Дневники св. Николая Японского. Том ΙII - Николай Японский

27 мая/8 июня 1895. Суббота.

Утром, в шестом часу, до обедни, я освятил кроплением святой воды с пением Тропаря «Во Иордане» нижнюю часть здания библиотеки, совсем готовую для принятия книг, напечатанных Миссиею. Вчера мы с Давидом Фудзисава, заведующим книжным складом, определили порядок укладки книг, начиная с Богослужебных книг и Священного писания до брошюр здешнего сочинения вроде «Православн[?]» о. Павла Сато. Сегодня начали переносить книги в новую кладовую для них. Слава Богу, хоть это сделано!

В принесенном сегодня месячном японском журнале «The Sun», июньской книжке, прочитал статью академиста нашего, кандидата Киевской Духовной Академии Даниила Кониси, и часа два был в состоянии человека, нанюхавшегося чего–нибудь мерзкого. Статья «Характеристика русских». По Кониси: «Русский народ — флегматического темперамента», поэтому из Патрологии Чистовича и других он взял только дрянные черты сего темперамента и приложил их к русским; и вышло, что русский народ — тупой разумением, вялый волею, ленивый, не любящий ничего, кроме покоя, — до того, что даже руки не поднимет вытащить мухи из рюмки водки, а глотает водку прямо с мухой; ругается напропалую русский народ, не только простой, но и всякий другой, так что ругательность — неотъемлемая черта русского народа; есть и доброта у русских, но это больше от лени; неподвижность этого народа — от лени. Когда вышел из Индии, тогда было у него и свободолюбие — доказательство чего «вече»; но русский климат (по Боклю) переродил народ, сделав его флегматическим рабом и прочее…

И вот результат моего старания — сделать из посылаемых в Академии связующее звено между русским и японским народом! Совершенно наоборот — отталкивающими орудиями между двумя народами они сделались. Ибо, прочитавши статью Кониси, кто же из японцев не почувствует презрения к русским и желания быть подальше от них. Впрочем, и то: почувствуют это люди по мерке Кониси; но поумнее, пожалуй, и призадумаются: «Как же такой глупый, слабый, ленивый народ создал государство, пред одним словом которого хоть бы теперь Япония отступает из завоеванной Манчжурии. И русскому государству только тысяча лет, а Японии более двух тысяч, — сравнить же их ныне — кто больше и сильнее?..» И этот Кониси воспитан и пропитан весь благодеяниями России, и таким мерзостным словоизвержением платит ей за это! На счет Миссии воспитался здесь в Семинарии; не стоил по успехам отправления в Академию, но надул: подставил своего родственника — богача Нозаки, который, действительно, лично мне сказал, что отправляет его на свой счет и будет содержать в Академии — все ложь! Я написал в Синод, что один едет в Академию на свой счет, и должен был за это платиться своими боками: более двух тысяч рублей стоит мне лично этот хулитель России, потому что после совестно было просить Синод принять его на счет, — совестно за Японию, пришлось бы выставить надувательство японца.

«Благодарность есть свойство возвышенных душ» — это так; благодарности от японцев я не жду, ибо достаточно уже учен ими в сем роде; но душу мутит, что Отечество мое поносят и без нужды и даже во вред себе поносят; разве же подобные статьи не напускают тумана в глаза своим японцам? Вероятно, и Цуда Санзо воспитан был вот такими статьями до нанесения более раны несмываемого позора своему Отечеству, чем раны нашему Наследнику, ныне благополучно царствующему нашему возлюбленному Императору.

28 мая/9 июня 1895. Воскресенье.

Вопреки уличным толкам (о которых недавно говорила Japan Mail), в Соборе нисколько не меньше народа при богослужении, чем всегда. Только отсутствие деревенских посетителей теперь заметно, ибо по деревням везде время пыльных сельских работ.

Офицеры с «Крейсера», бывшие ныне в Соборе и потом заходившие ко мне, говорили, что война совсем была близка: уже отдано было нашей эскадре приказание — в случае отказа японцев возвратить Китаю полуостров Лаотан, идти из Чефу в Талиенван и напасть на японские транспортные и военные суда. Слава Богу, гроза миновала!

После Обедни заходил Иоанн Исида, сын судьи–христианина в Сидзуока, бывший прежде в нашей Причетнической школе; сияет от радости: картина его на выставке в Кёото отличилась: Император купил ее, и только ее и еще одну; обе — из недавнего военного быта; Иоаннова изображает двух солдат, одного стреляющего, другого заряжающего ружье; масляными красками; в четыре фута вышины.

29 мая/10 июня 1895. Понедельник.

Из провинций продолжают извещать, что вмешательство России отбило слушателей: так сегодня Хиромаци из Эдзири и Есида пишет, что все начавшие слушать учение перестали и только приходят браниться и поносить христианство и Россию; впрочем, от такого плохого катихизатора, как Хиромаци, лучшего письма в такое время и ждать нельзя.

Были: капитан «Крейсера» — проститься — уходит из Иокохамы, и капитан «Разбойника» Иван Константинович Григорович — пришел на стоянку вместо «Крейсера». На «Разбойнике» пришел контр–адмирал Степан Осипович Макаров, благожелатель Миссии, выхлопотавший пять лет тому назад, чрез Великого Князя Александра Михайловича из Миссионерского Общества четырнадцать тысяч рублей на окончание постройки Собора. Макаров уехал тотчас же в Миякосита на воды лечиться, ходит на костылях, на одну ногу ступать не может. Я написал ему письмо туда.

Капитаны тоже говорили, что война у нас с Японией совсем была близка: уже суда выкрасились в серый боевой цвет и приведены были в полное боевое положение, причем команды работали, по словам Григоровича, с полным одушевлением; Адмирал С. П. Тыртов показал себя очень распорядительным. Наша эскадра состояла из 23 (кажется, если не больше) судов, с тремя адмиралами — Алексеевым и Макаровым, кроме Тыртова, из которых Макаров уже приобретший себе боевую известность, как командир «Константина», в последнюю Турецкую войну пугавший турок в Черном море. Японцам пришлось бы иметь сражения посерьезней тех, которые они до сих пор видели. Теперь–то я понимаю серьезность вопроса посланника месяц тому назад: «В случае войны, уеду ли я в Россию или останусь здесь?» Я ответил, что останусь и, конечно, остался бы, чтобы беречь мою бедную паству, насколько можно.

30 мая/11 июня 1895. Вторник.

Mr. Carrothers написал корреспонденцию в «Japan Daily Mail», сегодня напечатанную, под заглавием: «The Greek Church in Japan» [3], в которой опровергает ложные слухи, будто христиане наши отчуждаются от Церкви из–за вмешательства России в дела Японии, будто в Сендае в нынешнем году отменен наш Собор из–за того, что мне опасно поехать туда и прочее. В конце письма он заметил, что хорошо бы газетам не печатать возбуждающих неприязненных толков. К этому придрался редактор и написал горячую передовую статью против русских газет, ныне опрокинувшихся на Англию за ее устранение от участия с Россиею, Германиею и Франциею в требовании, чтобы Япония возвратила Китаю Лаотан.