Смерть в Сонагачи - Рижула Дас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как ты, ма? В наши дни на Аташ Адаран[49] уже нет времени?
— О, тише, — мать отмахнулась от него, едва отрывая взгляд от своих карт. — Я — попечитель храма, и все время мира в моем распоряжении. Разве не сегодня по телевизору показывают Дипу?
Висхал кивнул, сомневаясь, что мать это заметит.
— Тогда включай скорей. Пападжи спит и вряд ли проснется к большим новостям.
Висхал прошел на кухню, разгрузил пакеты с продуктами в ее темные и непостижимые закрома. Как и все в этой домашней вселенной, антикварная кухня представляла собой ценный экспонат для музея ранних технологий и образцового содержания. Ему нравилось набивать ее экзотическими и дорогими предметами, которые он специально заказывал по каталогам. Нравилось воображать, что Ма Карримбхой ценит такие усилия, даже если никогда не признается в этом.
Он вернулся в гостиную, плюхнулся в мягкие глубины дивана и включил телевизор, отрегулировав громкость до терпимого уровня. Дипа появилась на экране.
— О, я вас умоляю, — фыркнула ее собеседница, Видья Дехеджа. — Все эти бордели, «Голубой лотос» и… и… «Нанда Ранир Бари»… у всех есть техкханы[50], где они прячут несовершеннолетних девочек во время рейдов.
— Хорошо, мисс Дехеджа, так вы говорите, что в этих борделях вовсю идет торговля несовершеннолетними девочками?
— Безусловно. Любой, кто говорит обратное, лжет. Но, конечно, напрашивается вопрос: кто за всем этим стоит? Торговля людьми — глобальное явление, и давайте скажем прямо, что многие извлекают из нее выгоду, даже те, кто заявляет, что хочет покончить с этим злом.
— Я полагаю, — вмешался телеведущий с самодовольной улыбкой, — это прямой вызов вам, мисс Дипа Мархатта.
— Саморегулируемый совет Коллектива с 1995 года проводит серьезную работу, чтобы убедиться: ни одна женщина, занятая в Сонагачи, не находится там по принуждению и не является несовершеннолетней. Этими рейдами вы делегитимизируете их профессию, их право объединяться в профсоюзы и бороться за свои трудовые права. Члены совета потратили годы и с трудом заработанные ресурсы на то, чтобы организовать сканирование костей скелета, лично беседовали с каждой женщиной, чтобы удостовериться, что они достигли совершеннолетия и работают там по собственному выбору.
— По собственному выбору! — взорвалась Видья Дехеджа. — Легко говорить о выборе, когда сидишь в комнате с кондиционером, забившись в кокон своей привилегии. У этих женщин нет выбора. Повторяю, у них нет выбора. Это не та жизнь, которую выбрала бы любая из них. Вот почему нам нужна модель: рейд — спасение — реабилитация. Разыскать их, спасти и помочь им найти другой путь в жизни, и это то, чем занимается организация Нари Шакти Вахини.
Под аплодисменты и улюлюканье камера повернулась к зрителям в студии, которые вскидывали руки вверх. «Спасение и реабилитация» — скандировали они. Телеведущий улыбнулся и изобразил попытки утихомирить публику.
— Мнение общественности совершенно очевидно, мисс Дипа Мархатта. Пожалуйста, скажите нам, что вы думаете.
— Конечно, все это звучит грандиозно, когда так ставят вопрос, но в конечном счете это не более чем ура-патриотизм.
— Ура-патриотизм! Неужели? — воскликнула Дехеджа.
Ведущий жестом велел ей успокоиться.
— Да, — продолжила Дипа. — Выбор в этом контексте намного сложнее. Соглашусь, многие из них не «выбрали» бы такое. — Она показала воздушные кавычки. — Но это их дом. Именно здесь они строили свою жизнь, заводили детей, даже вступали в брак, кормили себя и свои семьи. Эти комнаты — единственное место, которое они считают своим личным пространством, а бесконечные рейды — не что иное, как репрессивная государственная машина…
Ведущий оборвал ее на полуслове, когда публика зароптала. Видья Дехеджа воспользовалась возможностью, чтобы взять свой микрофон и крикнуть:
— Теперь видите, к чему я клоню? Эти деятели хотят, чтобы поруганные женщины Сонагачи остались в грязной яме ждать новых убийств и мечтать о сексуальном рабстве, и для некоторых из нас играть роль спасителей важнее, чем спасать кого-либо.
Камера показала крупным планом лицо ведущего, когда зрители в зале вскочили со своих мест.
— Хватит смертей! — скандировали они.
Некоторые держали в руках плакаты с надписями #НеДопустим и #ПравосудияДляМайи.
Видья Дехеджа решительно отказывалась смотреть Дипе в глаза. Она встала и сошла со сцены, когда ведущий с искренней радостью и энтузиазмом подвел итоги:
— Завершились дебаты о реабилитации секс-работников в современном обществе. Вы слышали аргументы сторон, теперь решать вам. Отправьте текстовое сообщение на номер, указанный на экране, и расскажите нам, что вы думаете: должны ли мы спасать женщин, которые действительно нуждаются в нашей помощи, или нам следует «уважать их выбор»? Звоните по бесплатному номеру, который видите на ваших экранах…
Висхал выключил телевизор.
— Останешься на ужин, сынок? — спросила мать, отрываясь от карт.
— Ходи тузом, ма. Чего его беречь — с собой же не унесешь!
Мать слегка нахмурилась и сосредоточилась на игре. Подруги переговаривались, поправляя бифокальные очки, переставляя карты, раскинутые веером на расстоянии вытянутой руки от очков.
— Приходи на ужин в субботу, хорошо? — крикнула мать Висхала. — Я скажу папе.
— Зачем? Ты снова планируешь свести меня с троюродной сестрой… или что?
Мать швырнула в него подушкой.
— Конечно, приводи Дипу, — сказала она и вернулась к своим картам.
Он помахал рукой и захлопнул за собой дверь.
Глава 27
В липком дурмане между явью и сном Лали расслышала нетерпеливый стук в дверь. Ей потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, где она находится. Комната выглядела замусоренной после бурной ночи. Хрустящая, недавно напечатанная банкнота в две тысячи рупий валялась на покрывале. Мистера Рэя след простыл.
Ее сброшенное платье, трусики, лифчик, дешевая облезлая сумочка из искусственной кожи выглядели неуместно в большой комнате. Лали накинула на себя халат — накануне вечером она втайне обрадовалась, когда обнаружила его в гостиничном шкафу. Снаружи доносились тихие голоса и смех. Встревоженная, она отперла замок, порядком повозившись со сложным механизмом. За дверью стояли две женщины с тележкой между ними.
— Уборка, мадам, — сказала одна из них, оглядывая ее с ног до головы.
Лали так и не поняла, что имелось в виду, поэтому ничего не ответила. Другая женщина указала на комнату:
— Смена белья, уборка ванной.
Лали заметила, что они обменялись взглядами и та, что повыше ростом, хитро ухмыльнулась и отвернулась.
«Они знают, кто я такая», — подумала Лали, чувствуя себя ничтожеством на этой незнакомой территории. В глазах женщин сквозило презрение, она узнала бы его где угодно. И внутренне
