Конец игры - Андрей Раевский

— В поединке ты хорош. Уж это верно.

— Да не я! Это он хорош! И знаю — если скажу чего не так или даже подумаю — уйдёт. Вот тогда весело будет… А как у тебя с помощниками? Небось, по всем трюмам сидят, а?

— Вероятно, они всё время со мной, поэтому я их не замечаю.

— Хм… может оно и так. Да! Чуть не забыл. Я тут одн,о развлечение приготовил, — стратег вновь наполнил опустевшие кубки. — Ты слышал, наверное, о двух женщинах, которых мятежники повесили в Ордикеафе и которые потом, якобы, чудесным образом воскресли. А те бесовские силы, которые их спасли, вроде как и разгромили там целый гарнизон. Слышал?

— Если бесовские силы помогают тебе воевать, то почему они не могут вернуть к жизни людей, которые им понравились, не говоря уже о разгроме гарнизона?

— Э-э-э!… Много я слышал всякого подобного! Уверен, что эта история навроде той, про мошенника, которому вместо отрубленной головы базарный лекарь приставил верблюжью. И ходил он, якобы, с ней целый год! И ещё деньги брал за показ. Выдумают же! Правда, эти женщины сами ни о чём таком не рассказывают и внимания к себе не ищут. Но нам, я думаю, расскажут. Я приказал их разыскать и доставить сюда в ставку.

— Что ж… интересно.

Андикиаст несильно ударил в небольшой медный гонг.

— Приведи этих… ну, которых… — приказал он дежурному офицеру.

Почувствовав под ногами глубокий ворс мягкого ковра, Гембра и Ламисса одновременно поняли одно и то же. Под нескончаемой полосой приключений подводится черта. Здесь и теперь. Что будет за чертой — неизвестно. Но непременно будет уже нечто совсем другое.

Женщины остановились у входа, поклонившись полководцам.

— Так это вас, стало быть, в Ордикеафе повесили? А потом оживили эти, как их… Ну, рассказывайте, рассказывайте! С самого начала! — Андикиаст развалился на низком ложе, не спуская с женщин своих круглых кошачьих глаз.

Гембра начала рассказывать. Голос её звучал сначала робко и сдержанно, потом всё азартнее и увереннее. Ламисса лишь изредка вставляла краткие, но точные и важные реплики, оттеняющие трезвыми пояснениями яркую и местами сумбурную речь Гембры.

В жёлтых глазах командующего засверкали огоньки, и даже на невозмутимом лице Талдвинка отразился неподдельный интерес.

— Да. Именно так и было, — подтвердил он, когда Гембра дошла до эпизода стычки на корабле Халгабера и появления военных моряков.

Андикиаст, зная, что Талдвинк ни одного слова не говорит зря, ответил многозначительным кивком и возбуждённо зашагал по комнате. А когда Гембра стала рассказывать о казни и вмешательстве демонов, он уже не мог сдерживать коротких восклицаний удивления и восторга.

— Всё это видели многие жители города, — завершила Ламисса рассказ подруги. — Они видели демонов с самого начала, как только те появились на площади. Эти люди могли бы дополнить наш рассказ, потому что мы в это время…

— Да-да! — возбуждённо воскликнул Андикиаст. — Вы в это время висели… Гм… Насколько я знаю, когда человека вешают, у него на шее остаётся след от верёвки. А у вас что-то не видно.

— Более того, когда человека вешают, он обычно умирает, — невозмутимо вставил Талдвинк. — Если демон за что-то берётся, то доводит дело до конца. На то и демон…

Андикиаст ещё раз прошёлся взад-вперёд по комнате.

— Так ты говоришь, обозы охраняла? — обратился он к Гембре.

— Охраняла и буду охранять, да будет на то воля богов, — с некоторым вызовом ответила та.

— Гм… А ну держи! — полководец быстро сдёрнул со стены меч и кинул его Гембре.

Та ловко поймала оружие и тут же отбила прямой проверяющий удар. Ламисса растерянно завертела головой, ища место, куда бы отступить в сторонку, чтобы не попасть под случайный удар. Талдвинк с лёгкой улыбкой указал ей место рядом с собой у низкого резного столика. Она быстро проскользнула в середину комнаты, которая уже наполнилась звоном мечей. Андикиаст методично наступал, испытывая оборону Гембры крепкими и жёсткими, словно дробящими ударами. Но рука девушки, соскучившаяся по настоящему оружию, не просто с умением, но и с наслаждением и азартом отражала удар за ударом. Живущая в ней пантера проснулась от тяжкого дурманящего сна и вспомнила про свои когти.

Андикиаст, конечно же, сражался не в полную силу, но внутренняя, собранная в точку мощь его ударов едва не сбивала Гембру с ног. У разных бойцов удар бывает силён по-разному. У неумелого бойца это сила слепая, грубая, нерасчётливая и несобранная. У Сфагама, мастера Высшего Круга, сила была лишь наконечником стрелы, которую направляла непостижимая быстрота и виртуозная точность. Даже немного приобщившись к науке Сфагама "побеждать, не тратя сил", и усвоив всего несколько уроков его "тонкой техники", Гембра могла уверенно стоять даже против такого матёрого мастера меча, как Андикиаст.

Выбрав момент, она, отбив очередной выпад, провела контрвыпад с двойным обманным движением. Не желая в самом деле всадить клинок между рёбер своего условного противника, Гембра чуть-чуть замедлила завершающее движение. Андикиаст, едва успев уйти из-под удара, попятился назад и, теряя равновесие, едва не растянулся на ковре, ухватившись в последний момент за край стола.

— Ха! Это приёмчик в монашеском стиле! Такой за два раза не разучишь! Неплохо, клянусь богами! — воскликнул он, возвращая меч в ножны. — Молодец! Значит, будешь и дальше обозы охранять? Под такой охраной я отправил бы даже свою жену с полковой казной в гости к тем самым демонам. А как насчёт того, чтобы послужить в императорской армии? Для начала сотником? Работы, чтоб мечом помахать, хватает, да и кавалеров тоже, — украдкой подмигнул он, переворачивая винный кувшин верх дном.

— Ещё вина! — крикнул он, ударив в гонг.

Такого поворота Гембра не ожидала. Она переводила неуверенный взгляд то на Ламиссу, то на Талдвинка, то уводила его вверх под потолок.

— Налей всем! — распорядился Андикиаст вошедшему слуге.

— Так что скажешь? — вновь обратился он к Гембре.

— Не знаю… Это большая честь… Но я всегда принадлежала сама себе… Иначе не могу…

Слова застывали в горле под прямым взглядом кошачьих глаз стратега.

— Такие дела сходу не решают, — раздался спокойный голос Талдвинка. — Её колебания говорят о почтении к императорской армии, что свойственно натуре благородной и ответственной. Какой-нибудь пустой ловила согласился бы сразу. А от натуры ответственной и глубокой нельзя требовать мгновенных решений, враз меняющих всю жизнь.

В ровном и бесстрастном голосе Талдвинка было нечто гипнотическое.

На лице Андикиаста отразилась задумчивость.

— Я, в самом деле… — снова заговорила было Гембра.