«КРАСНАЯ КАПЕЛЛА». Советская разведка против абвера и гестапо - Владимир Пещерский

Фитин вновь подробно вспомнил о том, как докладывал И.В. Сталину об источниках берлинской резидентуры. В ответ на положительную их характеристику Сталин бросил короткую фразу:

— Вот что, начальник разведки, нет немцев, кроме Вильгельма Пика, которым можно доверять, ясно?

Профессор немедленно ухватился за эту мысль.

— Как вы поняли фразу И.В. Сталина относительно Вильгельма Пика? От него поступала информация иного содержания?

— Нет, Пик никакой политической информации Сталину не докладывал. Сказано было в том плане, что он — коммунист, а наши источники — члены фашистской партии, офицеры вермахта, поэтому от них может поступить и дезинформация.

Кстати, это уточнение Фитина лишает основания тех исследователей всех мастей, которые по разным причинам твердят о том, что Сталин верил Гитлеру больше, чем своей разведке.

В ином ключе передал Фитин и сказанные напоследок слова Сталина. Теперь они звучали так:

— Идите все уточните, еще раз проверьте эти сведения и доложите мне.

Нет, не с Богом отпустил Меркулова и Фитина Сталин, а с конкретным заданием. О нем-то они и говорили, возвращаясь из Кремля. Лихорадочно подготовленный немецким отделом внешней разведки «Календарь Корсиканца и Старшины предназначался для доклада Сталину, но новых сведений он не содержал. Меркулов отказался его подписывать:

— Там наверху умеют лучше нас анализировать.

Увы, он был в какой-то мере прав. В те годы разведка еще не занималась серьезным анализом информации. Специальное аналитическое подразделение появилось только в 1943 году.

По тем же причинам, вероятно, что и воспоминания Фитина, статья профессора Б. увидела свет только в 1989 году.

Некоторые авторы со слов Фитина или Журавлева знали о первоначальном варианте разговора двух комиссаров госбезопасности с И.В. Сталиным и муссировали его, подчеркивая неосведомленность и подозрительность генсека.

Да и то сказать: кому много дано, с того много и спрашивается. Имея огромную власть, Сталин расплачивался за это тем, что его обвинили после смерти во всех смертных грехах, даже тех, к которым он не имел отношения.

Определенная неразбериха и суматоха в штабе разведки накануне нападения Германии на Россию были следствием сложившейся критической ситуации. В кризисные периоды в изобилии появляются невероятные слухи и предположения, часто взаимоисключающие друг друга, в которых тонут жемчужины достоверной информации, или их отбрасывают, как словесную шелуху, а порой и дезинформацию. В то же время дезинформация, этот мутант достоверных сведений, охотно принимается за истину в последней инстанции. Об этом свидетельствует старший оперуполномоченный немецкого отдела 1-го управления разведки НКГБ старший лейтенант З.И. Рыбкина, готовившая сообщения Корсиканца и Старшины для доклада Сталину. По ее словам, «...тогда было очень много сообщений о том, что война надвигается. Об этом говорили повсюду и все. Информацию об этом мы получали даже из Австралии, практически отовсюду. Правда, во всех сообщениях о войне указывались различные сроки, вплоть до того, что она могла начаться Первого мая!.. В целом складывалась довольно пестрая картина».

Это чем-то напоминает сказку Льва Толстого «Мальчик и волк». Мальчуган так часто кричал «Волк!», что к этому привыкли. Поэтому, когда действительно появился волк, мальчику уже никто не поверил и не откликнулся на его зов о помощи.

В начале 90-х годов я беседовал с З.И. Рыбкиной, к этому времени ставшей известной детской писательницей — 3. Воскресенской. Она по-прежнему была недовольна тем, что в своих донесениях резидентура позволила себе такую вольность, как привязку разбойничьих планов нападения Гитлера на СССР к празднованию Первого мая.

В критической ситуации проявляется и такая психологическая общечеловеческая черта, которую можно было бы условно назвать «очевидное — невероятное», или «эффект Цицерона». Суть его можно пояснить на примере. В годы Второй мировой войны германская разведка завербовала в Стамбуле камердинера английского посла. Ему была присвоена кличка Цицерон. Этот Цицерон тайно снял слепок ключа из сейфа своего хозяина и регулярно извлекал из него секретные документы МИД Великобритании. Чем важнее были добытые материалы, тем настороженнее относились к ним немцы, подозревая в них дезинформацию со стороны англичан. Когда Цицерон на очередную встречу принес германскому разведчику копию «Плана Оверлорд» — открытия союзниками второго фронта в Европе, германская разведка окончательно посчитала, что имеет дело с провокатором британских спецслужб.

За свой скептицизм к данным Цицерона немцы дорого заплатили, когда вторжение союзников на континент началось именно в тот день и час, которые указал агент.

Не только немцы являлись жертвой недоверчивости. Разведка США накануне нападения японцев на Перл-Харбор зафиксировала опасную концентрацию вооруженных сил Японии, особенно ВВС и ВМС, несмотря на принятые японцами меры тщательной маскировки. Однако никто в Вашингтоне в этих данных не разобрался, не сделал из них надлежащих выводов и не принял мер по отражению внезапного нападения японцев. 7 декабря 1941 года произошла невиданная по своим масштабам военная катастрофа, вызвавшая волну небывалой паники в Соединенных Штатах. Японская авиация массированным ударом вывела из строя основные силы американского Тихоокеанского флота.

Факторы кризисной ситуации мешали советскому руководству разобраться в обстоятельствах, предвещавших войну. Тем не менее в главном вопросе разведка разобралась правильно, и Сталин поверил ее предупреждениям, вопреки расхожим байкам прямо противоположного толка. Учитывая добытые разведкой сведения о намерениях Гитлера, советское руководство предприняло ряд необходимых мер в военной, экономической, политической, дипломатической и других областях, которые к разведке уже не имели отношения и которые следует рассматривать с учетом других сведений и знаний, далеко выходящих за рамки разведывательной информации. Разведывательные службы СССР не участвовали в выработке стратегических и тактических решений, поэтому увязка ее деятельности с последующими событиями страдает определенным упрощенчеством.

Но уж раз речь зашла о том, как отразилась добытая разведкой информация в государственных делах СССР, следует вспомнить, что Советское правительство приняло мобилизационный план, рассчитанный на перестройку промышленности на военный лад в течение второй половины 1941 года и в 1942 году. Руководство Советского Союза в феврале—апреле 1941 года дало указание пересмотреть оперативный план. Он был переработан на возможно более ранние сроки.

Если Сталин и допустил тактическую ошибку, задержав приведение войск прикрытия в боевую готовность, то в стратегическом отношении он оказался на порядок выше тогдашних мировых политиков, среди которых у него, как и у Советского Союза, не было истинных друзей. Эти «партнеры» жаждали «поводить Сталина за нос». Он же переиграл их всех, а Гитлера даже загнал в гроб, выиграв в конечном счете войну, отстояв социализм и внеся решающий вклад в спасение современной цивилизации.

Разведка, несмотря на некоторые промахи в своей работе, активно способствовала тому, что замыслы коварного и сильнейшего противника были разгаданы, что предрешило в последующем его сокрушительное поражение. Своими достижениями разведка обязана таким друзьям, как Корсиканец, Старшина и многие другие.

Но до грядущей победы было еще далеко.

Глава 3.

«КРАСНАЯ ТРОЙКА» И ПРИСТЯЖНЫЕ

РЕЗИДЕНТ ШАНДОР РАДО

С начала Великой Отечественной войны германская радиоразведка выследила на территории нейтральной Швейцарии радиопередатчики советской разведки, которые были зашифрованы в секретных делах Главного управления имперской безопасности как «Красное трио». Было установлено, что два мощных передатчика работали в Женеве и один в Лозанне. Таким образом, гестаповцы попали на концерт «трио», а направление пеленга недвусмысленно показывало на Москву, стало быть, ничего, кроме «красного», дать им в определение нельзя. Германские спецслужбы покрыли карту Европы цветными названиями: «Красный оркестр» и «Красная тройка».

Хотя розыск и расследования по всем названным объектам проводило РСХА, объединить их в одно дело было невозможно. В нейтральной Швейцарии германским контрразведчикам приходилось действовать все-таки не так вольготно, как у себя дома. Нельзя было допускать явного нарушения суверенитета этой страны, которая могла пригодиться нацистам в будущем, как кладовая для награбленных богатств или лазейка, чтобы ускользнуть от возмездия. Тем не менее различные германские секретные службы, имевшие агентуру на территории Швейцарии, координировали свои усилия по проникновению в «Красную тройку» с целью ее ликвидации. Одновременно они оказывали давление на швейцарскую полицию и контрразведку, требуя от них поддержки и решительных действий. Начальнику VI управления РСХА бригадефюреру СС В. Шелленбергу, контролировавшему разработку «Красной тройки», приходилось для этого выезжать в Женеву, а также тайно принимать в Берлине начальника швейцарской разведки бригадира Роже Массона.