Бедная Настя. Книга 3. В поисках счастья - Елена Езерская

— Надеюсь, вы простите меня? — извиняющимся тоном спросил он.

— Я не могу обижаться на свойства вашего характера.

— Так вы видите во мне солдафона?

— Я вижу в вас человека, готовящегося к нелегкому бремени власти, а потому тяжело переживающему необходимость отрешиться от простых радостей и обычных чувств, — с поклоном сказала Мария.

— Ваша мудрость поразительна, — побледнел Александр. — И вы опять явили мне пример добродетели и благородства. Господи, я совсем недостоин вас!

Промолвив это, он бросился к принцессе и принялся целовать ее руку с той почтительностью, которую в прежние годы оказывал лишь матери.

— Что вы, Александр Николаевич, — смутилась Мария, — я понимаю вас. Мы все немного напряжены. Ожидающее нас событие действительно может оказаться переломным в нашей судьбе.

— Нашей? Значит, вы не обиделись на меня и по-прежнему готовы соединить свою руку и жизнь с моей?

— Я уже призналась вам в своих чувствах, и, поверьте, я способна умолчать о них, но не изменить им.

— Благодарю вас, — вздохнул Александр. — И смею полагать, что ваша грусть вызвана волнением… Хотя мне почудилось, вас тревожит что-то другое. Может быть, вам одиноко? Вы были очень привязаны… к своей прежней фрейлине.

— Я рада, что княжна Репнина уехала. Уверена — она уже встретилась со своим женихом и счастлива, — на лице Марии появилось мечтательное выражение, ее глаза повлажнели.

— Да, — кивнул Александр и еле слышно добавил, — возможно, я ошибался…

— Для меня так важно то, что она выходит замуж! Это вселяет и в меня надежду на будущее.

— Мари! Наше будущее определено, и мне непонятны ваши сомнения на этот счет!

— Но экзамен, что ожидает меня, очень важен. И я искренне озабочена тем, как произвести хорошее впечатление на приеме и заслужить уважение Императора и его августейшей супруги. Я хочу, чтобы вы гордились мной.

— Но я и так горжусь вами! — воскликнул Александр, чувствуя угрызения совести. — День ото дня вы все больше удивляете меня, Мари. Я преклоняюсь перед вашей мудростью и великодушием и испытываю к вам глубочайшее уважение. Я убежден — вы добьетесь всего, о чем мечтаете.

— Благодарю вас, — кивнула Мария, — и не смею долее задерживать вас — у меня еще так много дел!

Откланявшись, Александр вышел, по не успел и двух шагов сделать по коридору, как был остановлен вездесущей Нарышкиной.

Екатерина пребывала в каком-то загадочном настроении и прямо-таки льнула к наследнику. Александр незаметно поморщился, вынужденно ощущая ее прикосновение. Нарышкина с видом знатока в портновском искусстве провела рукой по силуэту его мундира и одобрительно покачала головой.

— Вам так к лицу этот мундир, ваше высочество…

— Не думал, что вы еще и модистка, сударыня, — отстранился от нее Александр.

— У меня значительно больше внутренних достоинств, и они еще далеко не все вам ведомы.

— Сомневаюсь, что захочу удостовериться в справедливости ваших слов — просто поверю вам, — Александр сделал попытку обойти Нарышкину, но она не смутилась и продолжала настойчиво преследовать его. — У вас ко мне какое-то дело, сударыня?

— Минуточку, ваше высочество, — Екатерина сладострастно запустила руку за край лифа и, пошуршав там пальчиками, извлекла на свет маленькую записную книжицу в бархатном переплете с золотом на концах и полистала ее, — кажется, у меня свободны два танца — третья мазурка и четвертая кадриль.

— Вы — и опасаетесь остаться без достойного партнера на балу? — с иронией поинтересовался Александр, невольно следя взглядом за ее нехитрыми манипуляциями.

— Боевые офицеры — все такие увальни! — игриво улыбнулась обольстительная Нарышкина.

— Государь считает, что на балах в Зимнем должны присутствовать, прежде всего, доблестные воины, а не светские кавалеры.

— Так вы согласны? — атласный коготок фрейлины тут же принялся перелистывать странички записной.

— Увы, — развел руками Александр, — сегодняшние танцы я обещал принцессе.

— А вдруг вам не захочется столько с ней танцевать? — в руках у невозмутимой Нарышкиной откуда-то появился миниатюрный золотой карандашик.

— На что вы намекаете?

— Дама вполне может наскучить, если танцевать с нею весь вечер.

— Даже если эта дама — моя невеста? — Александр прищурился и искоса посмотрел на фрейлину.

— Однако невеста — еще не жена, — Нарышкина сложила губки бантиком и вытянула их вперед, как для поцелуя. — Стоит ли заранее себя закабалять?

— Закабалять? Так вот как вы думаете о предназначении императрицы?!

— Я не думаю, я рассуждаю, абстрактно, так сказать, — пожала плечами Екатерина. — К тому же не каждая невеста становится женой.

— А вы весьма смелы в своих рассуждениях! Не боитесь, что кто-нибудь уловит в ваших мыслях крамолу?

— Крамола — это то, что запрещено, а я имею далеко идущие полномочия…

— И насколько далеко? — спросил Александр, властно притягивая Нарышкину к себе.

— Настолько, что позволю себе еще немного осмелеть, — Екатерина прижалась к нему и подставила лицо для поцелуя.

Устоять перед нею было невозможно, и Александр с грубой страстью приник к ее губам. Нарышкина ответила ему с завидным пылом и безотказностью, всем существом демонстрируя готовность к самоотдаче. Но Александр прервал поцелуй так же бесцеремонно, как и ответил на ее порыв.

Более не сказав ни слова, он отстранил Нарышкину от себя и ушел, не оглядываясь. Наследник разозлился — податливая Нарышкина была ему неинтересна. Ее ухищрения выглядели чересчур простыми, а уловки — наивными. Александр же всегда хотел иного — тайны, флера, романтических встреч и немного волнения. Но ни одна из женщин, способных дать ему желаемое, не могли остаться с ним. И почему любовь — это только потери?!..

Проводив Александра самоуверенным взглядом, Нарышкина вошла к Марии. Принцесса стояла у окна и пыталась разглядеть что-то под ледяным рисунком на стекле.

— Я так сожалею, что решилась высказать вам свои наблюдения о цесаревиче и княжне Репниной… Вероятно, вы вздохнули с облегчением, когда мадмуазель Натали покинула дворец, — от двери скорбным тоном сказала Екатерина.

— Мадмуазель Нарышкина, я полагаю, вас прислали для того, чтобы исполнять мою волю, а не для того, чтобы обсуждать мои чувства.

— Прошу прощения, ваше высочество, — Нарышкина присела в поклоне. — Мое назначение было настолько стремительным, что я не успела получить детальные указания о своих прямых обязанностях. И действовала, скорее, по велению сердца, нежели по уставу. А потому буду вам крайне признательна, если вы подскажете мне, что делать и с чего начать.