Правдивая история завоевания Новой Испании - Берналь Кастильо

Когда город опять наполнился народом и сутолокой, Кортес велел созвать всех, особенно касиков и жрецов, и держал перед ними длинную речь о преимуществах нашей святой веры и о пакости и тщете идолослужения и человеческих жертв, напомнив, что недавнее обещание их идолов насчет победы было посрамлено. Посему он надеется, что вскоре они разрушат свои капища либо сами, либо попросят сделать это нас, а пока один из си должен быть отделан заново, и в него поместят алтарь и крест. Собравшиеся согласились на это, дали даже кучу обещаний, хотя потом их и не сдержали, но падре Ольмедо утешал нетерпение Кортеса указанием, что счастливое наше вступление в Мешико должно сильно изменить мнение всех здешних людей.

Прибавлю теперь, что город Чолула лежит на равнине, окруженный многочисленными цветущими поселениями. И земля эта обильна маисом и разными овощами, множеством aji5, и вся покрыта агавами, из которых делают вино. Город же, вроде наших Талаверы или Пласенсии, знаменит своей посудой с красивыми рисунками, которая расходится и в Мешико, и по всем окрестным провинциям. В самом городе до сотни cues [(пирамид храмов)], из которых особенно замечателен один, величиной больше всех мешикских, с почти сотней дворов и колоссальным идолом, к которому устремляются паломники со всех сторон, принося жертвы и подарки и совершая 9-дневное служение…

Остается еще сказать о войске, посланном сюда Мотекусомой. Узнав о нашей расправе, они немедленно повернули обратно в Мешико, где Мотекусома, вне себя от огорчения, тщетно вопрошал богов, что ему следует предпринять: помешать ли нашему продвижению на Мешико или, наоборот, спокойно впустить нас в столицу. Лишь после двухдневных кровавых жертвоприношений оракул сказал, что он немедленно должен послать к нам посольство, чтоб извиниться за события в Чолуле, всячески способствовать нашему приходу в Мешико, а затем, когда мы прибудем туда, прервать все сообщения и уничтожить нас голодом, жаждой и постоянными атаками. Тогда-то бог Уицилопочтли и примет с великим удовлетворением великую жертву — всех белых людей, рассеченные тела которых будут съедены верующими и храмовыми животными…

Кроме того, понятно, весть о наказании Чолулы с невероятной быстротой распространилась по всей Новой Испании, и слава нашей непобедимости возросла больше прежнего; прослыли мы также вещими, так как всякое тайное дело для нас сейчас же становится явным.

Путь в Мешико

Две недели пробыли мы в Чолуле, которая успокоилась и оживилась, совсем как раньше. Затем мы выступили в Мешико1. Но накануне еще прибыло новое посольство от великого Мотекусомы с обычными подарками тысячи в две песо: высказав свое сожаление за события в Чолуле и свой гнев по поводу того, что злое дело осмелились связать с его именем («жаль, что вы этот народ лгунов не наказали еще сильнее!»), Мотекусома звал нас в Мешико. Все мы, и солдаты, и капитаны, несказанно обрадовались такому повороту дел, и жажда увидеть, наконец, сказочно богатый Мешико усилилась непомерно, особенно у нас, бедняков, участников прежних открытий, не имевших кубинских поместий.

Троих из этого посольства Кортес оставил у себя в качестве проводников, а остальных вернул в Мешико с известием о нашем туда приближении.

Стоит отметить также, что оба великих касика Тлашкалы сделали еще одну последнюю попытку удержать нас от гибельного, по их мнению, похода; и еще раз они предложили Кортесу вспомогательный корпус в 10 000 человек, снабженный всем необходимым, вплоть до провианта. Кортес был растроган, но опять-таки по указанным причинам отказался от столь крупной помощи, зато потребовал 1 000 человек для переноса грузов2 и исправления дорог, которые тотчас и прибыли, все ловкие, сильные ребята.

Наконец, в самый последний момент наши друзья из Семпоалы заявили, что дальше они не пойдут, так как на каждом из них тяготеет много ответственности перед Мотекусомой, чиновников которого они захватили силой и самую власть которого они отвергли. Как ни успокаивал их Кортес, как ни уговаривала донья Марина, они стояли на своем, и Кортес с миром отпустил их, раздав им щедрые подарки из мешикских приношений и послав два тюка материи и толстому касику. С ними же он послал письмо к Хуану де Эскаланте в Вилью Рику де ла Вера Крус с изложением всех событий и просьбой поскорее закончить постройку крепости, быть бдительным и защищать окрестное население от возможных посягательств мешикских чиновников, не забывая и о строжайшей дисциплине в собственном отряде…

Шли мы, разумеется, с всевозможной осторожностью, а посему небольшими лишь переходами. К вечеру мы дошли до местечка Кальпан3, в 4 легуа от Чолулы, где нас встретили касики и жрецы страны Уэшоцинко, соседей и союзников Тлашкалы. Подарки их были бедны, но еды они припасли нам много, и Кортес принял их с великим расположением.

Но и они старались нас отговорить от похода, выставляя великие опасности от многочисленности и коварства врагов. Когда же они в этом не преуспели, они подробно описали нам дальнейший путь. Скоро, дескать, после выхода из гор, перед нами будут две дороги: одна — весьма хорошая и удобная; другая — загроможденная только что сваленными могучими деревьями. Первая, на Чалько, опасна, так как она нас приведет в искусственный тупик, где находится засада мешиков; вторая, на Тлалманалько4, безопасна, и по ней мы должны пойти, так как и они сами, и наши тлашкальцы смогут освободить ее от деревьев.

Действительно, к полудню следующего дня мы миновали горное ущелье и увидели пред собой обе дороги. Кортес давно уже решил следовать совету касиков из Уэшоцинко, но все же надумал испытать мешикских послов, которые, конечно, высказались за дорогу на Чалько, удобную и обильную продовольствием. Но мы пошли на Тлалманалько, и нашим индейцам лишь с великим трудом удавалось расчищать путь, ибо деревья были так велики, что и по сию пору многие из них лежат вдоль дороги. Когда же мы поднялись на кряж, пошел такой густой снег, что покрыл все в один момент. Впрочем, скоро мы стали спускаться и на ночь укрылись в нескольких зданиях, служивших, вероятно, гостиницами для проезжающих торговцев. Еда была обильная, и, несмотря на сильный холод, мы хорошо провели ночь, а на следующий день спуск продолжался, пока мы не достигли Тлалманалько.

Здесь нас уже ожидало множество людей из Чалько, Чималуакана, Амекамека5, Акасинго и других поселений, названий которых теперь не упомню. Сообща они поднесли нам подарок: золота на полтораста песо да два тюка материи. Были они приветливы и доверчивы, и Кортес благодарил их от сердца и спросил, не нужна ли его помощь, а падре Ольмедо из [Ордена Нашей Сеньоры] Милостивой, по его настоянию, должен был произнести краткое поучение о нашей святой вере и призыв к отказу от своих идолов. Те слушали весьма добродушно, а на призыв ответили, что — там видно будет; зато сообщение о величии нашего сеньора императора и его постоянное стремление установить повсюду мир и справедливость — привело их в восторг, и они, старательно наблюдая, чтобы мешикские послы их не услышали, наперерыв стали жаловаться на гнет и издевки Мотекусомы и его сборщиков налогов, которые забирали все, что у них было, красивых женщин и детей, а также они забирали их мужчин и принуждали их трудиться как рабов, заставляли грузить на лодки сосновую древесину, камень, хворост и маис и выполнять множество посевных работ на маисовых полях, обрабатывать их земли — служа их идолам, не говоря уже об обычной охоте на людей для жертвоприношений, и все это — уже многие годы. Кортес утешал их, сколько мог, а донья Марина с особой охотой переводила его слова; он уверял их, что им придется еще малость обождать, и тогда ему удастся освободить их от тяжкого ига6.