И на земле и над землей - Роберт Паль

Домой Ягила вернулся уже под вечер расстроенный и усталый. Отдал купленное женщинам и детям и стал делиться с братом новостями.

О купцах Добрец сказал как отрезал:

— Что же ты хочешь от купца, для которого главное — его мошна? Ради нее он и в Навь спустится, если 131 там золото не в цене, и за меч возьмется, видя ей урон. Темный человек — купец… и все же надобный.

А о новом новгородском князе, знакомце отца Заряна, тоже задумался:

— Интересно: то ли явь, то ли баснь. Далече от них мы живем. Однако поживем — увидим.

Глава восемнадцатая

Пришло наконец время заняться и заготовкой лесин для сотворения дома. Пока деревья спят и не чувствуют боли, нужно выбрать такие, чтоб и близко было и чтоб безо всякого сомнения были годны.

А годны для этого важного дела далеко не все. Нельзя, к примеру, рубить сухое дерево, ибо сухое — давно мертвое, в нем смерть гнездо себе свила, занесешь ее в дом — жди беды. И старое нельзя, потому что старое дерево, как и человек в больших летах, особо почитаемо людьми.

Нельзя рубить ель, осину, дерево, выросшее на дороге, кладбище, со сломанным верхом, с перевитым стволом, со скрипом, сучками-пасынками и другими изъянами. А в заповедный лес вообще без дела ступать не след.

А когда уже рубишь, гляди, чтобы выбранное и облюбованное тобой дерево не упало вершиной на полуночь, ибо сторона эта издавна считается ненадежной и опасной. Именно оттуда приходят холода, тьма долгих зимних ночей, где-то там привычный обжитой мир Яви переходит в мрачную безжизненную Навь — мир мертвых. А уж если, падая, зацепилось за сучья соседних деревьев, брось и начни все сначала в другом месте.

И вообще, прежде чем войти с топором в лес, поклонись ему, объясни, что не лихой ты человек и просишь только то, что тебе крайне необходимо для жизни. Лес добрый, щедрый, но и он требует к себе должного отношения. Иначе может наказать — завлечет в такую чащобу, откуда не выберешься, или топорище поломается, или, хуже того, покалечишься сам.

Следуя этим мудрым наставлениям и правилам, нарубили Ягила с Добрецом нужных лесин, приволокли из лесу к своей землянке, бережно ошкурили и озадачились: что дальше? Жители теплых степных краев, где дерево — большая редкость и люди в основном пользуются камнем, кирпичом или глиной, они никогда не строили ничего деревянного, даже не видели, как это делается.

Пришлось поискать умельца из местных полян. Нашли, в работе учились, как выбирать у бревен пазы, вязать углы, выпиливать места для будущих дверей и окошечек-просветцев, клиньями распускать бревна надвое, чтобы из оструганных плах выложить потом полы.

Сложив сруб для просушки, взялись за другой, помене — для бани-мовницы. И там, и тут нижние венцы из дуба, чтобы и в земле служили долго, а верхи из янтарной звонкой сосны. Кровли хорошо бы сделать из досок, да где их возьмешь? А самим пилить недосуг — полевая работа не отпустит. Тем более что будет она на этот раз непривычной и тяжелой, — пахать новину, корчевать и палить лес. Те, кто поселился в этих местах раньше, говорят, что на свежих лесных полях урожай всегда хорош. Значит, придется постараться. Начинать всегда нелегко.

После Ярилы, на полную луну, между дел подняли подсушенные ветрами и солнцем срубы — и опять за топоры, за плужок. Женщины землю для своих грядок взбодрили сами. Так и покатилось новое колесо года, еще одно коло бога Сварога.

Теперь уж не до праздных разговоров и сладкой лености: работай, трудись, огнищанин, время не ждет! Пока всходит и поднимается жито, успей завершить строительство, к вспаханному и засеянному полю добавь еще несколько полос новины, к уже занятой пали — еще хотя бы столько же. Найди время и соседям-родовичам помочь, а боги воздадут тебе по трудам твоим, они видят все.

Пришлось Ягиле и на киевский торг наведываться — за всякой кузнью: ножами, скребками, топорами, гвоздями, железными задвижками и петлями для дверей дома и бани.

Железо — вещь в доме особенная, его боится всякая нечисть; преграда для злых духов, оно обезопасит тебя не только от лихого человека, но и от беспокойной лесной нечисти. Ведь лес — таинственный чужой мир, где чего только нет. Степному человеку он непривычен.

Теперь в городе долго не задерживался, но, побывав на торжище, потолкавшись среди разного люда, увезешь домой не только новую покупку, но и важные новости.

Так однажды Ягила узнал, что Аскольда и его дружины в Киеве нет, отправился в поход. Говорили об этом с нескрываемой ехидцей, вспоминали его прежние походы — на ромеев и болгар. И там, и там киевских варягов крепко взгрели, болгары в сече убили сына Аскольда, а греки вынудили вернуть все добытое разбоем и принять их христианских богов. Те и обрадовались — иметь такого покровителя, как Византия, для них большая удача! Вот откуда эта церквушка над ручьем и черные, как грачи, греческие попы на Подоле.

А потом выяснилось, что повел свое воинство самозваный князь киевский не куда-нибудь, а на этот раз на полуночь, дабы отобрать у новгородцев полочан и кривичей. Дружины Рорика-Рюрика отогнали находников и оттуда, но дальше не пошли, довольствуясь занятыми Ростовом и Муромом, опорой хазар в этом богатом пушниной крае.

Попытались варяги-кияне подчинить себе и Северское княжество, но северяне уступили им лишь небольшой пограничный город Воронженец. С ответными действиями и новгородцы, и северяне не торопились, ибо знали, что теперь им придется иметь дело не только с Аскольдом и Диром, но и с Хазарией, и с ее союзниками печенегами и мадьярами. Да и Царьград, небось, подаст своим новым вассалам какую-нибудь помощь, очень уж выгодные попались вассалы, с их содействием всю Русь прибрать к рукам можно.

Была и еще одна опасность. После прихода Рюрика в Новгород все пираты-варяги словно дорогу туда забыли, помнили, поди, тяжелую руку Рорика-Сокола. Но случись неудача с Киевом, застрянь он там с дружиной и ополчением надолго, не нагрянут ли опять? Морские разбойники — такие же находники, как и кочевника на суше: налетят, награбят, пожгут, прихватят для торга «живой товар» — и обратно на свои базы. Так что самое мудрое — поспешать медленно, как говорят греки, чтобы ничего подобного не случилось. Этот Аскольд никуда от них не денется, придет и его час.

Как относиться ко всему услышанному, Ягила не знал, разве что со здешними князьями все для него было ясно. Другое дело — этот загадочный Рюрик. Ну, хорошо, рассуждал он, оказался в Новгороде, изгнал морских находников-варягов, отвадил от Мурома и Ростова хазарских иудеев, дал живым вернуться Аскольду… А если только это ему нужно? Если решил навсегда запереться в Новгороде, то — само собой, так бы на его месте поступил каждый. Даже не обязательно князь.