Закрытый мир. Причины неповиновения - Дарья Сокуренко

— Мне все равно, — врет Диеш.

— Зачем тогда спрашиваешь? — на ее лице легкая улыбка.

Корнан не может оторвать от нее взгляда. Не может перестать думать о ней. Не может предсказать, что она сделает в следующий момент. Первые несколько дней таинственная ученица Диеша Кагра только и делала, что рычала на него, а теперь улыбается. Тилли разговаривает с ним, как со старым другом, у него было слишком мало опыта в этом, но Корнан мог поклясться, что она флиртует с ним.

— Ты неправильно книгу держишь, — Тилли смеется и он понимает, что взял ее вверх ногами, а сам смотрит на девушку. — Сделаю вид, что я этого не видела.

— Спасибо, — Корнан возвращается к работе, но никак не может сосредоточиться. — Только Диешу не говори, он и так считает меня непроходимым тупицей.

— Нет, что ты, — она откладывает очередной бесполезный талмуд в стопку. — Он думает, что ты еще хуже, поэтому не удивится. На самом деле для него все вокруг глупее утки, так что не переживай по этому поводу.

Тилли оглядывается на своего занудного учителя, который за соседним столом уже начал чертить пространственную конструкцию, хотя информацию собрали только по чуть больше половины ингредиентов. Они не разговаривают уже несколько дней.

— Я хотел попросить тебя, — Корнан так нервничает, что у него начинается небольшой приступ кашля. — Может ты потренируешься меня немного, если ты не против. Это и правда позор, что я такой неуклюжий. Мне срочно нужна твоя помощь.

Тилли окидывает его задумчивым взглядом.

— Хорошо, — легко соглашается она. — Вечером пойдем позанимаемся.

— Сами? — Корнан не уверен, но ему кажется Диеш Кагра контролирует каждый шаг своей ученицы.

— А кто тебе еще нужен? — Тилли снова смеется и этот тихий игривый смех кружит ему голову.

— Я хотел сказать, — он забывает свой страх и берет ее за руку, она больше не отбрасывает ее, — Диеш нам разрешит вот так самим ходить по Черному замку?

— Зачем вообще его спрашивать? — беззаботно удивляется она. — Мы же не в тюрьме.

Поздним вечером, когда Диеш велел им идти спать, они вдвоем выходят из библиотеки в коридор, оставляя там черного мага, который возможно и не уходил оттуда никуда последние дни. Тилли берет его за руку:

— Мне нужно переодеться. Пойдем.

Корнан ждет ее в кабинете, она выходит в том же что и раньше: кожаные штаны и шелковая рубашка — излюбленный наряд всех черных магов. Он замечает стоящий в дальнем углу инструмент.

— Ты играешь на граце? — спрашивает парень.

— Вообще-то нет, — Тилли затягивает на затылке тугой хвост. — Хотела, но научить некому.

— Хочешь, я тебя научу, — неуклюже предлагает Корнан. — То есть я и сам только учусь.

— Так ты хочешь, чтобы я научила тебя драться или ты сам хочешь меня чему-то научить? — с наигранным укором спрашивает Тилли, она осуждающе качает головой, завязанные сзади волосы раскачиваются вместе с ней. — Кто кого учит, определись, пожалуйста.

— Я просто хочу провести с тобой как можно больше времени, — честно признается Корнан. — Мне кажется как только мы закончим, то сразу расстанемся и больше никогда не увидимся.

— Жалеешь об этом? — “Для тебя же лучше если так” — думает она. — Что же делать. Ну ладно, давай общаться. Что интересного расскажешь?

— Ты мне нравишься, — выпаливает Корнан и краснеет, ее щеки тоже начинают пылать и она отворачивается, чтобы скрыть это. — У меня такое чувство, что мы давно знакомы. Ты напоминаешь мне очень дорогого мне человека, но, конечно, ты не можешь быть ей. — Просто мне кажется ты очень особенная. Возможно нам суждено было встретиться. Я хочу сказать….

— Хватить, — Тилли кладет руку ему на плечо, чтобы остановить его пылкие речи. — Я поняла. Я тебе нравлюсь. Довольно об этом.

— А я? — он опускает свою ладонь поверх ее тонких пальцев. — Что ты думаешь обо мне?

— Что тебе нужно больше тренироваться, — Тилли не имеет ни малейшего понятия, как ей реагировать на подобные признания, вся ее жизнь состоит в изучении магии и в безуспешных попытках понять своего учителя, чья парадоксальная забота была подобна крепким объятиям обвивающего свою жертву удава. — У тебя очень слабые боевые навыки и сами по себе они лучше не станут.

— Я тебе и правда не нравлюсь, — с горькой улыбкой делает вывод Корнан.

— Я не это имела ввиду, — его слова ставят ее в тупик. — Ты все переворачиваешь.

— Так значит нравлюсь? — он пытается заглянуть в ее лицо, но видит на нем лишь смущение и осуждающий взгляд.

— Этого я тоже не говорила, — Тилли убирает свою руку ненароком замечая, что белые мантии очень мягкие на ощупь, в отличии от черных кожаных курток. — Твоя прямолинейность немного неуместна, — она ищет опору в холодности рассуждений своего учителя, — все белые маги также сумасбродны как ты?

— Не понимаю о чем ты, но разве это не значит, что у меня есть шанс, — Корнан сам поражается своему упорству и пытается не думать о том человеке, лицо которого как ни старался все же забыл; Тилли никак не может быть ей, а значит это любовь. — Если ты не можешь твердо сказать мне “нет”, то мы можем попытаться стать ближе друг другу.

— Это еще что такое?! — она вспыхивает, окончательно выходя из образа и смотрит на него с упреком. — Я тебя едва знаю и ты позволяешь себе подобные слова.

Целых пять лет Тилли живет в этом бесконечно большом заброшенном подземелье с одним единственным человеком. Все свое время она проводит с ним. Говорит только с ним. Видит его постоянно. Но им никогда не было и очевидно никогда не будет сказано что-то подобное. А ведь мир не ограничен Черным замком. Там за его пределами бесконечное количество людей, которых она не знает и которые не знают ее. Возможно Тилли просто не нужна черному магу, может она и правда совсем не интересует его и на самом деле их ничего не связывает. Где-то там наверняка есть кто-то, кто больше ей подходит. В конце концов, что ей известно о любви? Что она хочет быть не безразлична человеку, который находится рядом с ней? Нет. Тилли одергивает себя, выпрямляет спину, поднимает голову. Ей это совсем не нужно. Не нужен. Она сама. Сама по себе.

— Ладно, — Тилли игриво заправляет выбившуюся прядь за ухо и лукаво смотрит на него из-под черных ресниц. — Я решила, — ее голос тихий, певучий, — ты умеешь танцевать? Научишь меня?

Утро было солнечным, пели птицы. На лугу среди