Фиктивный брак или Как влюбить куратора (СИ) - Кирсанова Софья

Блондинка несколько опешила от столь неожиданного появления Алисы, настолько, что даже непрерывный до сего момента поток слёз, прекратился.

— Вы наверное меня не помните, я Алиса. Проходила сегодня здесь практику. А Денис Владимирович мой куратор. Знаете, он такой добродушный и отзывчивый человек, — утешает и поддерживает буквально каждого своего пациента- затараторила Ковальская, обращаясь к Полине, — он очень заботливый. Очень.

Куратор всё это время наблюдал за своей студенткой с некоторой настороженностью и даже раздражённостью. Однако Ковальская сделала вид, что не понимает тех намёков, которые пытался ей сделать куратор.

— Да, Полина, извините. Мне действительно нужно обойти ещё многих пациентов, так что будет лучше, если вы немного поспите, — мягко сказал куратор блондинке-, а вы, Алиса, пойдёмте со мной.

Захлопнув дверь в палату мужчина направился твёрдой походкой, которая предполагала, что надо следовать за преподавателем. Ковальская последовала.

18. Прости, я убил его

— Ковальская, что ты опять вытворяешь?! — всё также сдержанно, низким, чуть хриплым голосом, каким обычно отчитывал студентов, спросил Макеев.

— Вы о чём, Денис Владимирович? — наивным голоском, каким обычно отвечала преподавателю патологической анатомии, спросила студентка.

— Ты сама знаешь. Что это только что было в палате?

— А, это. Это я вас спасла, вы мне между прочем ещё спасибо должны сказать, — беззаботно ответила девушка, рассматривая кабинет Макеева.

— Спасибо? За что это? — усмехнулся мужчина.

— Ну вас ведь всегда раздражало, когда на вас вешаются студентки у нас в институте. Так к вам ещё и некоторые пациенты неровно дышат, оказывается.

— Алиса, ты сама-то хоть понимаешь, что за ерунду несёшь? Полине было плохо, у девушки срыв был.

— Ага, вы вспомните, как Романовская со стоматологического срыв изображала, чтобы вешаться на вас — Ковальская прыснула, закатив глаза, — я думаю, что у Полины такой же срыв, как у меня…

— Алиса, ты ревнуешь? — спросил куратор с пристально-хитрым взглядом.

— Что? Я? Денис Владимирович, при всём уважении, не обольщайтесь, — засмеялась Ковальская заливистым смехом, в котором проскочила нервная дрожь, та, что обычно проскальзывает у детей, оправдывающихся за разбитую вазу, — я просто не хочу, чтобы вы после всех этих пациенток были в плохом настроении, потому что я с вами вечером хотела посоветоваться на счёт моей дипломной работы. Хотелось бы, чтобы вы были добрым.

Неожиданно раздался стук в дверь и в следующую секунду в кабинет заглянула медсестра с кипой бумаг и снимков КТ.

— Денис Владимирович, там у Мурыгина что-то не так с давлением, посмотрите пожалуйста.

— Хорошо, Наташ. Сейчас иду, — ответил куратор женщине, — Алис, езжай тогда домой сама, я приеду и ты мне покажешь, что у тебя там с работой.

— Хорошо, я тогда Вику заберу по дороге с сольфеджио.

— Её уже няня забрала. Она кстати согласилась с ней посидеть только до семи, так что она скоро уйдёт.

— Я побегу тогда, чтобы Вика одна не была, — бросила Ковальская своему преподавателю и выскочила из кабинета.

«Ревную. Тоже мне. С чего вдруг мне ревновать-то? Пусть на него хоть все пациентки вешаются, мне-то какое дело?», — студентка думала об их разговоре с преподавателем, наблюдая в автобусное окно, как мелькают деревья, люди, машины снаружи, — «Нет, с чего он вообще так подумал? Я что повод ему дала? Я сказала про эту Полину, просто потому, что он сам не видит, что все её страдания выглядят, мягко говоря, неестественно».

Через пол часа Ковальская вошла в дом и, распрощавшись на пороге с нянечкой, пошла в гостиную, которую за время прибывания в доме своего преподавателя сделала уютной и заполненной, так как часто оставляла здесь очередной плед, книгу или заколки для длинных каштаново-медных волос, словно гречишный мёд.

— Привет, Вик. Как дела? — спросила девушка, подкравшись к девочке из прихожей, и защекотала её.

— Привет, Алиса! Наконец-то вы с папой пришли! — обрадовалась девочка и вскочила с дивана.

— Вик, папа ещё на работе. Его задержали, но он скоро обещал прийти, — мягко сказала студентка.

— Ну так всегда! Папа ещё позавчера обещал посмотреть со мной ужастик! Он вечно на этой своей работе! Ты тоже или учишься или на работе постоянно! Так нечестно! — Вика нахмурилась и села на диван, скрестив маленькие тонкие руки.

— Да ладно тебе, — студентка села рядом с девочкой и погладила её по волосам, — сегодня папа не так уж и поздно вернётся, может мы ещё посмотрим фильм.

— Ну хорошо, я такой ужастик нашла. Трейлер — жуть! — радостно вскрикнула Вика.

Сразу после этих слов раздался хлопок входной двери.

— Папа! — девочка спрыгнула с дивана и побежала в прихожую.

Студентка пошла за ней, чтобы всем своим видом продемонстрировать, что сегодня в кабинете куратор спросил у неё полную чушь, что она ведёт себя с ним вполне обычно, естественно и уж точно не, как ревнивая жёнушка со скалкой.

Девочка с разбега прыгнула в объятия отца, и тот подхватил её на руки.

— Привет, привет, — засмеялся Денис Владимирович.

— Пап, а ты помнишь, что обещал мне в среду? — с победной улыбкой спросила дочка.

— Эээ, купить тебе что-то?

— Нет, вообще-то ты обещал посмотреть ужастик в выходные, я уже показала трейлер Алисе, даже она сказала, что фильм жуть!

— Хорошо, посмотрим-облегчённо улыбнулся мужчина, — только мы сейчас кое-что сделаем с Алисой, и придём ладно?

Мужчина опустил девочку на пол и ослабил галстук.

— Хорошо, — бросила девочка на ходу, убегая в гостиную, чтобы включить фильм.

— Ну что, Алис, пойдём покажешь, что там у тебя в работе.

— Ага, только у меня там не все сноски готовы.

— Ну разберёмся.

Мужчина зашёл в рабочий кабинет и, дожидаясь свою студентку, стал разбирать почту. Через несколько минут в комнату вошла Ковальская со стопкой бумаги.

— Вот, Денис Владимирович, это пока то, что я распечатала.

— Хорошо, садись сейчас разберёмся, — сказал Макеев, придвинув к письменному столу второй стул.

Ковальская села за стол и откопала раскадровку в той куче схем и таблиц, которые принесла с собой.

— Вот смотрите, здесь у меня в ходе опыта получилось такое соотношение, поэтому в этой схеме количество эритроцитов не должно было превысить двадцати пяти процентов, но у меня получилось тридцать два процента. Я потом всё переделала, у меня вообще тридцать шесть получилось.

Куратор взял таблицы, которые показывала ему студентка и углубился в проверку подсчётов.

Холодные голубые глаза бегали от строчки к строчки, пытаясь высмотреть неточность. Его аскетичность была наиболее видна во время работы. Нахмуренный лоб, короткие тёмные ресницы дрожат, когда взгляд блуждает по бумаге. Тонкие алые губы сжаты.

— Почему у тебя тут написано меньше тысячи в сутки? — спросил куратор тихим, слегка осипшим голосом.

— Что? — вопрос преподавателя отвлёк Ковальскую. От… любования?

Куратор внимательно всмотрелся в лицо студентки. Ковальская невольно посмотрела прямо в глаза мужчины. Сколько бы раз он не смотрел на неё за всё время их знакомства, казалось, никогда ещё это не давало такого эффекта- внутреннего волнения и как-будто душевного содрогания и страха. Страха от того, что хорошо, от того что это может закончиться, от того, что вы один на один, от того, что вы так близко к друг другу.

— Алис, всё хорошо? — настороженно и (нежно?) спросил Макеев.

— Эээ… да, я… написала так, потому что это исключение, — растерянно ответила девушка.

— Нет, смотри, это было бы исключением, если бы у пятидесяти процентов людей было повышено давление. Но у тебя это число не превышает и десяти процентов.

— А разве я тогда смогу провести все остальные эксперименты, если напишу так? — с сомнением спросила Ковальская.

— Конечно, правда это надо будет сделать немного по-другому. Дай мне самое начало таблицы.