Мёртвые душат - Александр Бреусенко-Кузнецов

Воспользовавшись тем, что преследователи отвлеклись, посланник притормозил и попытался понять, как управлять самодельной карличьей суэнитой. Если бы вынуть тени из неё и запихнуть в коробочку… Несколькими шагами впереди остановился Зунг с Бокси на плече. Карлица гневно таращилась на манипуляции Чичеро.

Решившись, посланник переломил деревяшку, стал разматывать верёвку. Никакого эффекта. Мертвецы всё так же продолжали бить Лимна — тяжёлыми и твёрдыми кулаками, шершавыми от грубых дешёвых бальзамов, идущих на подготовку к посмертью простонародья. Некоторые из них уже отвлекались, явно для того, чтобы организовать поимку оставшихся беглецов.

— Прикажи им остановиться! — сказал Чичеро карлице, протягивая остатки её прибора.

На всякий случай (если бы для такой команды ей понадобился голос) Зунг вытянул у неё изо рта кляп.

Бокси лишь хмуро отвернулась. Но Зунг знал, что делать. Схватив её за косу, он нагнул её к одной из луж на краю болота. Движение — и Бокси уже лежит лицом вниз в болотной грязи, покрывшей её по самую макушку, напрасно тратя силы и воздух на сопротивление. Если не одумается — утонет ещё до подхода своих верных мёртвых спасателей. Только ведь одумается. Она захочет отомстить, а для этого ей надо будет остаться живой.

Бокси повиновалась — это стало ясно, когда мертвецы, оставив недобитого Лимна и прекратив преследовать Зунга и Чичеро, застыли в расслабленных позах, равнодушно глядя, как их повелительница, перекатываясь, поднимается, отплёвывается от песка — долго ей так плеваться.

Поговорить с карлицей решили здесь же, не откладывая, чтобы не опомнилась она от своего страха. Но она, похоже, опомнилась — хотя предпочла снова не вызывать к себе на подмогу мёртвых крестьян, ибо в этом обострении ситуации имела все шансы не выжить. Сначала она молчала, потом, видимо, справедливо рассудив, что не в молчании её сила, вдруг заговорила:

— Вы не имеете права меня здесь удерживать! У нас — некрократия! И знайте: всё, что вы здесь творите, моментально будет известно в близлежащем Цанце!

Её взволнованный голос уверенно звенел, подобно оглушительным бубенцам Карамца. Услышав себя, карлица сразу успокоилась; было ясно, что на своё красноречие она возлагает большие надежды.

И надеяться она могла не только на голос. Бокси, даром что таки старая, умела прикинуться молодой и привлекательной. Размазав по лицу грязь из давешней лужи в попытке её стереть, она улыбнулась где-то заученной обворожительной улыбкой (к её лицу такая, вроде, не шла) и быстро взволнованно затараторила — но не о том, о чём её спрашивали.

Засветив ей промеж глаз сучковатой веткой, подошедший Лимн, страшный в своём мстительном угаре, сбил её с уверенного тона и прервал монолог. Она стала слышать вопросы.

— Зачем тебе вещи великана, милая? — спросил Чичеро с ласковой угрозой.

— Это мои! — заверещала карлица.

— Ага, и подобраны чётко по росту! Зачем они тебе? Ты что, расти собираешься?

— Пригодятся.

— Зачем пригодятся?

— Продам кому-то. — глаза её жадно блеснули.

Разговор с Бокси был бесполезен. Она так и не рассказала, откуда у неё суэнита кустарного изготовления. Не объяснила, как очутилась на территории, принадлежащей великану Ому и зачем подчинила его мертвецов. Она считала, что на деревню Клёц имеет право, но откуда у неё уверенность в таком праве, тоже не говорила. Великана она не боялась, это точно — но Ом и был-то безобидным малым, не слишком вникающим в собственные хозяйственные дела. У такого можно было хоть годы жить под носом в принадлежащей ему же деревне.

— Здесь мы ничего не добьёмся. Потащили её к замку Мнил! — предложил Чичеро. Авось очная ставка с великаном развяжет карлице язык в нужном направлении. Правда, очень не хотелось светить перед Омом предполагаемо убитых Живым Императором Лимна и Зунга, но, право же, великан столь туп, что не придаст значения появлению у спешившегося Чичеро новых спутников.

Притащили Бокси к замку. Добрый Ом, по своему обыкновению встретивший Чичеро на крыльце, очень ему обрадовался. Два же карлика, ведущие с собой сердитую карлицу, показались ему очень потешными. Когда Ом отхохотался, Чичеро сказал:

— Ом, у меня и встреченных мною двоих карликов, есть для тебя важное известие.

— Их же три! — хохотнул Ом.

— Третья карлица — это и есть часть известия! — объяснил Чичеро.

Прошли в гостиный зал замка, уселись на пол. Чичеро наскоро обрисовал ситуацию, опустив лишние или нежелательные для сообщения детали. Сказал о главном: деревня Клёц оказалась обитаемой, в ней нашли обосновавшуюся в доме деревенского старосты карлицу по имени Бокси из Шенка, воровку, известную на всю Отшибину. Она-то и подчинила себе всех крестьян. В том же доме обнаружились многие похищенные из замка вещи: картины, щит, кровать, детская сабля, барабан.

— О, мой барабан! — просиял Ом.

— Много чего из замковой утвари там ещё лежит в сараях, — добавил Зунг, — а остальное гниёт во дворе, за домом.

— Гнилого мне не надо! — поморщился великан.

Карлица, слыша его наивное заявление, поджала губы. Ей-то, безусловно, было нужно и гнилое.

— Итак, уважаемая Бокси из Шенка, — тоном судьи произнёс Чичеро, — ответьте нам в присутствии хозяина Мнила, как вы попали в принадлежащую ему деревню Клёц и откуда в занятом вами доме взялись вещи, похищенные из его замка?

— Господин Чичеро из Кройдона, — в тон ему ответствовала карлица, — я, как вы знаете, родом из Отшибины, и не могу отвечать за то, что творилось в деревне Клёц перед тем, как я здесь появилась… в один прекрасный день. Кто подготовил для меня жильё и внёс туда важные для меня предметы — было неважно, я никогда не вникала в такие детали.

— Стало быть, вы не знаете, кто именно из ваших сообщников надоумил крестьян выкрасть вещи из Мнила? — уточнил Чичеро.

— Вы перекручиваете мой ответ! — взвилась карлица. — Поэтому я считаю нужным, отвлекаясь от мелочей, которыми вы меня пытаетесь запутать, перейти к главному! Боюсь только, что понять меня смогут лишь подлинные представители Великого народа Отшибины…

Карлики заёрзали, теряясь в этом потоке красноречия. Раскрасневшаяся Бокси теперь, казалось, обращается лично к ним, взывая к их разуму.

— Уважаемые друзья, — с надрывом воскликнула она, — хочу вам напомнить, что в нашем с вами Серогорье действует правило, важное для процветания нашего сурового края: кто с небрежностью относится к собственному хозяйству и не следит за ним, теряет преимущественное право на эту собственность.

Лимн и Зунг призадумались, явно пытаясь припомнить подобное правило.