Введение в когнитивную лингвистику - Валентина Маслова

Между тем в паремиологическом фонде русского языка образ человека, называемого дураком, представлен более полно и позволяет обнаружить его сугубо русские культурно-национальный черты. Так, интеллектуальные качества дурака в русских пословицах почти «не обсуждаются», напротив, ряд образных выражений сохраняет оценку удивления-одобрения перед особым «дурацким» умом и везением: Хоть дурак да съел бурак, а умный так; Дурак и в бочке сидя волка за хвост поймал; Дураку-то и отсталого дают. Чудесная удачливость героя национального фольклора Иванушки-дурака стала иллюстрацией национального миропонимания (не рационально-логического, а иррационального): гармония мира и человека, его социальный успех обусловлены способностью к синтетическому, а не аналитическому или наивно-бытовому мышлению (в русском фольклоре вообще не очень-то поощряется процесс собственно «думания»: Думать хорошо, а отгадать и того лучше; Догадка лучше ума; Думает индейский петух, Думает плотник с топором, да писака с пером; Дума что борода: лишняя тягота; От большого ума досталась сума). В русском сознании образ Иванушки-дурака является эталонным и заключает в себе главное качество – созерцательное отношение к действительности, приятие её и себя в ней в уже существующем виде: дураку везде счастье. Такое состояние восприимчивой пассивности обеспечивает удачу и в конечном счете – жизненный успех главного героя русских сказок. По верному замечанию А. Синявского, «дурак не доверяет ни разуму, ни органам чувств, ни жизненному опыту, ни наставлениям старших, потому что как никто другой доверяет Высшей силе. Он ей – открыт». Вероятно, поэтому большая часть паремий утверждает бессполезность обучения дурака традиционным путям и моделям познания: Дурака учить, что мёртвого лечить [решетом воду носить] – только портить; Когда солнце орла пожрёт, камень на воде всплывёт, свинья на белку залает, тогда дурак поумнеет; С дураком говорить – в стену молотить; Дурака пошлёшь, а за ним и сам пойдёшь. Русский народ отмечает также, что глупый да малый всегда говорят правду. Таким образом, об умственных способностях человека, называемого дураком, в русской культуре судят как о нестандартных, нарушающих общепринятые бытовые представления.

Интересны выражения, отражающие отношение к дураку как к чему-то неприятному, но повсеместно существующему, к тому, с чем необходимо смириться: Дома не так, а в людях дурак; Нашего бога дурень; На наш век дураков много; За дураками не за море ездить и дома есть; У нас дураков семь байдаков, да ещё и угол не почат; Много на свете дураков: всех не перечтёшь; Дурак дурацкое и делает; Дураку везде простор. Возникновение дурака воспринимается как нечто естественное, само по себе существующее в мире, а не окказиональное или криминальное: Дурак, что мутовка: куда выросла рогуля, туда и торчит; Как рожены, так и заморожены; Дураков не орут, не сеют, а сами родятся; Дурак сам скажется.

Таким образом, дурак, дурацкое расценивается в русском сознании как нечто само собой разумеющееся, имеющее право на существование и свою специфику. Эта специфика определяется ещё и таким свойством дураков, как нарушение существующего порядка, стремление к хаосу, путанице, шуму: Дурак с дураком съедутся – инно лошади одуреют; Дурак с дураком сходилися, друг на друга дивилися; Дурак давку любит; Свалка – дураков простор; Дурак дурака и хвалит [и тешится, и потакает].

Человек, определяемый как дурак, постоянно пребывает в радости и веселье, немотивированных с точки зрения большинства людей, но эти его эмоции обладают такой силой, что часто вызывают смех самих окружающих: Дураку всё смех на уме; Дурацкий смех – не смех, а плач; Рад дурак своей масти; Рад дурак, что дуру нашел; Дурак дураку рад; Чужой дурак смех, а свой дурак – стыд. Единственным способом совладать с дураком считается физическая расправа, её дурак побаивается, как и всякий другой человек, хотя и эта мера признаётся как малоэффективная: Умный слова боиться, дурак – плети; Дурака и в алтаре бьют; Дурака бьют, а умный не суйся; Про всех дураков не напасёшься кулаков; Не вольна в дураке и дубинка. Наоборот, паремии закрепляют народный опыт, признающий бесполезность каких-либо мер исправления дурака, его «невписанность» в человеческий стандарт и поэтому особую силу: Над дураками нет старосты; Дураку закон не писан; В дураке и царь не волен; На дурака и мухи не садятся; Лучше слыть озорником, чем дураком; С дураком и найдёшь – не разделишь; От дурака плюнь, да отойди;Ленивого дошлюсь, сонливого добужусь, а с дураком не совладаю; От черта – крестом, от медведя – перстом, от дурака – ничем.

Дурак – это как бы король, правитель наоборот. Дураков и шутов часто использовали как замену в древних ритуалах жертвоприношения. Он своего рода козел отпущения.

Итак, проведённый анализ языкового материала позволяет сделать вывод, что в русской языковой картине мира образ того, кто квалифицируется как дурак, включает следующие характеристики: дурак – это тот, кто своим поведением и интеллектуальной деятельностью нарушает норму, разрушает социальные стереотипы и поэтому оценивается неодобрительно. Быть дураком может быть ситуативно выгодно. В образе дурака также закрепляется представление как о чём-то ненастоящем, игровом. Главным же является непохожесть дурака на всех остальных. Эта непохожесть особого рода: её природа необъяснима и загадочна и потому опасна.

В русской языковой картине мира закреплено и представление о дураке, как о чём-то неизменяющемся, некоем эталоне предела интеллектуального и психического развития: Через дурака перерос, до умницы не дорос. Время перестаёт иметь отношение к тем, кто квалифицируется как дурак: Дураку, что ни время, то и пора; Дурак времени не знает; Дураком родился, дураком и помрёшь. Это обусловливает, в свою очередь, некое завидное положение дурака как существа, связанного с тайной жизни, дурак всегда – дитя малое, поэтому обидеть его – большой грех. Идентификация того, кто назван дураком, с ребёнком, остановившимся в развитии, на наш взгляд, определяет культурно-национальную интерпретацию этого образа. Такая интерпретация нашла закрепление и дальнейшее развитие в авторских текстах русской литературы. В произведениях русских писателей («Идиот» Ф. Достоевского, «Юшка» А. Платонова, «Дурочка» И. Бунина, «Чудик» В. Шукшина и др.) образ дурака символизирует потерянную человеческую суть – безграничное доверие к миру и другим людям, святую неспособность ко Злу. Представление и знание русских о нем покоится на мифологических пластах, в которых преодолевается стандартная ситуация.

ЮРОДИВЫЙ. В советской культуре XX века в один разряд с дураком попали юродивые. Но так было не всегда. В период расцвета христианства на Руси юродство было одним из внутренних аскетических подвигов. Это были подвижники во имя Господа, отказывающиеся от жизненных благ, добровольно принимающие вид безумных. Они шли путем отречения от всех прелестей мира, путем святой христианской жизни. Под личиной юродства человек часто совершал гражданские подвиги, обличая несправедливость, говоря правду в глаза сильным мира сего.

Хотя юродивые известны и в других странах, в России они занимали ранее исключительное положение, составляя специфический колорит русской православной жизни. Не случайно их на Руси называли еще блаженными; среди христианских святых блаженные занимают особое место. А.М. Панченко писал: «Юродивый – это посредник между народной культурой и культурой официальной. Он объединяет мир смеха и благочестивой серьезности… балансирует на рубеже комического и трагического. Юродивый – это гротескный персонаж» [Панченко: 1984, 85].

Есть и иные точки зрения. По мнению А. Терца, юродивые – это религиозные шуты и клоуны, вариация сказочного Ивана-дурака на христианской почве. Но в истинно народном сознании это люди, устами которых глаголет правда: «В городе Ивана чтили, как приучились на Руси столетиями чтить юродивых, те, устами которых глаголет правда и которые ради правды готовы идти умирать» [Сосинский: 2002, 154]. Народ считает юродивых истинно божьими людьми и находит в их бессознательных поступках глубокий смысл и даже предвидение.

Согласно словарю В.И. Даля, юродивый – «безумный, божевольный, дурачок, отроду сумасшедший» (т. IV, с. 669). Современные толковые словари также сохраняют это значение. Так, четырехтомный академический словарь трактует слово «юродивый» слекдующим образом (т. IV, с. 776):

– 1. Психически ненормальный: «Нельзя было назвать его совершенным идиотом или юродивым, но он был до того наивен, что иногда его действительно можно было счесть дурачком» (Ф. Достоевский). 2. Блаженный, аскет-безумец или принявший вид безумного, обладающий, по мнению религиозных людей, даром прорицания: «Он с пятнадцатого года стал известен как юродивый, который зиму и лето ходит босиком, посещает монастыри, дарит образочки тем, кого полюбит, и говорит загадочные слова, которые некоторыми принимаются за предсказания» (Л. Толстой).