Ур,сын Шама. Фантастический роман - Евгений Войскунский

Блаженно растянувшись на тюфяке рядом с Уром, Валерий с удовольствием вспоминал прожитый день, прогулку с Аней. Она была нежна с ним. Без обычных своих «колючек». Она любила его! Нечто новое вошло в их отношения после его признания… Права Аня, права: нечего стыдиться признания в любви, нисколько оно не старомодно, какая тут может быть, черт дери, мода…

— Ты не спишь? — спросил Ур.

Валерий притих, притворился спящим, неохота было ему сейчас разговаривать. Но такими уловками Ура не провести.

— Я знаю, что ты не спишь, — сказал он. — У моего отца неприятности.

— А что случилось? — насторожился Валерий.

— Заведующий животноводческой фермой, — тщательно выговорил Ур, нехороший человек. Он продает баранов, которые ему не принадлежат.

— Толкает налево?

— Что значит — толкает налево?

— Ну, незаконно продает на сторону…

— Да, продает и присваивает себе деньги. Когда отец в первый раз увидел, как Даи-заде угнал из отары двух овец, он подумал, что это можно, и вечером, пригнав отару с пастбища, повел к себе домой овцу. Это вызвало неприятности. Даи-заде хотел отдать отца под суд. Но председатель колхоза заступился. Ограничились предупреждением и перевели отца с фермы на виноградники. Отец очень недоволен. Он любит овец.

Валерий живо вспомнил сцену: Шам стоит на коленях в пыли среди стада и целует овечьи морды…

— А чем тут можно помочь? — спросил он вяло.

— Надо доказать, что Даи-заде вор. Но он очень хитер. Курбанали говорит, что он окружил себя такими же дружками.

— Какой Курбанали?

— Который приходил сегодня в гости. Он говорит, что пропажу овец Даи-заде часто списывает на волков. И поэтому его прозвали «Джанавар-заде». Это значит — «волчий сын».

— Верно, — усмехнулся Валерий. — Очень нехорошее прозвище. У азербайджанцев нет фамилий, происходящих от названий животных. Они даже удивляются, какие у русских бывают «звериные» фамилии: Волков, Медведев, Лисицын… Ты что же, решил вывести этого Джанавар-заде на чистую воду?

— Вывести на чистую воду, — повторил Ур. — Да, понимаю. Может быть, я что-нибудь придумаю.

Среди ночи Валерий проснулся с ощущением тревоги. Ура рядом не было, его подушка в пестрой ситцевой наволочке хранила еще примятость от его головы.

Приподнявшись на локтях, Валерий увидел Ура. Тот стоял во дворе, неподвижный, как изваяние, запрокинув голову к мерцающему в черном, не городском небе звездному рою. Валерий уже не первый раз видел эти приступы странной болезни у Ура. Вначале он думал, что это лунатизм, но потом убедился, что приступы случались не только ночью и не только при полной луне, но и днем. Иногда Ур замирал в каменной неподвижности, в другой раз мотал головой и бормотал что-то неразборчивое. Молился? Вряд ли. Валерий уже знал, что Ур не религиозен — во всяком случае, не имел отношения ни к одной из известных Валерию религий. Было нечто жутковатое в припадках Ура, особенно в болезненной реакции, наступавшей потом.

Вот и сейчас Ур сник, зажал ладонями виски. Валерий не видел его лица, но знал, что оно сейчас мучительно искажено болью. Он встал было, чтобы помочь Уру добраться до веранды и уложить на тюфяк, но тот, пошатываясь, направился к очагу, возле которого стояло ведро с водой, и принялся пить кружку за кружкой. Потом сел на чурбачок, уронил голову на колени…

Нонна проснулась рано — еще только брезжил рассвет. Но оказалось, что Каа уже на ногах. От очага тянуло дымком, и раздавался равномерный быстрый стук — это Каа сбивала в небольшой деревянной кадушке масло.

Нонна разбудила свой отряд. Валерию, никак не желавшему просыпаться, ей пришлось пригрозить выговором в приказе.

— Креста на тебе нет! — проворчал Валерий, продрав глаза. — Чего ты в такую рань поднялась? Шести еще нет. Спать бы да спать еще… И что за манера — выговорами раскидываться…

— Хватит ворчать, — засмеялась Аня. — Вставай, лежебока.

Она кинула в Валерия камешком и попала прямо в лоб.

— Это злостный выпад! — вскричал Валерий. — Ну погоди же!

Выскочив из-под одеяла, он погнался за хохочущей Аней. Глядя на них, Шам вдруг оживился — захлопал в ладоши, закричал непонятное, замахал руками. Валерий застеснялся чего-то, прекратил погоню, а Аня нисколько не смутилась.

— Тоже мне, как дети! — сказала Нонна.

На завтрак Каа подала пирожки с мясом в форме полумесяца, кислое молоко, зеленый лук, масло и белый сыр пендир. Напились крепкого чаю и стали собираться в поход. Каа погладила каждого по плечу, а Ане напомнила насчет красных чулок.

Между тем Ур, присев на каменную ступеньку, что-то писал в своем блокноте. Валерий давно уже заметил, что с этим странным роликовым блокнотом Ур никогда не расстается и никому не дает его в руки, хотя многие просили посмотреть, удивляясь необычности его формы и тонкости непрозрачной пленки. Пленка и верно была до того тонка, что казалось, будто ее намотано на ролики нескончаемо много. В основании блокнота помещались, наверное, миниатюрные механизмы. Не раз видел Валерий, как Ур мгновенно находил давно сделанную запись — стоило ему нажать там на что-то, как пленка начинала быстро перематываться и сама останавливалась на нужном месте.

И стержни, которыми писал Ур, были необычные, они словно выжигали на пленке текст. Теперь Ур старательно, неторопливо писал таким стержнем по краю пленки, и она сама перематывалась по мере записи. Кончив писать, Ур тронул что-то в блокноте, и от пленки начала отделяться узенькая исписанная полоска — в механизме было, должно быть, что-то вроде ножа. Намотав срезанную полоску на палец, Ур сунул блокнот в карман и пошел в комнату к отцу. Было слышно, как он разговаривал с Шамом на непонятном языке.

— Ур, ты скоро? — крикнула Нонна. — Сколько можно ждать?

— Совсем скоро, — ответил Ур, выходя на веранду.

За ним, ухмыляясь и почесывая под бородой, появился Шам.

По утреннему холодку маленький отряд вышел из колхозного поселка и зашагал по проселочной дороге напрямик к речке Джанавар-чай. Вокруг расстилались виноградники, хранившие в зеленой листве ночную свежесть.

— Какие у нас длинные те-ени! — говорила Аня нараспев. — А какой воздух — чистый озон!

— Как бы не так, — сказал Валерий. — Если бы чистый озон, ты и одного вдоха не успела бы сделать.

— Это почему?

— Потому что озон — мощный окислитель. Легкие сожжет.

— Вот еще! Озон — это очень хороший кислород. О-три. Мы в прошлом году были в Кисловодске, так я сама слышала, как один профессор сказал хватайте воздух, это чистый озон.

— Профессор кислых щей он, если нес такой вздор. Озон полезен, если на две тысячи кубометров воздуха приходится один грамм озона, не больше…