"Взлет и падение Третьего рейха" - Уильям Ширер

Для Ремера этого было вполне достаточно. Он получил приказ свыше и со всем рвением, которого так недоставало на Бендлер-штрассе, приступил к его выполнению. Он отвел свой батальон с Вильгельмштрассе, захватил комендатуру на Унтер-ден-Линден, выслал патрули остановить любые другие части, которые могли двигаться в город, а сам взялся за поиски штаба заговора с тем, чтобы арестовать его главарей.

Почему восставшие генералы и полковники доверили такую ключевую роль Ремеру, почему не заменили его в последний момент офицером, который мог бы стать душой заговора, почему не послали надежного офицера вместе с батальоном охраны следить за тем, как Ремер выполняет их приказы, — вот некоторые из многих загадок 20 июля. И далее, почему Геббельс, самый высокопоставленный и наиболее опасный нацистский главарь из всех находившихся в Берлине, не был немедленно арестован? Двух полицейских графа фон Хельдорфа с лихвой хватило бы сделать это за две минуты, поскольку министерство пропаганды вообще не охранялось. И почему затем заговорщики не захватили штаб гестапо на Принц-Альбрехт-штрассе и не только не пресекли деятельность тайной полиции, но и не освободили своих же сподвижников, включая Лебера, находившихся там в заключении? Штаб гестапо практически не охранялся, как и центральное управление РСХА — мозговой центр СД и СС, который, естественно, следовало бы захватить в первую очередь. Ответить на эти вопросы невозможно.

В штабе на Бендлерштрассе в течение 4некоторого времени не знали о внезапном переходе Ремера на сторону нацистов. Судя по всему, лишь очень немногое из того, что происходило в Берлине, становилось там известно, да и то слишком поздно. И даже сегодня трудно установить почему. Показания свидетелей полны противоречий. Где были танки? Где находились войска из близлежащих гарнизонов?

Вскоре после 6. 30 вечера радиостанцией "Германия", оснащенной таким мощным передатчиком, что его сигналы можно было принимать по всей Европе, было передано краткое сообщение, в котором говорилось, что имела место попытка покушения на фюрера с целью его убийства, однако она провалилась. Известие обрушилось на измученных заговорщиков на Бендлерштрассе как гром среди ясного неба, одновременно прозвучав предостережением, что воинское подразделение, посланное занять радиостанцию, не выполнило свою задачу. Оказалось, что Геббельс успел передать по телефону, пока ждал Ремера, текст сообщения на радиостанцию. Без четверти семь Штауфенберг передал по телетайпу командующим войсками, что объявление по радио не соответствует действительности и что Гитлер убит. Но ущерб, нанесенный путчистами этим объявлением, оказался непоправимым. Командующие войсками в Праге и Вене, которые отправились было арестовывать руководство СС и нацистской партии на местах, начали отводить свои части назад. Затем, в 20. 20, Кейтель сумел передать по армейскому телетайпу во все штабы сухопутных войск распоряжение ставки фюрера о назначении Гиммлера командующим армией резерва и о том, что отныне надлежит исполнять приказы, отданные только им. Кейтель добавил: "Любые приказы, отданные от имени Фромма, Вицлебена и Гепнера, недействительны". Объявление, переданное радиостанцией "Германия", о том, что Гитлер жив, а также грозный приказ Кейтеля подчиняться лишь его приказам, а не приказам заговорщиков оказали, как мы увидим, решающее воздействие на фельдмаршала фон Клюге, который, находясь во Франции, уже готов был связать свою судьбу с заговором {Существуют противоречивые свидетельства, почему не была захвачена берлинская радиостанция. Согласно одному из них, эта задача была возложена на пехотное училище в Деберице, в частности на начальника училища генерала Хицфельда, участника заговора. Но заговорщики не предупредили Хицфельда, что выступление назначено на 20 июля, и он уехал в Баден на похороны родственника. Его заместитель, полковник Мюллер, также отлучился по делам службы. Когда наконец в 8 вечера Мюллер возвратился, он обнаружил, что его лучший батальон привлечен на ночные учения. Около полуночи он добился его возвращения, однако было уже слишком поздно. Согласно другой версии, некто майор Якоб сумел окружить радиостанцию силами пехотного училища, но не смог получить от Ольбрихта четких указаний относительно дальнейших действий Когда Геббельс передал по телефону текст первого сообщения, Якоб не помешал его выходу в эфир. Позднее майор утверждал, что, если бы Ольбрихт дал ему соответствующие указания, заговорщики отобрали бы немецкие радиовещательные станции у нацистов. Первая версия приведена Эбер-хардом Целлером (Призрак свободы, с. 267–269), наиболее авторитетным исследователем заговора 20 июля. Вторую излагают Уиллер-Беннет (Немезида, с. 654–655) и Рудольф Заммер (Геббельс: второй после Гитлера, с 138). Оба утверждают, что вышесказанное сообщил им майор Якоб. — Прим. авт. }.

Даже танки, на которые так рассчитывали заговорщики, не прибыли. Можно было предположить, что Гепнер, известный генерал танковых войск, обеспечит участие танков, но у него не дошли до этого руки. Начальник танкового училища в Крампнице полковник Вольфганг Глесемер, откуда должны были подойти танки, получил от заговорщиков приказ начать выдвижение танков к городу, а самому прибыть на Бендлерштрассе для получения дальнейших указаний. Но полковник не захотел участвовать в военном путче против нацистов. И тогда Ольбрихт, потеряв надежду уговорить его, был вынужден запереть полковника в здании. Однако Глесемер сумел шепотом передать через своего остававшегося на свободе адъютанта сообщение в штаб инспекции танковых войск в Берлине, которому подчинялись танковые части, о том, что произошло, и проследить за тем, чтобы исполнялись приказы, исходящие только от инспекции. В результате в распоряжении заговорщиков не оказалось танков, так остро необходимых им и уже отчасти достигших центра города — Колонны победы у Тиргартена.

В конце концов полковнику Глесемеру удалось бежать из заключения, прибегнув к хитростям. Заявив часовым, что готов подчиниться приказам Ольбрихта и командовать танками, он незаметно выскользнул из здания. Вскоре танки были выведены из города.

Полковник танковых войск не был единственным офицером, которому удалось бежать из импровизированного места заключения, куда направлялись те, кто не хотел присоединиться к заговорщикам, что также способствовало быстрому подавлению заговора.

Когда около 8 часов вечера, играя жезлом, в штаб заговорщиков прибыл наконец в полной военной форме фельдмаршал фон Вицлебен, чтобы приступить к исполнению обязанностей нового главнокомандующего вермахта, он, очевидно, сразу понял, что путч провалился, и обрушился на Бека и Штауфенберга за то, что они загубили все дело. На суде он заявил: у него не осталось сомнений в провале заговора, как только он узнал, что даже радиостанция не захвачена. Но и сам он ничего не предпринял в тот момент, когда своей властью фельдмаршала мог объединить командиров частей и командующих войсками в Берлине и за рубежом. Через сорок пять минут он покинул здание на Бендлерштрассе, не считая себя более участником заговора. Уже не сомневаясь в окончательном провале заговора, он направился на своем "мерседесе" в Цоссен, где незадолго до этого потратил впустую семь решающих для судеб заговора часов, сообщил генерал-квартирмейстеру Вагнеру, что восстание потерпело неудачу, и выехал в собственное имение, расположенное в 30 милях оттуда, где на следующий день его арестовал знакомый генерал по имени Линнерц.

И вот пришло время поднять занавес перед последним актом.

Вскоре после 9 вечера и без того обескураженные заговорщики буквально онемели, когда по всегерманскому радио объявили, что с обращением к немецкому народу выступит сам фюрер. Еще через несколько минут стало известно, что комендант Берлина генерал Хазе, толкнувший майора, а теперь уже полковника Ремера на ложный путь, арестован и командование всеми войсками в Берлине принял на себя нацистский генерал Рейнеке, который при поддержке частей СС готовится штурмовать Бендлерштрассе.

Служба СС пришла наконец в себя, главным образом благодаря Отто Скорцени. Этот несгибаемый эсэсовец однажды уже проявил отвагу, вызволив из плена Муссолини. Ничего не зная о происходящих в этот день событиях, Скорцени в 6 вечера выехал ночным экспрессом в Вену, но был вынужден по указанию генерала СС Шелленберга, второго человека в руководстве СД, сойти в пригороде Лихтерфельд. Прибыв в штаб СД, Скорцени обнаружил, что он не охраняется, а его руководители прямо-таки в истерическом состоянии. Будучи по натуре человеком весьма хладнокровным, прирожденным организатором, он быстро собрал вокруг себя вооруженных эсэсовцев и взялся за дело. Именно он был первым, кому удалось убедить подразделения танкового училища оставаться верными Гитлеру.