GODские игры (СИ) - Владислав Добрый

— Ты что делааааааа…! — начал было возмущаться Вячеслав, но его возмущение плавно перешло в дикий, пронзительный, крик ужаса. Орать он не перестал и когда мы оказались этажом ниже. Кстати, нечего было так орать, я перехода почти не заметил.

— Не ори! — прикрикнул я. И Вячик послушно перестал орать, тут же, впрочем, начав материться. Я достал смартфон и включил фонарик. Вокруг были парты. Много парт. Мы стояли на свободном пятачке у стены. Видимо, тут был проход, оставленный теми, кто эти парты сюда приволок.

— Пошли, — сказал я и двинулся вперед, сверяясь со своим внутренним компасом. Впереди суетился Кенни, как будто в предвкушении.

— Ты не говорил, что так умеешь, — просипел Вячик за моей спиной. — Вот же срань…

— Говорил. Я же рассказывал, как первый раз в комнату для диэнди попал! — ответил я, повысив голос. Бесит, когда тебя не слушают.

— Да бля, хватит. Заладил диэнди, диэнди. Хуенди! Дебильное название! Другое придумай! — взорвался Вячик. А нервишки-то у него слабенькие. Совсем не как когда он в образе леонида.

— Тебе надо, ты и придумывай. Так, сейчас направо, и там уже портал, — ровным голосом ответил я. Не хватало сейчас еще поссориться на ровном месте.

Нам все же пришлось убрать с дороги несколько парт, но дальше уже было все родное и знакомое. Дощечка, дыра в стене.

Мы вошли. Вползли, точнее. Вячик выудил из рюкзака зажигалки, но все свечи прогорели, пока нас не было. Хорошо еще, что пожара не было.

Вячеслав деловито подтащил поближе пару кресел. Проверил их на прочность. Одно подозрительно хрустнуло и он его забраковал. Своей нетерпеливой торопливостью он напоминал наркомана. Я осторожно сел в кресло. Вроде держит. Я пошарился в кармане и поставил перед собой фигурку сиськастой воительницы.

— На удачу же, — объяснил я недоуменно посмотревшему на неё Вячику.

Мы уселись. Протянули руки и схватились за стол. Ничего не произошло.

— Ничего не про… — начал было говорить Вячик и все вокруг потемнело.

Глава 16. Что-то проясняется

Город горел. Высокие ступенчатые зиккураты были покрыты ухоженными садами. Сейчас они горели. Их подожгли сами защитники. Потому что захватчики использовали их как укрытие и оружие. Почему-то именно от вида пылающих садов, с таких трудом разбитых в темноте этих пещер, мне было особенно больно…

Или не мне? Я словно наблюдал со стороны. нет, не со стороны. Изнутри. Это не было похоже на фильм. Действие раскалывалось на сотни и тысячи отдельных эпизодов. Решений. Движений. Я был одновременно в сотни мест и принимал десятки решений. Это сбивало с толку, дезориентировало. Моё, слишком человеческое, сознание отказывалось это обработать, поэтому мое внимание скакало с одного на другое.

Пылающая синим гиена, размером с трехэтажный дом крушит городские причалы. Вокруг неё множество человеко-гиен. Это не свита или охрана, это фанаты. Существо выбравшее себе образ гиены болезненно честолюбиво. И крайне кровожадно. По подводной реке от пылающих причалов отплыли последние корабли с беглецами и огромная гиена бросилась в воду с желанием догнать и убить всех.

И столкнулось с тем, что мир не может существовать без правил. И одно из правил — вода тушит огонь. Река кипит вокруг огромной огненной гиены, под своды пещеры бьет столб пара. Чудовище мечится, пытается повернуть к берегу, но поздно — на не нападают боевые корабли защитников города. Удары тяжелых метательных снарядов и жалобный вопль погибающего чудовища радуют мое сердце. Но эта победа на фоне многих поражений — на центральную площадь уже врываются черные фигуры тяжелой пехоты. Низкорослые солдаты с черным цветом кожи, с острыми каменными топорами и сделанными из костей доспехами и щитами…

Это странно. Почему у них доспехи из костей? Так, стоп. А что это за город? Кто защитники? И кто я?

Я будто начал просыпаться. Иногда бывает, снится тебе увлекательный сон. Просыпаешься весь в восторге. И уже через минуту забываешь о чем он был. И прямо сейчас у меня было очень похожее ощущение. Я старательно хватал и пытался удержать истаивающие воспоминания об увиденном. Потому что я знал, то что я видел — было не сном, а реальностью. Произошедшей очень давно.

Получалось плохо. Измученное сознание не справлялось. Я сдался и проснулся. Хотя, наоборот. Скорее уснул еще глубже. Открыл глаза и увидел вокруг помещение, которое просто не могло быть ничем иным, кроме как таверной. Я озадаченно осмотрелся. Озадаченно — потому что мне казалось, что я забыл что-то важное. Но я никак не мог вспомнить, что.

— А почему таверна?! — искренне удивился я. — В прошлый раз, вроде, нас сразу в подземелье швырнуло?

— Ну откуда я знаю? Сегодня вот так. И я тебя, кстати, тут уже очень долго жду. Куда ты отстаешь все время?! — не менее искренне возмутился Вячеслав. Он снова был львиноголовым воином. Но теперь на нем ярко блестела золотом бронза. Плоский, прямоугольный щиток на груди, на левом плече массивный наплечник, на руках вычурные наручи со сложным узором, на ногах, даже на вид тяжелые, высокие поножи с львиными мордами на щитках, прикрывающих колени. В руках длинный, двуручный топор. Топор угловатый, утилитарный. Похожий на те, который рисуют в мультиках на пожарных щитах, даже топорище красное.

— Нифига себе, ты прикинут. Где взял обновку? — Снова удивился я.

— Пойдем покажу! — довольно ощерил он свои львиные клыки. Будем считать этот оскал улыбкой. Вот же у него здоровенные клыки, побольше моего указательного пальца. А у основания и потолще.

С прошлого раза таверна слегка изменилась. Чуть расширилась, появилось окно. Окно было большое, обзорное, но выходило на глухую стену из рваного, дикого камня. Ещё появились две массивные двери. Одна дверь, деревянная и обитая бронзовыми полосками, вела в подвал. А вторая, расположенная напротив барной стойки, украшенная затейливой резьбой, была из зеленого камня. Вячик повел меня в подвал. Мы спустились по лестнице, освещенной факелами. Факелы были зажаты в бронзовых держателях, выполненных в форме обнаженных дам. Просто удивительно уродливых дам. Треугольные бюсты и кирпичеподобные задницы еще можно было списать на стилизацию, но лица "красавиц" до жути напоминали Валуева. Очень злого Валуева. После трёхнедельной пьянки. Уснувшего лицом на решетке.

— Ручная работа, — постучал по бронзовой сиське держателя Вячик. — Сам делал. Ну, рисовал. Моделировал. Короче, моя работа. Каждый изгиб.

— То-то я думаю, что это они страшненькие такие, — покивал задумчиво я. В самом деле, угловатостью форм фигурки нагих факелоносих выбивались из общего простого, но