Записки военного альпиниста. От ленинградских шпилей до вершин Кавказа 1941–1945 - Михаил Бобров

Тысячекилометровый фронт от Новороссийска до Моздока стал ареной упорных кровопролитных боев. Кроме того, создавая оборону с севера, наше командование Закавказским фронтом было вынуждено все время оглядываться назад, на юг: Турция держала войска на границе с СССР и была готова напасть в подходящий момент.

Несмотря на то что к зиме 1941/42 года немцы уже понесли небывалые для себя потери – более 500 тысяч человек убитыми и около 50 % всех своих танков, к середине сентября 1942 года они располагали более чем двумястами дивизиями и не собирались ослаблять натиска. Решая вопрос о том, где нанести главный удар (Москва, Украина или Кавказ), Гитлер выбрал юг: Южная Украина, Новороссия и Кавказ должны были дать немецкой армии продовольствие и промышленно-энергетическое сырье. Кроме того, степные, открытые пространства этого района и его мягкий климат с длинным летом и сухой осенью облегчили бы действия немецких войск, страдавших в северной и центральной частях

России от бездорожья, дождей, которые затрудняли движение механизированных частей по лесисто-болотистой местности.

Несомненно, главной целью Гитлера в летнюю кампанию 1942 года был Кавказ. Сталинград – только вспомогательный, хотя и очень важный рубеж. С захватом города войска командующего 6-й армией Ф. Паулюса должны были взять Астрахань, выйти в Заволжье и отрезать Центральную Россию от важнейших сырьевых, продовольственных, людских и промышленных резервов Юга страны. До войны на долю Северного Кавказа и Закавказья приходилось 86,5 % общесоюзной добычи нефти, 65 % – природного газа, 57 % – марганцевой руды (а это танки и самолеты). Кроме того, весь Северный Кавказ – богатейший сельскохозяйственный край.

После краха блицкрига (молниеносной войны) эти ресурсы были нужны Гитлеру как воздух. Стратегическое значение Кавказа определял и внешнеторговый товарооборот: торговые пути, идущие через Персидский залив, Иран и Каспийское море, занимали для Советского Союза второе место после Северного морского пути в подвозе вооружения, стратегического сырья из США и стран Британской империи. В политическом плане выход на Ближний Восток давал Гитлеру надежды на новых союзников, прежде всего Турцию, и благоприятный исход всей войны. Поэтому на Кавказе было сосредоточено все лучшее, что имели на то время вермахт и люфтваффе. Почти десятикратное превосходство немцев в танках и особенно в самолетах решило успех летнего наступления вермахта. Тот, кто хоть раз был на Кубани и Ставрополье и видел эти просторы, поймет, как легко немецкие мотодивизии смогли меньше чем за месяц выйти к предгорьям Большого Кавказа.

25 июля противник ударил сразу по двум направлениям: 17-я армия генерала Руоффа – на Новороссийск и Туапсе; 1-я танковая армия генерал-полковника Э. Клейста – на Ворошиловск (Ставрополь), Минеральные Воды, Моздок. 49-й горнострелковый корпус со знаменитой дивизией «Эдельвейс» на танках дошел до Черкесска и устремился к перевалам Большого Кавказа. Из Крыма на Тамань через пролив рванулись части немецкой 11-й армии навстречу румынским кавалеристам, наступающим через кубанские плавни.

Через трое суток после этого вышел знаменитый приказ № 227 Верховного главнокомандующего И.В. Сталина. И в том наступлении врагу так и не удалось окружить сколько-нибудь значительную группировку войск Красной армии.

Н.К. Байбаков, в то время первый заместитель наркома нефтяной промышленности, рассказывал, как в июне 1942 года его вызвал Сталин и направил на Кавказ. На прощание Иосиф Виссарионович спокойно сказал, что без кавказской нефти Гитлер проиграет войну, поэтому если хоть капля нефти достанется немцам, то Байбаков будет расстрелян, но если будут уничтожены промыслы, а немец не придет и мы останемся без нефти, – тоже расстрелян.

Байбаков полетел и сделал, казалось бы, невозможное: оставил фашистов без нефти. Скважины заглушили так, что не только спецбригады немцев, но и мы сами после освобождения не смогли их восстановить, бурили новые. При этом оставшиеся скважины функционировали до последнего, буквально под огнем противника, но на нашей территории. Так было с грозненской нефтью, не говоря уже о каспийской. Приказ Сталина лишний раз доказывает судьбоносность битвы, развернувшейся на Кавказе.

17-я армия так и не смогла прорваться к Черноморскому побережью и его главной транспортной артерии Туапсе – Батуми. В этих боях гитлеровцы потеряли 54 тысячи человек, наши войска – в три раза больше, но врага остановили. 1-я немецкая танковая армия рвалась к Грозному. На левом фланге наступал специальный корпус «Ф», подготовленный и экипированный для войны на Ближнем Востоке. В его составе действовали специальные инженерные части для работ на нефтяных промыслах. Но и на этом направлении удача отвернулась от немцев. Растянутые коммуникации осложнили снабжение войск горючим, боеприпасами и пополнением свежими людскими ресурсами. Слишком уж огромными оказались захваченные ими территории – весь Северный Кавказ.

Противник не успел наладить тылы и потерял темп. Этого оказалось достаточно, чтобы разрозненные войска Красной армии остановились, привели себя в порядок, пополнились и закрепились на подготовленных естественных и рукотворных рубежах обороны. Наш Закавказский фронт буквально на глазах обретал управляемость, боевую устойчивость, быстро пополнялся резервами и боевой техникой. Сосредоточенные в районе Махачкалы 58-я и 44-я резервные армии уже в августе существенно подкрепили Северную группировку и сцементировали оборону.

Пытаясь завершить летний прорыв, 18 августа танки Клейста сбили передовые части Северной группы Закавказского фронта, 25 августа захватили Моздок и даже небольшой плацдарм на правом берегу Терека. Но далось им это ценой значительных потерь: за несколько дней они потеряли до трехсот танков, а моздокскую долину немцы назвали Долиной смерти.

17-я армия генерала Руоффа попыталась прорваться к морю, но удалось ей это только на Таманском полуострове, захватив Анапу и отрезав от основных сил части морской пехоты (да и те успели на кораблях Азовской флотилии проскочить через Керченский пролив в Черное море и уйти в Геленджик). Новороссийск стал для 17-й и части сил 11-й немецких армий непреодолимым рубежом.

25 сентября немцы предприняли отчаянную попытку прорыва в районе Туапсе, но только потеснили наши части и были втянуты в затяжные бои. Именно в эти осенние, по-южному еще теплые дни в немецком Генштабе впервые поняли: Кавказский мини-блицкриг потерпел неудачу. Еще быстрее военных это почувствовал Гитлер и для начала поменял все командование группы армий «А» и 1-й танковой армии, снял начальника Генштаба сухопутных войск генерал-полковника Х. Гальдера. Сталинград начинал серьезно беспокоить Гитлера, но остановку в двух шагах от вожделенной нефти он воспринял как личное оскорбление: было очевидно, что к Черноморскому побережью он не пробился, не дошел и до грозненской нефти, не говоря уж о бакинской. (В этом свете даже установку эдельвейсовцами флагов на высшей точке Европы – Эльбрусе нельзя было рассматривать иначе как пропагандистский шаг.)