(не)обычная попаданка и (не) ее оборотень. - Налерма Эмиль (Nalerma), Эмили Гунн

Вульф.

За неделю до появления Лунной…. Вульф сидел в своем кабинете в замке Черного клана. Клан… когда-то о его величии слагали легенды, имена великих волков передавались из уст в уста, как и их деяния. Как же давно это было…

Сейчас о тех временах напоминают лишь полузабытые легенды, да гобелены в нижнем зале у входа. Мать их очень любила.

Мама. Она вообще любила все красивое и сама была прекрасна. Когда Вульф был маленьким, он мог подолгу любоваться ею, делая вид, что занят уроками. Такие минуты выпадали редко, в основном, когда мать приводила в его комнату швею для обсуждения новых платьев. Она ревностно оберегала секрет их создания, рисунки, на которых придумывала новые. Асами наряды прятала в потайном шкафу в его комнате. Тогда ему казалось, что так она выказывает доверие к маленькому Вульфу. Ведь только он мог делить с ней тайну и любоваться мамиными сокровищами. И только, став взрослее, начал понимать - на то были более прозаичные причины: кто же станет искать платья в комнате наследника клана? В спальне горячо любимого отцом волчонка, а тем более без спроса заходить в его комнату.

Все слишком боялись отца для подобной глупости. Он был очень суров, даже с любимыми сыновьями. С малых лет обучая их военному искусству и выживанию в любых условиях. Жёсткий, бескомпромиссный Альфа Черного клана, Вольфрен вселял ужас во всех, кроме любимой жены и сыновей. Да, они не боялись отца. С ними он бывал и другим. Даже то, как отец часто шутил, повторяя: «Мои маленькие Альфы настолько сильны, что вовсе не боятся меня! Скоро наступит пора мне их остерегаться!»- убеждали Вульфа и его сводного брата Эрика в том, то Альфа слишком любит их, чтобы наказывать за мелкие шалости.

А их они совершали немало. Они были очень дружны, придумывали вместе игры и часто носились по замку как ураган. Два маленьких волчонка черный и светлый. Мдаа, тогда они ещё были способны на полный оборот. Вульф хорошо помнил то счастливое время. Они подолгу бегали по саду, а родители, сидя на траве, тихо беседовали о чем-то своем. Но иногда в такие минуты он ловил на себе взгляд отца, полный затаянной грусти. Сейчас Вульф понимает, что отец, как и он сам теперь, тосковал по потере способности к полному обороту. Зато мать была счастлива в такие дни, радостно улыбалась и даже отца умело отвлекала от тяжёлых дум.

В остальное же время Вульф виделся с ней нечасто. Мама была слишком занята балами и приемами, чтобы проводить время с малышом. Он даже бывало сомневался, любит ли она его. Они и с Эриком пару раз серьезно повздорили из-за этого, когда подросли. Тот считал, что мать никого не любит, кроме себя и лишь отвлекает отца от важных проблем в стране.

Но Вульф всегда становился на сторону матери, потому что к тому моменту уже знал правду. Знал, что мать любит его больше всего в мире, больше своей красоты и даже себя самой.

Ту ночь, когда он осознал это, он не забудет никогда.

Человек был под личиной. Вульф не видел его лица и помнил лишь голос и запах. Вместе с едким запахом гари навсегда отпечатавшимся в его сознании. Одетый во все темное, он пришел за маленьким Вульфом. И, видимо, тоже не предполагал, что мать тайком примеряет тут наряды перед приемом. Все в замке были заняты приготовлениями.

От первого огненного шара волчонок увернулся, как и от второго и третьего. Но горящих комков становилось больше, как и страха, а сил меньше. И когда их уже совсем не осталось, а Вульф не смог удержаться в звериной ипостаси, в комнату зашла мать. Ей хватило секунды, чтобы загородить мальчика собой и в буквальном смысле принять огонь на себя. Юбки ее яркого платья загорелись. Почему-то страх стал не таким сильным, как обида за мать. Обида от того, что он не смог защитить то, что ей так дорого. Но почти сразу, Вульф узнал, что дороже всего для нее он сам.

Враг, а теперь Вульф знает, что им почти наверняка был Темный маг, поднял руку с новым огненным шаром:

- Уходи, женщина,- сказал он,- я пришел не за тобой.

Мама не двинулась с места. Маленького Вульфа сковал ужас не только за себя, но и за маму. Это же огонь! Даже если они выживут, что станет с ее красотой?! Но она все так же прижимала его к себе, укрывая собой и своими пепельно-темными волосами. И вдруг, встряхнув ими, Высшая Волчица произнесла своим привычным властным голосом Лунной лишь одно слово:

- Прочь!

Маг неестественно дёрнулся и в тот де миг исчез за дверью.

Тогда Вульф впервые видел слезы на глазах матери, слезы облегчения.

Прибежавшая охрана и слуги помогали Вульфу привести себя в порядок. Бледнее, чем обычно, Эрик дрожал и долго обнимал брата. Даже на ночь отказался отпускать его, и они остались ночевать в комнате Эрика.

А отец, перестав, наконец, отдавать приказы и кричать на воинов и слуг, убедившись, что сын в безопасности, подхватил ослабевшую маму на руки и унес в ее покои. Она три дня не приходила в сознание, прежде чем целитель, наконец, объявил, что силы Лунной восстановились и ее можно навестить. Он говорил, нам повезло. Что она могла не выжить после такого выброса силы. Что лишь Истинные в древности могли с лёгкостью обращаться к магии Луны и не чувствовать слабости при этом. А мама ещё пару месяцев не вставала с постели и говорила с трудом. Она не была Истинной и даже Лунной была слабой. В то слово – приказ, отданный магу, она вложила почти все свои силы. И после они так до конца и не вернулись к ней.

Так что Вульф всегда помнил о жертве, что принесла мать и том, что готова была принести и жизнь, если понадобится. Наверное, отец всегда видел маму именно такой. Несмотря на ее капризы, скандалы, временами чрезмерную холодность или наоборот неуместную веселость.

А ещё Вульф понимал, что отец и так делает всё возможное для клана. И никакие капризы матери не способны отвлечь его от настоящих проблем. Да только изменить что-либо или хотя бы найти - причину несчастий, обрушившихся на вервольфов, так и не удалось. Слишком долго искали, слишком многих потеряли за те годы, слишком много бед пережили. Да и не только вервольфы. Сами люди тоже пострадали, война никого не щадит.