Танцы на осколках (СИ) - Пасынкова Юлия Александровна

Путники опять переглянулись, а Мурка едва заметно кивнула остальным.

— Хорошо, — ответил наемник, глянув на Прежнюю.

Та изучала чародея, не сказав ни слова.

— Вот и договорились, — облегченно всплеснул руками Истомир, — А теперь наконец-то, мы можем отужинать.

— Не так быстро, — остановила его Мурка. — Давай-ка теперь мы оформим наш договор на бумаге, — криво ухмыльнулась она.

Чародей закатил глаза, но проследовал к дальнему столу, заваленному свитками. Девушка проследовала за ним, на ходу шепнув Бресту:

— Ничего не ешьте и не пейте, пока этот хлыщ не подпишет бумагу.

Наемник кивнул и потопал к Милке, которая все-это время сидела в сторонке тише воды ниже травы.

Чародей и воровка о чем-то спорили четверть часа, сломали не одно гусиное перо, прежде чем, наконец, составили договор и понесли его на подпись. Истомир расписался затейливой подписью с завитушками и изгибами, Милка черкнула две буквы, воровка, накапав чернилами, криво подписалась Муркой, а Брест довольно аккуратно вывел свои инициалы и отложил перо.

Чародей облегченно вздохнул:

— Теперь, когда все улажено, можно есть. Ах да, чуть не забыл, — он щелкнул пальцами и половина блюд исчезла, — Раз договор теперь в силе, то сделать из вас послушных кукол уже не получится. Жаль, добрые зелья впустую извел.

Он прозвенел колокольчиком, и из дверей посыпались служанки, обновляя разнообразие еды.

Воровка уселась на стул и безбоязненно отломила кусок истекающей жиром курицы. Девушка, ни сколько не сомневаясь, что теперь они могут расслабиться, принялась поглощать пищу, с ужасающей скоростью. Брест не заставил просить себя дважды и, загребая к себе поближе несколько блюд, набросился на ближайшего запеченного поросенка. Милка подлила себе в кубок вина и слегка пригубила, показывая, что уж чему-чему, а манерам ее научили. Чародей степенно поднялся, сверкнул хищной улыбкой и поднял чарку:

— Тост. За прелестниц, скрасивших наш вечер, — он слегка поклонился Милке и воровке. — За уговор, который принесет нам обоим пользу. И за вашу весьма смышлёную девицу. Первую, которую я зауважал, — он подмигнул Мурке из-за чарки синим глазом.

***

Я сняла платье и осталась в одном исподнем. Эта передышка в бегах за камнем нужна была мне, как воздух. Прошлепав босыми ногами до огромной кровати с балдахином, я прыгнула с размаху на перины и погрузилась в мягкое облако. О-о, какое это блаженство — как следует выспаться после нескольких лет кочевок, соломенных тюфяков и лесных подстилок. Я с наслаждением зажмурилась и закинула руки за голову. В дверь раздался тихий стук. Я открыла один глаз:

— Кто?

— Я это, — послышался голос Бреста.

Так, блаженство закончилось. Я тяжело вздохнула и, завернувшись в покрывало, промямлила:

— Входи что ли.

Дверь неслышно отворилась, на пороге стоял наемник с кувшином в руках. Он огляделся по сторонам и, прикрыв дверь, зашел внутрь. Я выжидающе на него смотрела:

— Что-то случилось?

Брест поставил кувшин на столик и почесал в затылке:

— Да вроде все спокойно. Милку только проверил, спит уже, решил к тебе заглянуть. Присесть-то дашь?

Я пожала плечами:

— Дык, пожалуйста.

Наемник прошел вперед и, сняв сюртук, остался в распахнутой на груди рубахе. Он подвинул ногой стул и уселся, почесывая недельную щетину.

— А неплохо ты сегодня у чародея этого договор сторговала, — подмигнул он, — Хоть один день по-людски пожить, — он закинул руки за голову и вольготно развалился.

— Ага, — кивнула я, — Я все еще не совсем разумею, зачем ты пришел?

Брест поднялся и прошелся по комнате, оставляя за собой одуряющий шлейф запахов мужского пота, терпкого вина и скрытой силы.

— Да, честно говоря, просто хотел узнать тебя поближе, — наконец ответил мужчина, разводя руками.

Он привалился к резной стойке балдахина, наблюдая за мной с легким прищуром. Я удивленно подняла брови:

— Да вроде ты и так про меня все знаешь.

Мне вдруг сделалось душно и невыносимо жарко, я села на кровати, свесив босые ноги.

— Не все, — помедлив, ответил он, присаживаясь рядом. — Например, какое твое самое яркое воспоминание?

— Ты меня удивляешь все больше и больше, — промямлила я, помотав головой.

Брест был совсем близко. Он сидел, облокотившись на широко разведенные колени, и неотрывно смотрел почти черными глазами. Его бедро касалось моего, от чего кожу обдало волной жара.

Я от греха подальше подобрала свое покрывало и соскочила с кровати:

— Душно тут.

Наемник поднялся с места:

— Могу открыть окно. Кстати, я стянул со стола чародея кувшин с чудным вином, налить?

— Пожалуй, — согласилась я.

Мужчина прошел мимо меня, окатив своим ароматом, и, взяв чарку, щедро плеснул рубиновой жидкости.

— Держи, — он протянул кубок.

Я нервно схватила вино и жадно хлебнула. Горячий комок прокатился по горлу и расплескался где-то в желудке. Брест поставил кувшин обратно и уселся на стул:

— Пожалуй, сяду здесь: не хочу тебя смущать, — просто ответил он и ласково улыбнулся.

От такой улыбки я отвернулась и допила остатки одним залпом. Если он будет продолжать в том же духе, то, может, стоит сразу взять весь жбан?

— Так ты мне и не ответила на вопрос, — мягко упрекнул Брест.

— Какой? — прохрипела я, внезапно лишившись голоса.

Наемник развел руками:

— Какое твое самое яркое воспоминание? И не волнуйся ты так, я тебя не трону… Против твоей воли, — дополнил он и почесал волосы на широкой груди, хищно улыбаясь.

— Хорошо, — я согласилась, а про себя стала молиться, что бы у меня у самой была эта воля.

Вернувшись к кровати и поправив подушки, я залезла на высокие перины. Тяжело вздохнув, стала припоминать:

— Хм, есть одно воспоминание. — Я призадумалась, вспоминая все детали и краски. — Когда-то давно, еще до Тьмы, у меня был один друг — байкер. Это конник по-нынешнему. Только вместо коня у него была такая двухколесная машина, которая могла ехать очень быстро. Очень.

Брест наклонился вперед и очень внимательно вслушивался в каждое слово.

— Так вот, наверно все-таки мое самое яркое впечатление, это поездка с ним на таком железном коне.

— Почему же она так тебе запомнилась? — жадно заинтересовался наемник.

Я задумалась:

— Не знаю. Наверно как память о тех временах. Я ехала с ним без шлема — глупость несусветная, конечно — мы развили достаточно высокую скорость, и ветер тут же растрепал волосы. А мой друг в тот момент отпустил руль и правил только ногами, телом. И создалось впечатление, что мы летим… Это было абсолютное чувство свободы… — Я прикрыла глаза и, казалось, спустя почти четыреста лет опять почувствовала этот ветер.

— Понятно, — прервал мои мысли Брест.

Наемник откинулся на спинку стула, и, закатав рукава, закинул руки за голову. Мускулы перекатывались под кожей тяжелыми шарами, а сам мужчина о чем-то крепко задумался, глядя в потолок. Я присела на кровать с диким желанием сбросить покрывало: мне было нестерпимо душно, казалось, воздух в комнате сменился приторной патокой, которая заливалась в легкие, мешая дышать. Где тут окно? Подобрав полотно, побрела к закрытым ставням, слегка пошатываясь. Я пьяна? Этого не может быть: алкоголь перестал на меня действовать, когда я изменилась после наступления Тьмы. Подойдя к окну, открыла его настежь. В лицо ударил свежий воздух, расправляя грудь. Сзади послышались шаги.

— У тебя на голове что-то застряло, — прошелестел низкий грудной голос.

Я развернулась и уткнулась в широкую грудь наемника. Брест хищно склонился надо мной:

— Позволь, уберу.

Я смогла только промычать что-то нечленораздельное. Он аккуратно пальцами искалеченной руки провел по моим волосам и вытащил оттуда застрявшее перо. Повертел им перед моим носом и выпустил на волю.

— Я же говорил, что не трону тебя против твоей воли, — прошептал он, внезапно осипшим голосом. Он склонился ко мне так, что я чувствовала его опаляющее жаром дыхание. Брест задрожал от нетерпения. Он подошел еще ближе, почти вплотную прижимаясь ко мне. Я смотрела на него широко раскрытыми глазами. Сердце бешено гнало кровь по моим жилам, оставляя ее внизу живота. Меня охватила дрожь, а ноги внезапно стали ватными. Наемник облизнул пересохшие губы и выставил перед собой руки: