Наш хлеб – разведка - Альберт Байкалов

От бессилия охватила ярость. Из-за нахлынувшего чувства безысходности он зарычал. Незаметно для себя вновь оказался в заброшенном саду на окраине оставленного под утро села. Сорвав несколько зеленых и кислых яблок, уселся на остов какого-то строения и принялся их грызть, размышляя над своим положением. Постепенно он пришел к выводу, что Утюг был по-своему прав. Нужно было отобрать машину здесь, хозяев связать или, на худой конец, убить и ехать в Шароаргун. Вдвоем бы они прорвались не через один пост. Да и кто на этой дороге будет стоять ночью? По своему опыту он знал, чеченская милиция не особо рьяно несет службу в это время суток. Незаметно для себя он стал в уме перебирать дом за домом, где были машины. В конце концов оптимальным вариантом им была выбрана семья Харуна Умаева, жившего на окраине. Этот человек переехал из разрушенного войной Грозного в конце девяностых. Жена, двое детей-подростков. Насколько Ансалту знал, у этого человека не было здесь родственников. Старенькое саманное строение он обменял на самосвал «КамАЗ», в кузове которого привез все свое богатство, а именно темно-зеленую «Ниву» с помятым правым боком. Пока Ансалту жил у брата, Харун мотался на этой машине в Грозный на заработки.

«Предложу ему деньги, – думал, глядя на погружающиеся в темноту деревья, бандит. – Он не откажется. На них он сможет купить две такие развалюхи».

Кроме всего прочего, Ансалту вспомнил, что его несколько раз путали с Умаевым. Они были одинакового роста и чем-то похожи внешне. «Значит, прокатят и его документы», – обрадованно подумал он.

От мысли ехать сразу до Шароаргуна он отказался, когда понял: оставшееся за ним расстояние до пещеры ему не преодолеть в таком состоянии пешком. Причем Ансалту понимал, что это еще цветочки. Без элементарной медицинской помощи ему станет еще хуже. Надо хотя бы несколько дней отлежаться. Да и ссадины с синяками за это время станут менее заметны на его смуглой коже. Не так будут привлекать внимание на постах.

С трудом дождавшись сумерек, он направился вокруг села, прикрываясь от случайных глаз лесом. Лишь спустя час, когда тьма поглотила дома и только по светящимся квадратикам окон да лаю собак можно было понять, что рядом находится населенный пункт, он оказался у полуразвалившегося забора, сложенного из камня. За ним начинались хозяйственные постройки Умаевых.

С трудом перебравшись через забор, Ансалту некоторое время сидел прямо на земле, прислушиваясь к доносившимся со двора звукам. Потом встал и, дойдя до летней кухни, положил рядом с металлической прямоугольной печью автомат. Сюда он попросит выйти хозяина для разговора.

Теперь нужно было возвращаться и, вновь обойдя село, постучать в калитку. Другого способа попасть в дом он не знал. Харун держал во дворе двух собак, и они не дадут подойти к крыльцу. Даже удивительно, почему эти волкодавы его до сих пор не заметили. А может, попытаться подождать здесь? Вдруг он пойдет по нужде или в кошару? Поразмышляв, все-таки направился обратно.

– Узнаешь? – поздоровавшись, Ансалту улыбнулся разбитыми губами.

– Кажется, ты жил у Бажаева, – настороженно вглядываясь в лицо гостя, неуверенно сказал Харун.

Это был мужчина одного с Ансалту возраста и роста.

Загнав собак в сарай, он впустил позднего гостя во двор и сейчас ломал голову, с чем пожаловал малознакомый брат односельчанина, да еще в таком виде.

– У меня неприятности, – Ансалту испытующе посмотрел на Харуна. – Ты не окажешь мне помощь?

– Постараюсь, – уклончиво ответил тот.

– Кто в доме?

– Жена, дети, – пожал плечами Харун.

Ансалту посмотрел на окна, заглянул в открытые двери веранды, покосился на сарай, в котором исходили лаем собаки, чувствуя присутствие постороннего, и, взяв хозяина дома за локоть, не спеша увлек его к калитке, ведущей на задний двор.

– Там не место для серьезного разговора, – оказавшись рядом с печью, за которой он спрятал оружие, Ансалту перешел на громкий шепот: – Мне нужна твоя машина и документы. Я заплачу за все, прямо сейчас, сколько скажешь.

Харун некоторое время переваривал в голове просьбу, затем категорично покачал головой:

– Не могу. Она кормит семью.

– Ты не понимаешь, – бандит вытащил пачку долларов. – Я дам тебе на новую.

– Не обижайся, но я знаю, ты давно был связан с боевиками, а у них не бывает настоящих денег для простых людей. Зачем мне фальшивки?

– Клянусь, это не подделка! – Он всучил ему одну из купюр в руки. – Иди, посмотри.

– Э-э, – протянул тот, – знаю! Как настоящие делать научились.

– Но ты ведь чеченец!

– Сказал нет, значит, нет! – взмахнув руками, возмутился Харун.

– Хорошо, – кивнул Ансалту. – Тогда довези меня до соседнего села.

– В Гехи? – догадался Харун.

– Да, – подтвердил Ансалту. – Ты за полчаса управишься.

– А почему тебе не попросить об этом брата? – неожиданно спросил хозяин дома.

– Мы с ним в ссоре.

– Значит, правду говорят, что ты опять к боевикам вернулся, – разочарованно проговорил Харун. – Уходи. Вы много моей семье принесли бед.

В висках Ансалту запульсировала кровь. Он отступил за печь, нагнулся и, ловко подхватив автомат левой рукой, навел его на Харуна.

– Пошли в дом! – сквозь зубы процедил Ансалту.

– Не делай этого, – дрогнувшим от волнения голосом потребовал Умаев.

– У меня нет другого выхода, – Ансалту ткнул его в грудь стволом. – Ты сам не захотел по-хорошему.

В этот момент, ловко схватив автомат за цевье, Умаев толкнул ствол в сторону и, рванув на себя, обезоружил Ансалту. Считая, что проблема решена, он лишь отступил на шаг назад, держа автомат в опущенной вдоль туловища руке.

Забыв про боль, бандит выхватил из-за пояса пистолет, заранее снятый с предохранителя, и выстрелил в голову Умаева. Взвыв, тот зажал левое ухо рукой и крутанулся на одной ноге, выронив отобранное оружие. В дверях появилась жена. Какое-то время она вглядывалась в темноту, а потом закричала.

Выстрелив в хозяина дома еще раз, Ансалту бросился к женщине. Отпрянув от выскочившего из темноты мужчины, она споткнулась о порог и рухнула на спину, продолжая голосить.

Нависнув над ней, бандит упер ствол в лоб:

– Ключи от машины и документы! И замолчи, иначе перестреляю детей!

Съежившись и зажмурив глаза, женщина поднялась и засеменила в дом.

Оказавшись в тесной комнате с низким потолком, она подскочила к самодельному шкафчику и вынула оттуда все, что требовал Ансалту.

– Что вы сделали с мужем? – протягивая документы на машину и ключи, одними губами спросила она.

В это время из комнаты выскочили двое мальчишек.

Набрав полные легкие воздуха, Ансалту оттолкнул женщину и выстрелил сначала в нее, затем разрядил остатки патронов в детей. Не имея сил проверить, все ли они мертвы, развернулся и бросился прочь.

Дом был на отшибе, а лай собак в сарае наверняка заглушил выстрелы. Оказавшись на улице, первым делом Ансалту подобрал автомат, лежащий рядом с Харуном. После этого, насколько позволяла накатившая с новой силой боль, направился во двор. Въездные ворота здесь были деревянными, сколоченными чуть ли не из кусков фанеры. Быстро открыв их, он забрался в машину.

Проклиная тот день, когда он залез на щуплую, с синевой под глазами чеченку, Биберт что есть силы долго бежал под гору. Ветви больно хлестали по лицу, но он не обращал на это внимания. Лучше остаться без глаза, чем лишиться головы. Выбирать не приходилось. Он не знал, что будет делать после того, как оторвется от погони, но то, что жить ему на этой земле остались считаные месяцы, а то, может быть, и дни, он не сомневался.

В горячке насильник не заметил оврага, вдоль кромки которого росла трава и густой кустарник. Почувствовав в последний момент под собой пустоту, зажмурился и через мгновение, показавшееся вечностью, услышал хруст собственных позвонков. Кубарем прокатившись по крутому песчаному склону, он тут же поднялся и бросился по каменистому дну вниз.

Ноги автоматически несли его от того места, где едва не лишились своего хозяина. Овраг становился все шире, и наконец Биберт оказался у дороги с гравийным покрытием, за которой шумела небольшая, но быстрая речушка. Он знал, это Халхулау. Отряд тоже должен был вскоре преодолевать ее вброд. Бросив по сторонам настороженный взгляд, Биберт перебежал проезжую часть, спустился к берегу и вошел в воду. Течение было такое, что из-под подошв ботинок вырывало мелкие камни. С трудом передвигая ноги, он побрел на другую сторону. На середине, где глубина была до колен, он наступил на большой плоский валун, поскользнулся и всем телом рухнул в ледяной поток. Подхваченного течением Биберта некоторое время несло, переворачивая, ударяя об острые камни. С трудом поднявшись, он ощупал отобранный во время побега и всунутый за пояс пистолет. Только после того как убедился, что оружие на месте, преодолел оставшиеся метры и вышел на берег. Добежав до кустарника, нырнул в спасительные заросли и перешел на шаг. Отойдя на почтительное расстояние от брода, сел на поваленное дерево, снял с себя куртку, отжал. Потом расшнуровал ботинки и вылил из них воду. Немного передохнув и слегка обсохнув, направился вдоль берега вверх по течению.