История упадка. Почему у Прибалтики не получилось - Александр Носович

Однако даже материальные соображения отступают на второй план по сравнению с возможностью стать частью мирового истеблишмента, перебравшись из глухой и пустеющей провинции на северо-восточной окраине Европы в самый центр европейской жизни. По мере обрастания связями на должности комиссара ЕС возрастают и шансы по окончании 5-летнего срока полномочий продолжить карьеру в других наднациональных структурах. Неважно каких: ООН, МВФ, ЮНЕСКО, ОБСЕ — это всё штаб-квартиры в Нью-Йорке, Вашингтоне, Вене, Женеве. Любой вариант будет лучше возвращения в свой захолустный Вильнюс, промозглый Таллин или сонную Ригу.

Именно по этим соображениям президент Литвы Даля Грибаускайте и премьер-министр Латвии Валдис Домбровскис, будучи направленными брюссельским руководством спасать свои терпящие кризис страны, руководили ими наперекор национальным интересам, но с явным прицелом получить одобрение западных коллег и вернуться в Брюссель уже на пост председателя Еврокомиссии.

Комиссар ЕС по финансам и бюджету Даля Грибаускайте по возвращении на родину использовала президентские полномочия для усиления позиций Брюсселя в своем регионе. Прежде всего, это выразилось в последовательном разрушении стратегического партнерства и вообще нормальных добрососедских отношений Литвы и Польши. Вероятно, единственное рациональное объяснение оскорбительных реплик президента Грибаускайте в адрес польского коллеги и польского нацменьшинства в Литве, закрытия польских школ и других мер по дискриминации литовских поляков[60] состоит именно в недопущении стратегического союза Вильнюса и Варшавы. Из всех новых стран — членов ЕС именно Польша проявляет самую большую самостоятельность и самый высокий уровень евроскептицизма и среди населения, и среди элит. Донор ЕС, отказывается вводить евро, обладает большим потенциалом для развития — сдерживание строптивых поляков в таких обстоятельствах становится важной задачей брюссельской бюрократии. На северо-востоке выполнение этой задачи обеспечивает президент Литвы Даля Грибаускайте, не дающая Польше получить естественного союзника в регионе.

Другое, ещё более важное направление защиты интересов Брюсселя — программа Восточного партнерства ЕС. Именно с этой программой Грибаускайте, похоже, связывала свои надежды на возвращение из Вильнюсской ссылки: должность председателя Еврокомиссии представлялась вполне соразмерной платой за подписание Соглашения об ассоциации Украины с ЕС на Вильнюсском саммите Восточного партнерства в ноябре 2013 года. Понимая это, Грибаускайте бросила все силы литовской дипломатии на то, чтобы вырвать Украину из сферы влияния России и подписать Соглашение с ЕС… и несколько перегнула палку.

Провал Вильнюсского саммита и последовавшие события на Майдане и далее по всей Украине оказались позором и бесконечной головной болью для руководства ЕС. Грибаускайте, отвечавшей за подписание ассоциации с Украиной в Вильнюсе, после такого конфуза о попадании в Еврокомиссию оставалась только мечтать. Она и мечтала: до последнего не регистрировалась в качестве кандидата в президенты, надеясь на положительный сигнал из Брюсселя. Но чуда не произошло и приходится теперь президенту Грибаускайте и народу Литвы терпеть друг друга ещё пять лет.

В Латвии член комитета по бюджету Европарламента Валдис Домбровскис вознамерился показать себя внешним наблюдателям суперэффективным антикризисным менеджером, добившись рекордных показателей преодоления экономического кризиса. Для того чтобы заручиться симпатиями на Западе, он последовательно и неуклонно выполнял все требования МВФ и других международных кредиторов, сокращая зарплаты и пенсии, повышая налоги и вынуждая безработных к эмиграции. В итоге личная история успеха Валдиса Домбровскиса (в отличие от латвийской) не вполне, но всё же состоялась: латвийский премьер стал комиссаром ЕС по вопросам евро и социального диалога[61]. Но всё лучше, чем у Грибаускайте, которая вовсе осталась в Вильнюсе у разбитого корыта.

В деятельности Грибаускайте и Домбровскиса заметны общие черты.

Во-первых, получение кредитов и дотаций из структурных фондов ЕС как краткосрочная цель их деятельности; во-вторых, личные карьерные соображения (пост главы Еврокомиссии) как стратегическая цель; в-третьих, подсаживание своих стран «на иглу» внешних заимствований и принесение национальных интересов в жертву интересам ЕС и себя любимых.

Внешняя политика Грибаускайте самой Литве приносит только вред, и никакой пользы для страны в ней не предусмотрено изначально, если не считать таковой обеспечение брюссельскими дотациями 20 % ВВП вместо здорового внешнеэкономического сотрудничества с соседями. Тем более антикризисная политика Домбровскиса: платой за кредиты и дотации, хорошие макроэкономические показатели и в конечном счете успешное трудоустройство премьер-министра стало лишение Латвии человеческого потенциала. Лишение условий для развития в будущем, лишение будущего как такового.

Зато получение дотаций из Брюсселя кратно усиливает властные позиции связанных с ЕС политиков в своих странах.

В условиях, когда 20 % ВВП Литвы, Латвии и Эстонии формируются из европейских структурных фондов, возможности договориться о получении денег и «сидеть на потоках», контролируя поступление и распределение брюссельских денег, становятся в дотационной Прибалтике источником власти.

Этим и объясняется не существующий в странах-донорах Евросоюза авторитет своих представителей в Брюсселе и выходцев из Брюсселя как у населения, так и в истеблишменте. Они воспринимаются населением стран Прибалтики и изображаются в местных СМИ как Мессии, призванные спасти свои страны и вырвать их из лап кризиса, подключив все свои связи. Какие ещё были логические основания ожидать «экономического чуда» от Дали Грибаускайте в 2009 году, кроме надежды на её связи: экономика вообще не входит в сферу полномочий президента Литвы! Выбивая на Западе эти деньги и контролируя их распределение, Грибаускайте и Домбровскис упрочивали свои внутриполитические позиции: первая выиграла президентские выборы с фантастическим результатом в 69 % в первом туре и сформировала в политическом поле Литвы новый центр силы, второй преодолел традиционную для Латвии политическую чехарду, продержавшись в кресле премьер-министра рекордно долгий срок.

Поэтому сейчас в Прибалтике действующие лидеры стремятся перебраться в Брюссель, а наиболее вероятные будущие лидеры — те, что так или иначе связаны с Брюсселем.

В Эстонии весной 2014 года планировалась политическая рокировка: премьер-долгожитель Андрус Ансип собирался перебраться на пост комиссара ЕС по транспорту, а комиссар ЕС по транспорту Сийм Каллас, не дожидаясь окончания срока полномочий, должен был вернуться на пост главы эстонского правительства. Сорвалось в последний момент из-за коррупционного скандала (но Андрус Ансип вице-президентом Еврокомиссии в итоге всё же стал). В Латвии после выборов в Сейм осенью 2014 года идеальным кандидатом в премьер-министры в правящей партии называли только что освободившего пост комиссара ЕС по развитию Андриса Пиебалгса (отказался сам Пиебалгс: по собственным словам, из-за желания немного присмотреться к латвийским реалиям, хотя лидер правящего «Единства» Солвита Аболтиня за год до того говорила, что Пиебалгс подыскивает себе новую работу на Западе). В Литве вероятными кандидатами на пост президента в 2019 году называются посол Евросоюза в России Вигаудас Ушацкас («Союз Отечества — христианские демократы Литвы») и комиссар ЕС по здравоохранению Витянис Андрюкайтис (Социал-демократическая партия Литвы). Оба из-за своих связей в Брюсселе.

Пресловутая «независимость» стран Балтии, за которую они так упорно боролись в конце советской эпохи и которая уже была поставлена под сомнение привлечением американских агентов влияния из диаспор на руководящие должности, вплоть до президентских, при таких раскладах окончательно превращается в фантом.

5. «Совесть нации» у власти: фактор национальной интеллигенции в формировании постсоветских Литвы, Латвии и Эстонии

Еще одна общественная сила, сделавшая Прибалтику такой, какая она есть, — это национальная интеллигенция Литвы, Латвии и Эстонии. Под национальной интеллигенцией понимается гуманитарная интеллигенция, являющаяся «выразителем» национального самосознания и обосновывающая правый национал-консервативный курс своей страны необходимостью сохранения нации и национальной идентичности.

Национальная интеллигенция — явление распространенное далеко не повсеместно: в американском или российском обществе её нишу занимают леволиберальные космополиты, для которых даже гражданский национализм (не говоря уже об этническом) — смертный грех, недопустимый «в приличном обществе». Однако для Восточной Европы наличие национально озабоченных гуманитариев как влиятельной социальной группы — одна из ключевых характеристик этого социокультурного региона.