История крестовых походов в документах и материалах - Михаил Заборов

Сверх того, однако, и мы [сами] по собственному желанию должны выставить для служения божьего пятьдесят вооруженных галер, которые точно так же будут [находиться] на службе господа в течение года, коль скоро это [условие] будет сочтено целесообразным и сохранится лишь нашей и вашей волей.

За это вы обязуетесь уплатить нам восемьдесят пять тысяч марок чистого серебра кельнской меры, которая употребляется в нашей земле; из этой суммы мы должны получить пятьдесят тысяч марок к августовским календам[422]; другие десять тысяч — между этим сроком и праздником всех святых[423]; еще десять тысяч — ко дню очищения блаженной [девы] Марии[424]. Остальные пятнадцать тысяч марок мы должны получить, начиная с этого дня и в течение всего ближайшего месяца апреля[425]. А в течение всего этого месяца и люди и кони со всем необходимым снаряжением должны прибыть в Венецию для перевоза; и они должны отправиться [в поход] и находиться на службе бога один год, если будет сочтено целесообразным и [условие это] сохранится только нашей и вашей волей.

Не следует упускать из виду [и то], что вы не должны приобретать съестное [где-либо] между Кремоной и Венецией, а также между Болоньей, Иммолой, Фавенцией и Венецией иначе как с нашего согласия.

И между нами и вами должно быть такое прочное единение, что мы должны хорошо обходиться с вами, а вы — с нами.

Если же по соизволению божьему мы сообща или порознь добудем что-либо силою или по договору, то из всего этого мы должны получить половину, а вы — другую половину.

Все выше изложенное послы ваши, упомянутые [ранее], от своего имени, а также за ваши души скрепили клятвою на святом Евангелии божьем; [они поклялись], что вами и ими [все это] будет соблюдено, что и вы сами таким же образом поклянетесь в том, что выполните [упомянутые условия], и заставите поклясться ваших баронов в том, что они [их] выполнят, и всю рать, которая будет выставлена с вашей стороны, если [на то] сохранится наша воля. Если сможете, вы склоните также поклясться в том же господина короля Франции[426].

Мы же [со своей стороны] поклялись в том, что исполним все, что обязались дать вам согласно сказанному выше о флоте, если будет соблюдено то, что было нам обещано с вашей стороны, и все прочее, записанное в этом соглашении; равным образом в этом поклянутся и наши бароны. А если мы не явимся с упомянутым выше войском, [тогда] те, кто заменят нас[427], в этом предприятии, поклянутся выполнить [договоренное] и заставят поклясться [в этом] всех прочих, кто будет с нашей стороны в этом войске, коль скоро [на то] будет ваша воля.

Относительно же нашей воли и воли ваших послов насчет [всего] сказанного постановлено, что надлежит избрать по шесть мужей с каждой стороны с тем, чтобы в случае возникновения какого-либо осложнения между нашей и вашей ратью, да отвратит его бог, они уладили бы [споры], приведя [всех] к согласию; и это они также будут совершать под клятвою и по совести.

Вы добьетесь также того, чтобы получить от господина папы грамоту об этом соглашении, заключенном подобным образом, с тем, чтобы, если какая-либо из сторон отступит от этого договора, на нее была бы возложена та доля наказания, которую она по справедливости должна нести.

Для того же, чтобы все написанное обрело прочность, мы повелели скрепить этот текст печатью, выдавленной нашей свинцовой буллой.

Акт совершен в Венеции, в Риво Альто, во дворце упомянутого господина дожа. Писано рукой Андреа Конрадо, пресвитера и канцлера нашей курии, в год от воплощения господа тысяча двести первый, месяца апреля, четвертого индикта[428].

Я, Вивиан, писец-нотарий и судья господина Генриха, римского императора, видел и читал подлинник этого [договора], ничего не добавил и не сократил, сохранив лишь то, что нашел, доподлинно скопировал это в сию книгу, собственноручно скрепил и подписал.

Pactum domini Balduini comitis Flandrensis, et Theobaldi comitis Trecensis, et Lodovici comitis Blesensis, factum cum praefato domini Henrico Dandulo, Duce Venetiae pro passagio Terre Sanctae. — В кн.: G. L. Tafel, G. M. Thomas. Urkunden zur alteren Handels- und Staatsgeschichte der Republik Venedig mit besonderer Aufziehung auf Byzanz und die Levante. Amsterdam, 1964, S. 362—368.

II. Проповедь и начало Четвертого крестового похода в германских землях

Из «Истории завоевания Константинополя» Гунтера Пэрисского

II. ...В то самое время, когда сей достославный французский проповедник по имени Фулько Парижский побуждал своими проповедями все племена франков, всю Фландрию, Нормандию и Бретань, а также другие области к оказанию помощи Святой земле и прежде всего прекрасному граду Иерусалиму, долго находившемуся под владычеством варваров, жил в Верхней Германии некий муж Мартин, аббат цистерцианского монастыря, что расположен в Базельском епископстве и называется также Пэрисским[429]. Уже по самому началу два эти обстоятельства, казалось, заключали [в себе] нечто чудесное: ибо как тот, кто уже проповедовал слово креста, так и тот, кто спустя некоторое время должен был стать его проповедником, оба эти мужа, говорю я, равные по выполняемому [ими] служению, имели и одинаковое прозвание — «из Парижа»; только один [получил его] по имени своего города, откуда был родом, а другой — по имени обители, которую возглавлял как духовный отец. Ибо каждое из этих мест, то есть и упомянутый монастырь.., и прославленный город франков, именуются Парижем.

...Ныне эта церковь[430], милостью господа, который из праха подъемлет своих бедняков[431], пользуется известностью, богата землями и добром, украшена строениями и, что важнее всего, ночью и днем верно служит богу.

Аббат же, о котором мы говорим, хотя и являлся мужем пожилым, но обладал приятным лицом, был умен в совете, общителен, красноречив, кроток и полон смирения среди своей братии и, подобно каждому из монахов, имел немалое влияние на мирян, и, доступный [в обращении], был чтим и любим теми и другими[432].

Аббат сей получил поручение от верховного понтифика[433] Иннокентия, который стоял тогда во главе святой римской церкви, будучи третьим под этим именем, самому, не колеблясь, принять крест[434] и [взяться] всенародно проповедовать его другим в своей округе. Аббат в том и другом повиновался папскому повелению. Он тотчас ревностно и с полной убежденностью приступил к проповеди — всем на диво, ибо его считали человеком хилого сложения, непригодным к таким трудам. Так держал он речь перед духовенством и народом в своем городе, называемом греческим словом Басилей[435], что значит королевский город, а именно в знаменитом храме святой девы Марии, куда, возбужденная новыми слухами, собралась масса людей из обоих сословий[436]. Ведь они уже давно прослышали[437] [о том], что другие окрестные земли побуждаются [собирающими множество народа] проповедями [ко вступлению] в воинство христово; и сей же местности еще никто не обмолвился об этом ни [единым] словом. Потому-то и столь многие из них ожидали такого призыва с горячим желанием, готовые душой вступить в рать христову. Так стояли все они с разверстыми ушами, устремив прямо на него свои взоры, и весьма жадно вслушивались [в его слова, ожидая], что он повелит, или в чем будет увещевать, и что из божественной благости пообещает тем, кто изъявит охоту [последовать его велениям].

III. ...Слушая эти слова достопочтенного мужа, все присутствовавшие были сильно взволнованы. Ты мог бы увидеть слезы, обильно текущие как по его лицу, так и по лицам всех прочих; услышал бы стенания, рыдания, вздохи и прочее в подобном же роде, которые были знаком внутреннего потрясения.

В гл. IV повествуется о том, как аббат Мартин, взяв на себя не только заботу о душах будущих крестоносцев, но и руководство ими, назначил срок выступления из Базеля — сборного пункта — и продолжил проповеди в других, прежде всего многонаселенных, местах. Затем, в сентябре 1201 г., аббат отправился в Сито — главную резиденцию монашеского ордена, получил у его аббата и капитула дозволение идти в поход и вернулся восвояси, где вновь стал вести проповедь крестового похода. В начале гл. V хронист говорит о выступлении в поход отряда крестоносцев, предводительствуемых Мартином, которые весной 1202 г., выйдя из Базеля, избрали дорогу, требовавшую наименьших усилий и самую краткую — она вела через узкие проходы в Альпах к итальянскому городу Вероне.

...Их опережала такая громкая, шумная молва, что навстречу им толпами поспешали не только те [люди], через чьи земли проходил их путь, но и жители [других] деревень и городов, [которые] принимали их весьма благосклонно и с дружелюбием, доставляя им по умеренным ценам необходимые съестные продукты. Особенно поражались они Мартину, потому что этот человек, одетый в монашеское платье и живший исключительно духовной жизнью, вел вооруженную рать и сам с таким пылом отдавался столь утомительным трудам...

...Когда [они] прибыли в Верону, воины-пилигримы вместе со своим предводителем были с величайшей радостью встречены как населением города, так и массой других крестоносцев, множество которых собралось сюда со всех концов света.