила пахучий корешок и сунула монаху в нос. Тот зачихал, заперхал, но взгляд стал проясняться. Яга знала – шевелиться ему сейчас сложно, но говорить и соображать монах вполне способен.

Лука был до отвращения обыкновенным. Среднего роста, худой, жилистый, лицо простецкое – на торгу увидишь – не запомнишь. Макушка выбрита, на лбу морщины в ряд, нос как будто мятый – видать, ломали.

Она впервые рассмотрела вблизи того, кто разрушил ее жизнь. Теперь очередь Яги разломать то, что ему дорого.

– Из-зыди, сатане! – прохрипел Лука, как только смог выдать что-то осмысленное.

– Не гони, благодетель, – глубоким голосом сказала Яга. – Я пришла поклониться тебе за помощь. За людей своих не бойся, не трону я их. Просто не хочу, чтоб разговору мешали.

– Чего?! – опешил монах.

– Ты жрецов убил и мне их силу дал, – торжественно и напевно говорила Яга. – Я в ступе все капища облетела, все колдовство выпила, всем богам кровавые жертвы принесла, теперь я – царица!

– Ты демон-искуситель! – Монах собрался с силами и начал что-то соображать. – Лживая тварь, лукавый! Ты не царица, ты пепел! Я очистил Менскую землю от колдовства, – он все больше распалялся, – всю дружину воеводы крестил, потом к Брячиславу в Полоцк пойду! Князь воеводе не воспретил вас казнить, он-то все понимает!

Монаху не хватило дыхания, он прокашлялся и продолжил, еще громче и горячее:

– Вы, колдуны да жрецы, – то Зло, что нужно с земли Русской извести, пока до беды не дошло. Мстислав с его сбором богатырским от слова Божьего отрекся! Богатыри с колдовскими знаками – то же зло, что и жрецы! Всех вас Господь покарает!

Яга понимала – монах боится смерти и накручивает себя, чтобы принять пытки и кончину достойно. Как подобает рабу Божьему, а не какой-то испуганной твари. Потому и кричал сейчас Яге о совершённых делах, чтоб самому еще крепче в свою правду поверить.

Спасибо твоему страху, монах. Даже спрашивать тебя не пришлось.

– Господь – Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться, – во весь голос стал молиться Лука. – Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего!

Молитва была истовой и настоящей. Если бы Яга сейчас колдовала – несдобровать бы ей. Если б мертвяка не прогнала подальше – лишилась бы верного слуги. Если бы зелье было колдовским, дружинники бы вмиг поднялись с земли, хоть и связанные.

Но перед монахом Лукой сейчас стояла просто женщина в богатейшем уборе и кое-как подогнанной запасной рубахе княжича. В зелье не было колдовства, кроме точного знания, как и с чем мешать болиголов, чтоб обездвижить, но не убить. Мертвяк ушел за холм к оврагу, и молитва до него не донеслась.

Даже медальон на шее Яги унялся, перестал дрожать, будто и его болиголовом опоили.

– Идя долиной смертной тени, – перебила Яга монаха, – ты не убоишься зла, потому что Бог с тобой.

В ее голосе не было торжества – только улыбка, с какой няньки смотрят на первые шаги подопечных.

– Прими, Лука, от меня награду за помощь. – Яга высыпала перед ним горку начищенных золотых монет с лицами древних римских и царьградских императоров. Затылком почувствовала, как в золото впились взгляды дружинников. Ох, хорошо!

Лука попытался отползти как от ядовитой гадины, но только сильнее вжался в дерево.

– Зачем мне твой морок? – презрительно бросил он.

– Почему морок? – искренне удивилась Яга. Отошла к ближайшему дружиннику и взяла его меч, попутно убедившись, что воин ловит каждое их слово. – Смотри, Лука. – Яга со звоном бросила меч на золото. – Освященный железный клинок морок бы развеял. А монеты на месте. Я не обмануть тебя хочу, хоть ты меня «лукавым» и лаешь, – вздохнула она. – Я тебе подарок принесла в знак уважения. И просьба у меня есть. Как будешь в Киеве, поклонись митрополиту Иоанну, пусть Менскую епархию учредит с тобой во главе. Храм построй на мое золото или еще куда употреби… Ох и заживем мы с тобой – епископом!

Лука чуть дернулся. Кажется, его проняло. Яга была готова и сумела никак не проявить радость. Она надеялась, что угадала – монах был уверен, что о его желании учредить Менский епископат знают только ближники. Если бы епископ Полоцкий проведал, что Менск хочет самостоятельности, не видать Луке ни епископской митры, ни даже настоятельского посоха. Яга точно о его планах знать не могла.

«Что, Лука, – мысленно усмехнулась Яга, – боишься, что гордыней невольно помог Нечистому?»

Монах молчал, видно, решил не тратить силы на демона. Пока он снова не начал читать молитвы – а кроме двадцать второго псалма, Яга почти ничего и не помнила, – она сказала, как будто про что-то не очень важное:

– Сестра моя Мара Черная тебе поклон передает из Суздаля. Она меня и надоумила тебя в епископы звать. Ты ей такую широкую дорогу проторил, что другим Ягиням и не снилось. А теперь, выходит, мне повезло.

Яга положила на золото голодный хлебец. Монах впился в него глазами и побелел.

– Как по мне, – презрительно бросила Яга, – Мара могла бы тебе, благодетелю, чего подороже подарить. Поскупилась суздальская владычица. Ну да держи вот от меня еще.

Она сняла с пальцев несколько колец с самыми большими камнями.

– Пора мне, монах, – улыбнулась она. – Надеюсь, в следующий раз я тебя «преосвященством» назову. Людей своих сам развяжешь.

Лука не ответил. Он молча шевелил губами в молитве.

Яга разломила еще один пахучий корешок. Медальон задергался. «Да знаю я!» – отмахнулась от него Яга.

Она по очереди давала дружинникам понюхать корень, зачем-то пытаясь догадаться, кто из них жених ее бывшей сестры-соперницы Софии. Так и не решила – то ли белобрысый здоровяк, то ли кряжистый рыжий воин из варягов. Оба на лицо так себе, могла бы сестра кого и покраше найти.

Теперь у нее осталось совсем немного времени, чтобы добраться до оврага к Лешему.

С поляны она ушла медленно и величаво. Дальше хотелось бежать опрометью, но воины бы услышали, и пропало бы все впечатление. Царицы не бегают.

Она успела. Кто-то кинулся было за ней, но если что и увидел, так только мутную