Ведьма по контракту - Виктория Бесфамильная

— Это он из роли, из роли, — успокаивал меня Кощей, железной хваткой удерживая на месте.

— Да на фиг такую роль. Чего он тебя не обвинил. Я старая больная женщина, где мне с такой тушей справится. И в дерево его ты запихивал.

Мне было по-настоящему обидно. Ты тут по лесам ползаешь, по кустам сидишь, всяким мужикам за красивые глазки в благоустройстве мира помогаешь, а тебя за это еще и очерняют в глазах и так не очень тебя любящей общественности. Вот сейчас как вылезу из кустов, как тот рояль. Но ожидающий чего-то похожего Кощей, прижал меня своей дланью к земле, и мне осталось только слабо трепыхаться и смотреть за разворачивающимся перед нашим взором действием. А действие того стоило.

Иван-царевич (вот откуда волк узнал, что это именно Иван, а не Василий скажем? Или у них тут царевичей только Иванами зовут? Надо бы выяснить этот вопрос) пару минут внимательно смотрел на Серого Волка, не опуская нацеленной в него стрелы, надо же у парня есть хоть какие-то мозги, Волк щенячьими глазками смотрел на царевича, жуткое зрелище, если вспомнить, что к глазкам прилагалась очень даже клыкастая пасть, и оба они молчали. По плану Иван должен был проявить присущее ему благородство и спасти зверя просто так. Поэтому волк мужественно молчал, сфокусировав взгляд на кончике стрелы и явно вспоминая таблицу умножения, чтобы не сорваться. Я бы на его месте вспоминала. Наконец благородство, в существование которого я, честно говоря, не верила, потому что какое благородство может быть в лесной глуши перед лицом хищника, победило и царевич опустил лук и пошел освобождать животное. Парень оказался силен. А на вид и не скажешь. Но ему даже предусмотрительно подброшенный рычаг не понадобился, чтобы справится с ловушкой и вот Серый Волк уже гордо скачет по поляне, выражая свою искреннюю благодарность и обещая помощь в нелегком деле спасения батеньки.

— Ты от смерти меня неминучей спас и я тебе помогу. Добудем мы с тобой Иван-царевич яблоки молодильные для твоего царя-батюшки. Садись мне на спину, да по сторонам не смотри.

Все это Волк прокричал каким-то воодушевлённым, я бы даже сказала вдохновенным голосом, послушав который так и тянет совершить пару подвигов, и Иван-царевич не стал исключением, быстренько влез на вновь обретенное транспортное средство и был таков.

— Тут у вас реально люди лишних вопросов не задают и лишними мыслями не мучаются? — поинтересовалась я у Кощея, выползая на четвереньках из кустов.

— В смысле?

— В том смысле, что любой здравомыслящий человек поинтересовался бы у Волка о причинах его осведомленности. Я молчу про имя и титул, мало ли, может у него на лбу написано, что он Иван-царевич и об этом каждый встречный знать должен, но откуда бы постороннему, находящемуся некоторое время в ловушке, запрятанной в лесной чаще, Волку знать про молодильные яблоки и про то, что царевич их ищет. Это как минимум должно вызывать некоторые подозрения и наталкивать на определенные вопросы, а он верхом вскочил, и уехал довольный. Откуда такая наивность?

— Думаю, сказывается некий присущий всем царевичам инфантилизм, — глубокомысленно молвил Кощей. — Довольно специфическое воспитание, узкий круг общения, обширная библиотека и, как результат, излишний романтизм натуры, не позволяющий трезво оценивать ситуацию и адекватно оценивать окружающих людей.

— То есть все царевичи идиоты?

— Ну я бы не был так строг. Просто немного доверчивы и не критичны.

— И зачем тогда все это, если в результате мы выберем одного идиота среди множества других. Может англичане и не правы насчет не выбирания из двух зол, но вот среди идиотов точно выбирать не стоит, на мой циничный взгляд человека двадцать первого века.

— Мы выбираем не идиота, а человека наиболее способного к обучению, кроме того всякое свершение подвига помогает избавиться от чрезмерного романтизма и помогает трезво взглянуть на вещи. Это своего рода тренинг личностного роста, говоря понятным тебе языком.

— Ну ну. Будем надеяться, что там есть чему расти.

— А что нам еще остается, — вздохнул Кощей несколько печально.

На этой грустной ноте мы направились к ступе, чтобы направится в царство славного Дормидонта. Дормидонт был одним из первых клиентов Кощея, и как признавался сам коммерсант, одним из самых сложных. Но Кощей не только сумел его дочку замуж выдать, да еще и без приданного, а провернул дело так, что влюбленный жених заплатил очень хорошие деньги за право обладать таким счастьем. Я, правда, не поняла, действительно ли девица была таким счастьем или Кощей имел в виду счастье в кавычках, но молодые люди жили и не жаловались, так что с этой стороны все было замечательно. Сам Дормидонт с тех пор считал себя в неоплатном долгу перед Кощеем, чем последний время от времени пользовался, как в этот раз. Пройдя на бреющем полете над небольшим, но богатым городом, я приземлила ступу перед входом в местный дворец и объявила о том, что пассажиры могут покинуть салон. Кощей принялся выбираться, а к нам направилась слегка ошалевшая от такого эффектного появления стража, видимо, чтобы провести таможенный досмотр. Жилище Дормидонта поражало своим белокаменным великолепием. На этом фоне я как-то особенно сильно почувствовала себя соответствующей занимаемой должности, вплоть до каждого листика и веточки, застрявших в волосах и прилипших к одежде. И особенно сильно в этот момент я ненавидела Кощея Великолепного, который выглядел так, словно только что вышел из роскошного автомобиля для встречи на высшем уровне. Этакое воплощение художественного произведения «Принц и Нищий». Как говорится, угадайте кто играл Нищего. Спутник мой тем временем несколько ленивым и небрежным жестом отослал прочь набежавших охранников и направился во дворец, милостиво разрешив мне его сопровождать. Мне стала понятна тяга моей предшественницы к человечине.

Сам Дормидонт оказался приятным и очень немолодым уже мужчиной, весьма вежливым и обходительным. Не знаю, так ли он был рад нашему появлению, как демонстрировал, но будучи весьма радушным хозяином, он немедленно предложил нам горячий обед и возможность отдохнуть с дальней дороги. Но первым делом мы развернули сеть слежения за объектом, то есть выложили на стол мое блюдечко и яблочко и заказали картинку с Иваном-царевичем. Картинка, открывшаяся нашему пытливому взору, была странноватой: Волк скакал километровыми прыжками на фоне каких-то созвездий, а царевич сидел зажмурившись. Волк, по договоренности, создавал видимость дальней дороги, так что время у нас еще было, и мы принялись за обед. Это был пир на весь мир: одних только закусок тут было видов сто, а потом принесли еще и горячее… Дитя двадцатого века и суррогатной икры, я не смогла совладать со своими завидущими глазами и загребущими руками и придалась чревоугодию. Красная икра и черная икра, грибы соленые, огурцы моченые, почки заячьи, жареные поросята, фаршированные гусята, осетр по-царски и лосось по-крестьянски, утки и перепела, кисели, компоты, взвары, пироги, ватрушки, крендели и кулебяки, яблоки и ананасы и еще много чего сверх того. Нет, не думайте, я не отвалилась от стола со вздохом глубокого удовлетворения после сытного обеда. Собственно я даже дышать не могла, не то что двигаться. Когда я запихала в себе последний кусок ананаса для улучшения процесса пищеварения, мой желудок занимал все пространство в моем организме: от мозжечка до пяток. Сердце при этом билось, по моим ощущениям, где-то в районе глаз, а легкие, кажется, свернулись в тоненькие трубочки. Я задыхалась и мне было плохо. Поэтому я продолжала сидеть прямо и неподвижно за разорённым столом и следить за своим дыханием. Мыслей в моей голове не было, сожалений и ужаса от содеянного тоже. Наверное, как и любой приличной благовоспитанной леди, мне должно было быть стыдно от моего непотребного поведения, но, честно говоря, сил еще и на стыд у меня не было, и сидела я в полной прострации, боясь пошевелиться. И только надежда на чудесное действие ананаса брезжила на самом краю моего сознания. А посему встреча прибывшего за яблоками царевича прошла без моего участия. Оставив мне блюдечко с яблоком, чтобы я была в курсе происходящего и мне не нужно было ничего пересказывать, Кощей ушел оказывать поддержку Дормидонту в приеме высокого гостя.

Катающееся по тарелке яблочко вид, на мой взгляд, имело весьма злорадный и даже немножко торжествующий, будто чувствовало себя отомщенным. Видимо до сих пор не могло забыть предпринятую мной в первые дни пребывания в новой должности попытку им закусить. Злопамятное очень. Но вот изображение показывало исправно и звук передавало без отставаний, так что по факту придраться было не к чему, а подозрения к делу не пришьешь. Тем временем Серый волк инструктировал Ивана царевича по всем правилам диверсионной деятельности о том, как заполучить яблочки, не привлекая лишнего внимания. В момент моего подключения речь шла о том, чтобы залезть в сад царя ночью через забор и аккуратно сорвать требуемое, не трогая ветки. Нет, ну не то, чтобы мы действительно установили на ветках сигнализацию, просто Серый был местным представителем партии зеленых и справедливо полагал, что юный царевич в молодецком порыве может поломать пару деревьев, от широты души так сказать и безудержной силы, а так, и яблоки собраны и ветки целы. Но наш царевич, как и положено всякому воспитанному и порядочному человеку, решил пренебречь такой воровской тактикой и попросить по-хорошему. Кощей при подготовке плана именно на такие черты характера и ориентировался, а посему к дальнейшему развитию событий мы были готовы, но вот что касается моего личного мнения, то лучше бы он сорвал одно яблоко по-тихому и к отцу поторопился, и стране польза и мне мороки да мотаний меньше. Впрочем, меня, как водится, не спросили.