Лилия Для Повелителя - Мария Суворова

— Не смей закрываться от меня. Никогда, — раздраженно прошептал, разводя в стороны ее руки и лаская девичью плоть жадным взглядом. Грудь ее оказалась небольшой, но чертовски соблазнительной. С розовыми сосками, выделяющимися на белой коже. Не в силах сдержаться, наклонился и втянул в рот один, потом другой. Пока они не затвердели, превращаясь в тугие горошинки.

Лилия удивленно всхлипнула, явно пораженная откликом тела на нехитрые ласки. Но это было лишь началом. Я изучал ее неспешно, скользил ладонями по нежной коже, поглаживая, сжимая, оставлял губами поцелуи на каждом участке желанного тела.

Малышка поднесла руку ко рту и прикусила, пытаясь сдержать рвущиеся с губ стоны. Я чувствовал, что страх отпускает ее, оставляя лишь призрачные отголоски. Теперь меня окатывало волнами других эмоций. Удовольствие. Желание. Страсть.

— Да, милая. Я чувствую то же самое, — улыбнулся и впился поцелуем в ее губы, заглушив все-таки сорвавшийся полустон-полувсхлип. Она отвечала мне робко, неумело, но это лишь больше распаляло меня. А когда дрожащие тонкие руки неуверенно обняли меня за плечи, тьма внутри довольно заурчала, мечтая лишь об одном. Слиться с девочкой, стать одним целым.

Не прекращая терзать нежный ротик, я поспешно освободил ее и себя от последних элементов одежды. Но, кажется, Лилия осознала это лишь в тот момент, когда мои пальцы начали ласкать нежную плоть.

— Не… надо… пожалуйста, — прошептала, разрывая поцелуй. В смотрящих на меня глазах плескалась паника. Я ощутил, как страх снова протягивает к девушке свои длинные щупальца. Но страх был перемешан с возбуждением, этот коктейль мог убить мои благие намерения.

— Тшш, все хорошо, не бойся, — бормотал, покрывая короткими обжигающими поцелуями ее шею, плечи, острые косточки ключиц. — Я постараюсь, чтобы тебе не было больно, обещаю…

Пока она не передумала, шире развел коленом ее ноги и устроился между бедер. И обхватив ее руками, вжимая в себя, скользнул во влажные горячие глубины. Легче, чем ожидал.

Проклятие! Я неспешно подготавливал ее, изо всех сил сдерживался, чтобы не навредить, а девчонка оказалась не девственницей! А строила из себя невинную недотрогу!

— Вот значит, как, — жгучая ревность, смешанная с яростью, затопила сознание. И с рыком я чуть вышел из нее, чтобы рвануться обратно. Я двигался яростно, жестко, беря то, о чем так долго мечтал, грубо сжимая пальцами нежную кожу, оставляя поцелуи-укусы везде, куда мог дотянуться. Скольким мужчинам до меня она щедро дарила свое роскошное тело?! А я, как последний осел, выжидал, пытаясь приучить ее к себе, хотел сделать ее первый раз особенным… Бездна!

Тьма бушевала, обманутая и озлобленная. И я знал, что сейчас ее можно легко разглядеть, вьющуюся вокруг меня. И Лилия увидела. Она испуганно сжималась и всхлипывала от боли, безуспешно пытаясь оттолкнуть, уйти от меня. Слезы струились по бледным щекам, застывая на дрожащих губах.

Но вдруг злость ослабла, а тьма неожиданно успокоилась, принявшись ластиться к девушке, сплетаясь с окружающей ее аурой. Я на мгновение застыл, ошалелым взглядом уставившись на лежащую подо мной малышку. Ее аура сияла и как-будто вбирала в себя излишки моей тьмы, освобождая сознание от черной ненависти и ярости.

— Хаос меня раздери, — пробормотал, соприкасаясь своим лбом с ее. Я же и не спрашивал ее. Сам, основываясь на ее поведении, решил, что девчонка невинна. Да, мое самолюбие и желание быть первым оказались разрушены, ревность все так же отравляла меня изнутри. Но я не должен был вести себя как чудовище!

— Хватит… пожалуйста, хватит, — она всхлипнула, прикрывая глаза. И я ощутил панический ужас, исходящий от нее. Лилия дрожала в моих объятиях. И это почему-то причиняло боль.

— Прости, — с неимоверным трудом заставил себя покинуть ее тело и легко коснулся губами искусанных губ, провел языком, слизывая капельку крови. — Я все исправлю. Поверь мне.

Девушка замотала головой и попыталась вырваться, но я удержал ее, нежно поглаживая кожу, изуродованную синяками и укусами.

— Прости, янтарная, прости, — бормотал, внутри сгорая от отвращения и ненависти к самому себе. На ее белоснежной коже уродливые синие отметины смотрелись чуждо и жутко. Я сконцентрировал тьму в ладонях и прикоснулся к одному из синяков. Лилия испуганно дернулась. — Тише, тише. Не нужно ее бояться. Ты нравишься моей тьме. И я смогу исцелить тебя.

В подтверждение моих слов отметины исчезали под ладонями, которыми я гладил поврежденную нежную кожу.

— Вы… вы, — она яростно сверкнула глазами. А я мысленно порадовался. Пусть лучше злится, чем снова сжимается от страха и боли. — Вы чудовище! Хуже, чем…

И она замолчала, поняв, что сболтнула лишнее. Но я догадался, что она имела ввиду. И тут же стали понятны и ее зажатость, и невинность, и страх перед близостью. Она на самом деле была всего лишь наивной неискушенной малышкой.

— Он… — я сглотнул, пытаясь подавить гнев, — он изнасиловал тебя? Тот, кто был до меня? — спросил, изо всех сил отгоняя от себя мысль, что сам сейчас поступил ничуть не лучше.

— Нет, — она замотала головой, а бледные щеки снова покрылись румянцем от стыда. — Это было… по обоюдному согласию, — но все же что-то в ее тоне не позволяло до конца ей верить. И эмоции, которые я без труда считал, только подтверждали мои догадки. Страх. Отвращение. Обида.

— Ты любила его?

— Наверно, — неуверенно протянула Лилия, отводя глаза и пряча взгляд. — Мне так казалось… тогда.

— Он принудил тебя? — я уже и сам знал ответ. Но хотел услышать от нее. Хотел, чтобы она доверяла мне. Бред. Никогда раньше не замечал за собой интереса к любовницам и к их прошлой жизни. Но про Лилию хотелось знать все, любую малейшую деталь. Но она молчала, нервно кусая губы и избегая смотреть мне в глаза. — Я не отстану, пока не скажешь правду, Лилия, — мягко сжал пальцами ее подбородок и вынудил повернуться ко мне, вгляделся в омуты глаз. И сердце в груди сжалось. Сколько в них было боли!

— Он говорил, что… что любит! И… и обещал жениться, — быстро, борясь со стыдом, выпалила она. И чуть слышно добавила: — И я сдалась…

— Как это было? — я продолжал допрашивать, чувствуя, как все больше загоняю сам себя в пучину ревности и ненависти к незнакомому мне мальчишке. Но просто не мог остановиться.

— Зачем вам это знать? Я не хочу говорить о таких вещах! — она резко села, закутавшись в одеяло по шею, прячась от моего взгляда.

— Не спорь со мной, янтарная, — строго одернул ее возражения, пропуская сквозь пальцы длинные светлые пряди.

— Это… это было ужасно! —