Донское казачество в войнах начала XX века - Наталья Рыжкова

Безусловно, без казачьей конницы сложно себе представить знаменитый Луцкий прорыв. В конном и особенно пешем строю донские казаки, несомненно, в полную меру своих сил выполнили оперативно-тактические задачи, возложенные на них в данный хронологический промежуток русским командованием. Доказанная подразделениями войсковой группировки Юго-западного фронта возможность широкого прорыва позиционного фронта вновь вернула русскую военную мысль к постепенному переосмыслению роли конницы в современной войне. Вовсе не случайно вначале появляются армейские конные корпуса, а затем осуществляется запоздалое реформирование казачьей конницы. Правда, здесь никак не обошлось и без нелепейших ошибок. Мы имеем в виду историю о спешивании пятых и шестых сотен казачьих полков. Завершающий период Первой мировой войны однозначно подтвердил тезис о том, что даже самое совершенное вооружение абсолютно не решает судьбу сражений. Очень многое, если не все, зависит от уровня самоорганизации воинских подразделений. В этом плане весьма интересен факт реформирования казачьей конницы, когда из одного и того же «человеческого материала» и приданного ему военного снаряжения шаг за шагом возникают новые войсковые соединения — дивизии, отряды, батареи. Тем самым при довольно ограниченных военных ресурсах русское командование несколько поздновато находит (находит же!) новую возможность для повышения боеспособности армии. Усиление боевого потенциала происходит за счет возрождения русской конницы, и в том числе казачьей, как самостоятельного вида вооруженных сил.

Русское командование обращает особое внимание именно на казачью конницу. Чувствуя этот нарастающий интерес, казачьи военачальники высказываются о значительном наращивании ударных группировок казачьей конницы. В частности, известный генерал П.Н. Краснов (в то время начальник 1-й Кубанской казачьей дивизии) со всей убежденностью ставил вопрос о скорейшем создании Особой Казачьей армии. В этой естественной гиперболизации присутствовал вполне определенный оперативно-тактический смысл. Укрупнение казачьих воинских подразделений в 1917 г. развивалось полным ходом.

Реформирование казачьей конницы и серьезное повышение внимания к ней со стороны русского командования в значительной мере обусловливаются высокой степенью надежности, в частности, донских казачьих частей, их непременной верностью принятой присяге и удивительной способностью выполнять приказы командиров и начальников даже в сложнейшей обстановке общего развала русской армии. У выдвигаемого нами постулата надежности донских воинских подразделений есть две стороны. Во-первых, донские казаки отлично несли службу при штабах всех русских армий. Казачьи сотни стояли в годы войны в воинских гарнизонах многих городов России, и практически во всех из них они имели военно-стратегическое значение. Вспомним также, что именно донским казакам традиционно поручалось самое ответственное задание — охрана Ставки ВГК. И этот достаточно существенный перечень, где неизменно пригодилась надежность донских казачьих частей, можно продолжать.

Во-вторых, как ни прискорбно осознавать, донцы, помимо всего прочего, традиционно бросались политическим режимом на подавление внутренней смуты. Общеизвестен исторический факт, когда первоочередные 1-й Донской казачий Генералиссимуса Князя Италийского Графа Суворова-Рымникского полк и 4-й Донской казачий Графа Платова полк «наводили» порядок во время июльских событий 1917 г. в Петрограде. Кстати, в сентябре 1916 г. именно 4-й полк получил высокую оценку на личном военном смотре Походного Атамана при Его Императорском Величестве Великого Князя Бориса Владимировича{211}. Далее, в составе III конного корпуса генерал-лейтенанта Александра Михайловича Крымова, двигавшегося на столицу страны в период выступления генерала от инфантерии Лавра Георгиевича Корнилова, была и 1-я Донская казачья дивизия. Подобные примеры также можно продолжить.

Последний сюжет подталкивает нас к мысли об особой роли офицерского корпуса в политической жизни страны в годы ее неустойчивого развития. В этой связи мы можем констатировать, что завершающий период Первой мировой войны постепенно выводит на авансцену истории целую группу, вне всякого сомнения, талантливых казачьих военачальников из числа донских казаков, которые позже играли ведущие роли в Гражданской войне. Достаточно назвать имена Алексея Максимовича Каледина (казак из хутора Каледин Усть-Хоперской станицы), Петра Николаевича Краснова (казак из станицы Каргинской), Константина Константиновича Мамонтова (приписной и почетный казак станиц Усть-Хоперской и Нижне-Чирской).

В более широком смысле можно говорить о казачьем офицерстве, буквально ворвавшемся в политику. Как бы к ним ни относились в целом и к каждому из них, равно как бы их ни оценивали современники и потомки, это, безусловно, были именно Личности с большой буквы. Их сложные судьбы вполне заслуживают специальных монографических исследований, и уже появляются книги, авторы которых постепенно отходят от традиционной предвзятости советской историографии в научном анализе личностного фактора в конкретно-исторических событиях тех давно ушедших лет.

В исторической литературе один из сюжетов кампании 1916 г. — о Луцком (Брусиловском) прорыве — считается наиболее изученным. Поэтому не случайно возникают дискуссии историков вокруг тех или иных нюансов осуществления русской армией данной операции. В частности, давно ведется дискуссия о том, кто же предложил план наступления. Не пытаясь анализировать возникший спор, детально описанный в монографии Г.В. Марченко{212}, мы основываемся на анализе документов из фонда 344 Ростовского облгосархива, где подтверждается причастность A.M. Каледина к разработке плана операции, знание им таких деталей, которые могут быть известны только хорошо осведомленному человеку. К каким бы результатам ни привела дискуссия историков, достоверным остается факт, свидетельствующий о том, что основной успех Луцкого прорыва приходится на 8-ю армию под командованием А.М. Каледина.

В ее составе находились 5 донских казачьих полков, 7 особых донских казачьих сотен и 10-й Донской артиллерийский дивизион. Общеизвестен итог Луцкого прорыва. Историки детально перечисляют военные трофеи русской армии, но для казачьих частей успешная операция русских войск имела и негативное последствие. То, что кавалерийские части застряли в лесах под Ковелем и не сумели развернуть планируемые наступления, в очередной раз поставило вопрос о целесообразности наличия в составе русской армии большого числа кавалерийских соединений. Проведенный сравнительно-исторический анализ убедительно доказывает, что дело не в способности кавалерии, в том числе и казачьей, прорвать фронт противника, а в несогласованности действий пехотных и кавалерийских соединений в ходе наступления. Более того, наличие в составе войск Юго-западного фронта самой крупной группировки донских казачьих соединений (17 донских казачьих полков и 19 отдельных и особых донских казачьих сотен) обеспечивало успех осуществленных военных операций. В них донцы использовали традиционные военные приемы, в частности рейды по глубоким тылам противника. Так, в мае 1916 г. 1-я Донская казачья дивизия в районе Ошехлоб осуществила подобный рейд.

Однако поставленное под сомнение использование казачьих частей по прямому военно-оперативному назначению привело к тому, что в 1916 г. меняется даже привилегированное положение казачьей гвардии. Казачьи гвардейские полки также сражаются в пешем строю. В июле — октябре 1916 г. непривычный образ ведения боевых действий освоила Гвардейская казачья бригада под командованием генерал-майора И. Орлова, в нее входили гвардейские казачьи полки (Лейб-Гвардии Казачий Его Величества полк, Лейб-Гвардии Атаманский Его Императорского Высочества Государя Наследника Цесаревича полк).

Военная кампания 1916 г. заканчивается в условиях переформирования донских казачьих частей. Этому способствовала обстановка на фронтах, когда значительные контингенты кавалерии находились в резерве, а успешное развитие обстановки на Кавказе в пользу России поставило перед русским командованием задачу создания ударной кавалерийской группировки. В тыл отводится целый ряд донских казачьих полков, и из них формируются 7-я, 8-я, 9-я, а затем и 10-я Донские казачьи дивизии.

Процесс переформирования донских казачьих частей выявил две основные тенденции. Во-первых, происходит укрупнение донских казачьих формирований. Из мелких подразделений формируются сводные казачьи отряды практически на всех русских фронтах. К осени 1917 г. русская армия имеет в своем составе уже чисто казачьи конные корпуса. Один из них, III Казачий корпус под командованием генерала П.Н. Краснова, участвовал в известном походе А.Ф. Керенского на Петроград в ноябре 1917 г. Во-вторых, процесс переформирования казачьих частей был четко направлен на усиление такой традиционной черты казачьих воинских формирований, как мобильность. При этом учитывались реалии войны. Казачьи части получают огневую поддержку за счет дробления существовавших казачьих батарей и формирования новых артиллерийских дивизионов из батарей меньшего орудийного состава. В-третьих, война поставила перед казачьими формированиями проблему сочетания подразделений различных родов войск в самих казачьих соединениях. Одним из способов разрешения этой проблемы стало создание Донской пешей бригады, переформирование которой приходится на конец 1916 — начало 1917 г.