На тревожных перекрестках - Записки чекиста - Станислав Ваупшасов

Спустя полтора года польское правительство метало громы и молнии. Председатель совета министров Пилсудский поднял на ноги всю полицейско-жандармскую рать. Вот какой документ мне прислали из архива КГБ в 1973 году (перевод с польского): "Копия: срочно!

Сов. секретно.

ПРЕЗИДИУМ ВОЕВОДСТВА ПОЛЬСКОГО

А 1131

9/V-1924 г.

Содержание: назначение награды за поимку Мухи-Михальского.

Господину Старосте (собственноручно) в Столине.

На основании представления Министерства Внутренних Дел Председатель Совета Министров назначил за поимку бандита Мухи-Михальского 10 миллиардов марок и вместе с тем обещал награду до 5 миллиардов марок тому, кто даст соответствующую информацию органам полиции и будет способствовать поимке упомянутого бандита.

Право на эту награду имеют также сотрудники службы внутренних дел и следственных органов, которые самостоятельно или в общей организованной акции, направленной против Мухи-Михальского, обретут поставленную цель.

Об упомянутом выше, Господин Староста, срочно поставить в известность подчиненные Вам органы полиции и агентуру информации.

Точно разработанный план поимки банды Мухи и его самого немедленно сообщить. Акции против банды надлежит начать безотлагательно всеми наличествующими силами.

В случае положительных результатов Господин Староста представит Воеводству кандидатов для награды, притом выделит каждого из тех, кто принимал участие в поимке Мухи, и предназначенные для награждения деньги разделит. Ассигнованные суммы будут Господину Старосте немедленно переведены.

Дело подлежит трактовать как очень важное. О ходе акции передавать точные донесения Воеводе.

С подлинным верно: Жимирский"

Любопытное свидетельство! Оно говорит о высокой эффективности нашей с Орловским выдумки, о плодотворности гибкой партизанской тактики и большом уроне, который наносили польским панам повстанческие отряды.

Теперь несколько примечаний к процитированному документу, чтобы масштаб событий стал более ясен. Буржуазно-помещичья Польша делилась на девять военных округов - воеводств. Нередко военные и контрразведывательные поручения воевод выполняли гражданские руководители уездов и городов - старосты, совмещавшие в своем лице административные и полицейские функции.

Упоминаемый в депеше Столин - город, вблизи которого действовал отряд Кирилла Прокофьевича. Нет сомнения, что аналогичные бумаги были получены администрацией Воложинского уезда, где в основном воевал мой отряд, а также в других районах Западной Белоруссии, куда мы совершали боевые рейды и вылазки, и в тех уездах, где сражались наши друзья, эпизодически использовавшие имя Мухи для окончательной дезориентации противника.

Каков же результат этой попытки Пилсудского с помощью крупных денежных сумм изловить Муху-Михальского? Итог самый плачевный для правительственных ищеек: ни сам хорунжий Муха, ни один из командиров, проводивших операции под его именем, не попали в руки врага. В классовой борьбе деньги не всесильны. Так получилось и на этот раз. Отчаянная затея председателя совета министров и его прихвостней окончилась полным провалом. Кирилл Орловский и я продолжали пользоваться фамилией Мухи-Михальского и наносить неприятелю чувствительные удары.

В лагере Орловского мы пробыли несколько дней. В один из них разведчики доложили своему командиру о том, что по железнодорожной ветке в районе станций Буды - Барановичи будут проезжать высшие офицеры, участвовавшие в осенних учениях польских войск. Я предложил Кириллу захватить поезд и разоружить офицеров. Он согласился:

- А почему бы не попробовать! Может, повезет?

Для осуществления этой дерзкой операции я предоставил всех людей, которых привел с собой. Орловский взял своих 17 смельчаков, в том числе Василия Коржа и Муху-Михальского. Мы вооружились гранатами, пятью ручными пулеметами, загрузили вещевые мешки продуктами и двинулись в путь.

На рассвете наш объединенный отряд сосредоточился в небольшом лесу, неподалеку от разъезда Буды. Весь день просидели в засаде, а к ночи под нудным осенним дождем вышли к зданию разъезда и остановились, услыхав хоровое пение под гармошку. Оказалось, в доме начальника разъезда, пожилого усатого железнодорожника, собралась на вечеринку молодежь. Мы предупредили парней и девушек, чтобы никто из дома не выходил, и проверили график движения поездов.

Напуганный нашим появлением, железнодорожник пояснил, что вскоре проследует экспресс, но здесь не остановится. Тогда партизаны стали заваливать рельсы шпалами, приготовленными для ремонта пути, а сами расположились в засаде по обе стороны насыпи.

Ждать пришлось недолго: загудели рельсы, замелькали паровозные огни. Кирилл Прокофьевич, как заправский железнодорожник, просигналил в темноте красным фонарем, предупреждая машиниста о том, что необходимо замедлить ход и остановиться. Тишину ночи прорезал зычный свисток: на паровозе увидели и поняли сигнал опасности. Экспресс затормозил, плавно подкатил к разъезду и, выпуская клубы пара, остановился. Из окон спальных вагонов на землю падали отблески света: пассажиры еще бодрствовали.

Дальше все происходило по разработанному плану. Два партизана вскочили в будку машиниста и приказали не прикасаться к рычагам управления, а остальные бойцы устремились в вагоны. В ночной тишине громко прозвучал голос:

- Панове! Поезд окружен повстанцами отряда Мухи-Михальского. Прошу соблюдать спокойствие и не применять оружие. Если раздастся хотя бы один выстрел, повстанцы откроют пулеметный огонь и забросают вагоны гранатами.

Затем в соответствии с планом операции последовала вторая команда:

- Охране и офицерам сдать оружие... Всем гарантируется полная личная безопасность. Понятно?

После короткого молчания кто-то откликнулся:

- Розумем! (Понимаем!)

Бойцы Орловского оцепили поезд, а я со своими ребятами стал переходить из вагона в вагон. Офицеры и охрана экспресса без сопротивления сдали оружие. В почтовом вагоне мы изъяли содержимое денежного ящика и корреспонденцию. Муха-Михальский написал по-польски расписку, в которой указал, что поезд был задержан повстанцами под его командованием, деньги конфискованы для нужд трудового народа, а частная корреспонденция спустя два-три дня будет доставлена адресатам через почтовые отделения.

Вся эта операция без единого выстрела заняла не более тридцати минут.

Выйдя из вагона, мы разрушили телеграфную связь и приказали поездной бригаде не двигаться с места в течение двух часов. Сами же, прихватив трофеи оружие, почту и деньги, через топкие болота и камышовые заросли Полесья выбрались на сухое место и после небольшого отдыха двинулись в лагерь Орловского.