Принцесса Хелена, шестая дочь короля Густава - Александр Витт

— Ты только не обижайся, прошу тебя. Ну ты же ведь знаешь, наверное, нельзя же всё на самотек пускать. И не могу я — не хочу и не буду! — он попытался привстать, но, плюнув на это занятие, остался, где сидел. — Жалко мне тебя, очень. Он-то никого не жалеет, а я смотреть не мог, как ты мучаешься… Ладно, дело прошлое, теперь заживем! — он улыбнулся во весь рот, показав устрашающие клычки совершенно белого цвета, несмотря на пристрастие к «Беломору». — И да, Хранитель — это я. Я вроде бы и тем, и этим по статусу должен помогать в переломных, так сказать, моментах… Короче, сегодня только наш с тобой праздник. Ты мне давно родным стал, давно…

Его колбасило не по-детски и не от выпитого. На мгновение у него в башке прояснилось, он тихо сказал:

— Я ведь думал, что ты больше не будешь писать никаких отчётов… Я ведь думал, что ты уже не с нами. Хотел всегда, чтобы можно было передать весь архив, весь, — Анри снова вштырило, — а у меня там ведь своих закладок полно, только я их знаю, никто не увидит…

Он уставился на меня совершенно белыми глазами и замолчал. Я, не смея прервать монолог давнего друга, был ошарашен не на шутку.

— Готовься, иди рубашку надень новую, побрейся и вот — я тебе духи принёс, таких ни у кого нет. Ты не должен уйти от неё, не должен ни при каком раскладе. Они все этого очень хотят, ни черта у них не получится! — с этим возгласом он потащил меня в ванную.

Глава 35. Дурак, который, до недавнего времени, считал себя мудрецом

…Готов ли ты?.. Готов. Можешь ли?.. Могу…

Аутотренинг хренов. Выползать на божий свет тяжело — весеннее солнце днем уже режет глаза, хочется забраться обратно в полумрак, туда, где живут боль и предательство. Но весеннее чудо все-таки происходит каждый год. И в этом точно можно быть уверенным. Так же, как и в том, что жизнь — чертовски длинная штука.

Телефон зазвонил ночью. Круг света около меня и тихое бормотание телевизора стали привычным фоном — за последнее время у меня выработалась привычка окружать себя некой иллюзией жизни. Ноутбук на коленях, кошка в ногах. Телефон молчит по вечерам, как чёрный холодный безжизненный брусок. За окном колючий холод и странные фрики, торопливо бредущие к метро. Его закроют через 15 минут, ноги по снегу спешат, идет напряженная жизнь бобров на ночном Ленинском проспекте.

— Привет, ты где сейчас?

Ленкин голос был совсем рядом, я слышал придыхание и обрывки музыки на том конце провода — Skyfall в исполнении Adelle.

— Дома…

— Давно не слышала тебя. Что нового? Как ты живешь? Почему не звонил мне? Никогда не звонил. Никогда…

Мне не хотелось отвечать на вопрос «Почему?». Потому и ещё раз потому! На самом деле ответа на её вопрос я не знал. После того, как Лаврик поведал мне утром о непредсказуемых последствиях моего посещения Хранилища и перекоррекции, о которой, наверное, сейчас говорила вся База от мостика до пакгаузов в самом низу, мне стало совершенно всё равно. В основном, конечно, было задето мое самолюбие — агент моего уровня просто не мог позволить себе такого провала. Хуже всего было то, что сообщил мне об этом Лаврик — выскочка и темная лошадка, как звали его на Базе. Тот факт, что он обладал карт-бланшем от Верховного, не прибавлял ему популярности, поэтому я без труда за последние полгода узнал о нем практически все, и даже больше, шляясь бессонными ночами по внутренним помещениям Базы иногда в компании Анри, иногда один. Хороший ответ на вопрос «Почему?» — потому что narr, der bis vor kurzem hielt sich ein Weiser![2]

— Знаешь, я, наверное, виноват перед тобой, мы встречались совсем мало в последнее время… Когда мы с тобой пили кофе на Австрийской площади? Года два назад…

— Да, в «Кофе-хаузе». Ты даже помнишь, — она улыбнулась в трубку. — А что мы ели — вспомни!

— Ты выбрала какой-то десерт… вроде как с ягодами.

Меня почему-то совершенно не задевал её немного игривый и какой-то очень позитивный настрой, хотелось продолжать разговор как можно дольше. Голос в трубке заполнял комнату, хотя вибрировал только в узком промежутке между телефоном и ухом. От этого ноги около метро, топчущие грязный снег, стали отдаляться от меня на грань восприятия. Колючий холодный свет фонарей перестали проникать сквозь кирпичную кладку моего жилища на девятом этаже. Все органы чувств моего не совсем уже, конечно, человеческого, организма вернулись к теплому свету внутри комнаты.

— Я бы не отказалась от него и сейчас.

Пауза повисла на секунду, и снова в трубке раздался её голос.

— Мне кажется, я начинаю что-то вспоминать, совсем неуловимые вещи… Когда мы встретились в Михайловском замке… там была брусчатка во дворе. Теперь мне кажется, что я вижу нас с тобой там… Но это далеко отсюда, рядом вода, а мы лежим на камнях — мёртвые, все в крови. Это ведь неправда? И ещё я очень хочу целоваться, очень…

— Я сейчас приеду, жди, — совершенно не испугавшись своего голоса, сказал я и через десять минут уже сидел в машине.

Глава 36. Сны наяву, или «Чёрт бы побрал эту многомерность»

После четырех чашек кофе, только одна из которых сопровождалась десертом, я впал в такую эйфорию, что мне пришлось удерживать себя за столом насильно — я всё время грозился куда-то бежать и кого-то спасать. Факт того, что Хелена была у меня под боком всё это время, произвел на меня впечатление феерическое, если не сказать больше.

Ленка как раз говорила про Венецию. Она запнулась лишь на секунду, когда сказала:

— Я уже была там. Только не одна… с отцом. И это было не в этом веке… Ты не боишься, что я тебе всё это рассказываю? — Она легко засмеялась. — Мне так хорошо, ты даже себе не представляешь. Знаешь, я просто уверена, что должна тебе сейчас всё это рассказывать. А ты — вот так сидеть и слушать, улыбаясь и пряча глаза. Откуда и почему я это знаю?

Я молча смотрел на чёрную поверхность кофейного озера, стараясь не поднимать глаза.

— Кстати, ты же из Выборга? Часто там бываешь?

— Достаточно. Я там родилась, и мне казалось, что я всё знаю, каждую улочку. В последний год всё изменилось… Мне стало страшно смотреть на Замок. Оттуда, наверное, многие падали — раньше. И я тоже. Только это было очень-очень-очень давно!

— Надо будет нам с тобой туда съездить.

…Когда мы наконец вылезли из огромной лужи посередине славного города Выборга глубиной, наверное, полметра и стали продвигаться вдоль окруженного густым лесом шоссе, с неба стал падать самый настоящий белый снег! Он начал скрывать гранитные валуны и быстро побелил лапы елей и проглядывающие сквозь них пустые поля. Думаю, Анри был крайне доволен своим изобретением, потому как у моей спутницы начали искриться глаза, и она с восторгом смотрела на погодные загадки северной природы и своего родного города. Почти всё это время она просидела у меня на коленях, мурлыкая что-то нежное мне в шею. На берегу Сайменского канала стоял небольшой коттеджный поселок, где нам отвели одно бунгало, и мы смогли, наконец, запереть дверь.