Красная сестра (ЛП) - Лоуренс Марк

— Очень глупо, — сказала Клера. — Как только Академия узнает, все узнают. Слишком много пальцев в этом пироге.

— И это тоже сказал твой отец? — Кетти с шумом подвинула свой стул, чтобы присоединиться к ним, и вытерла рот.

Клера повернулась к ней с яростным взглядом, и Кетти подняла руки:

— Мой отец собирает налоги. Он говорит, что если бы император не стоял у него за спиной, его бы каждый день называли вором.

— В любом случае! — Джула повысила голос, затем понизила его, глядя через стол на группу Арабеллы, погруженную в их собственный разговор. Теперь только Гесса и Генна сидели в одиночестве в центре стола, напротив друг друга, сосредоточенные на своих тарелках. — Император призвал ко двору всю ее семью. Так что Малкан Йотсис, дядя Арабеллы, который является главой семьи, собирает всех в своем поместье в Ледо, а затем ведет всех во дворец, но по дороге их перехватывают домашние войска Шерзал, примерно сотня из них... по дороге от границы со Скифроулом. И это всего лишь через несколько дней после проверки в Академии!

— И что они сделали? — спросила Рули.

— Ничего, — ответила Кетти, заработав хмурый взгляд Джулы, потому что украла ее рассказ. — Йотсис уже тайно отправили Ару с четырьмя доверенными людьми на встречу с настоятельницей, чтобы Ара могла присоединиться к монастырю.

— Что, — сказала Джула, проводя обеими руками по своей щетинистой голове, — выводит ее из-под контроля императора, и даже его сестры не настолько безумны, чтобы пытаться украсть послушницу. И как бы сильно ни давили на первосвященника Джейкоба, он вряд ли сможет отказаться от нее из-за того шума, который подняли священники вокруг Аргаты.

— Вот именно. — Клера встала, стряхивая крошки с рясы. — Никто из них на самом деле не ожидал найти кандидата, поэтому у них не было плана, что делать, если он появится.

В то утро Академия первой увидела в дверях Клеру и Нону. Сестра Правило ждала за своим столом, массивная даже когда сидела, ее головной убор распирало так же сильно, как и рясу, будто ему тоже было что сдерживать. Кот настоятельницы, Малкин, лежал на столе, свернувшись кольцом.

— Доброе утро, Госпожа Академия, — хором сказали обе, занимая места в первом ряду.

Сестра Правило посмотрела на них темными глазами и ничего не сказала. Вслед за ними гуськом вошли другие послушницы. Стоявший на столе глобус снова приковал взгляд Ноны — Абет, завернутый в лед с тонким как ниточка зеленым поясом. Нона всегда считала Коридор огромным — бесконечным, на самом деле. Трудно было себе представить, сколько там было пространства до того, как лед двинулся вперед.

— Почему... — на языке вертелось столько вопросов, что Нона не знала, что сказать, прежде чем эти слова прозвучали. — А почему луна тоже не круглая?

Голос Сестры Правило заглушил смешки за спиной Ноны:

— Отличный вопрос. Хотя ты должна была сказать, почему луна не является сферой?

— Сфера. — Нона покатала это слово во рту.

— Почему ты думаешь, что луна должна быть сферой? — спросила Сестра Правило.

— Ну... — Нона на самом деле не знала, просто это казалось правильным. — Ну... мир таков. А в небе Бадон иногда круглая, а иногда — полумесяц... если хорошенько прищуриться. А в церкви Надежды говорят, что Бадон — это целый мир, как наш, а не звезда, как Надежда, и что Бадон не придет спасать нас, как Надежда, потому что Бадон — это лед и еще больше льда и она привязана к нашему солнцу, как и мы... — Нона перевела дыхание. — Ну... я просто подумала, что все очень, очень большое кажется круглым... — Она посмотрела на Сестру Правило, которая, надо сказать, была очень большой, хотя и не сферической, и уже начала двигаться в этом направлении.

Сестре Правило достаточно было потянуться за своей указкой, чтобы заглушить хихиканье.

— Ты знаешь, что с благословения Предка наши пращуры давным-давно поместили луну на небо, Нона?

Нона кивнула, она была не совсем невежественна, хотя и не знала названия для формы луны.

Сестра Правило полезла в ящик стола и что-то вытащила. Она подняла руку и протянула ее классу.

— Луна. — Серебряный круг-квадрат у нее на ладони. Она повернула его боком, и Нона с удивлением увидела, что это вогнутое зеркало, тонкое, как бумага. — Смотрите! — Сестра Правило расположила «луну» за глобусом Абета, там, где утреннее солнце косо падало из окон, наполняя комнату светом. Она постучала по глобусу, и Нона увидела ярко-красное пятно, двигавшееся, когда Сестра Правило двигала рукой с зажатой в ней «луной». — Весь свет, который она собирает, падает на это место. Фокус. Положи туда свою руку, дитя.

Нона встала и сделала, как ей было сказано:

— Тепло! Жарко!

— И именно так луна держит Коридор открытым. Солнечный свет с большой площади фокусируется огромным зеркалом на маленькую площадь. Нет никаких причин для того, чтобы она была сферической. — Сестра Правило убрала зеркало. — Мы стоим между двумя огромными ледяными стенами, Нона, и зима приближается уже пятьдесят тысяч лет. — Она держала руки так, словно они были двумя стенами, и прижала их друг к другу с тревожной решимостью. — Но сегодня мы поговорим о камнях!

Девочки застонали и достали свои грифельные доски. Нона изо всех сил старалась быть внимательной, но камни оказались менее интересными, чем казались, и они не казались настолько интересными, чтобы быть в их обществе. Снова и снова она ловила себя на том, что думает о луне, которую какой-то ее далекий предок поставил висеть над миром, и о том, что одно тонкое и хрупкое зеркало, было всем, что стояло между всеми, кого она когда-либо знала, и льдом, наступающим с севера и юга.

После обеда Клера повела Нону к аркаде послушниц, на ходу подбрасывая пенни.

— Почему ты все время играешь с ним? — спросила Нона. Похоже, что Клера, считавшая себя бедной теперь, когда ее семья была разорена, смотрела на пенни как на ничтожную сумму, игрушку, но Нона видела ребенка, купленного у родителей за один пенни, и вид ребенка, брошенного так легко, всегда вызывал у нее чувство беспокойства.

— Мне его подарил отец. Он велел мне научиться превращать одно во много. — Клера пожала плечами. — Коридор разделен на сотни стран, может быть, на тысячу, но ты знаешь, кого не волнуют эти границы или то, кто там правит? Двоих. — Она пересчитала их на пальцах. — Ветер Коридора и деньги. Торговцы движутся через Коридор, как кровь по телу. Ни одна королева или император не настолько глупы, чтобы пытаться остановить их. Вот почему богатые приправляют свою пищу черной солью из шахт в Кремоте. Никто из Кремота никогда не бывал в империи, но деньги текут и торговля идет. — Клера подбросила монетку вверх и поймала ее. — Деньги находятся в центре всего, что мы делаем: у них самый громкий голос. — Она говорила так, словно цитировала своего отца.

— Но... ты же учишься быть монахиней. У монахинь нет денег. — Нона даже не была уверена, что Клере позволено владеть этим пенни. Она определенно прятала его на уроках.

— Когда меня научат, я уйду. — Она положила монету в карман. — То образование, которое мы здесь получаем, очень востребовано...

— Но... — Нона собиралась спросить, кто платит ей за конфирмацию, — пансион и содержание, а также образование, которое дает такие ценные знания, наверняка стоили очень дорого, — но она прикусила язык, не желая, чтобы этот вопрос адресовали ей самой. Вместо этого она кивнула. — Я собираюсь сделать то же самое. — Она подумала о священнике, который купил Маркуса и забил Четыре-ноги до смерти. — Я не хочу быть монахиней.

Аркада послушниц представлял собой открытую галерею, огибавшую внутренний двор здания и служившую местом стирки и починки как для монахинь, так и для послушниц. Пятьдесят или около того послушниц всех возрастов либо медленно ходили кругами, болтая на ходу, либо сидели на длинных каменных скамьях, глядя сквозь арки на посыпанный гравием двор. Посреди двора раскинуло свои ветви единственное огромное дерево, центральный дуб, хотя Нона не могла понять, что именно держит его на скале.