Афоня или путешествие тверского купца Никитина к Древу желаний - Игорь Буторин

И такая картина нарисовалась по всей Европе. Причем эти самые рыцари оказывались зачастую очень подлыми людьми. Наши легенды хранят немало случаев, когда рыцарь знакомился с тем или иным драконом, втирался к нему в доверии, более того, становился другом человека, защищая от нападков его врагов — других рыцарей. А потом в один прекрасный момент, когда рыцарь встречал дамочку, которая начинала сильно волновать некоторые его места, расположенные ниже пояса его меча, он менялся кардинально. Доблестный витязь брал тот самый меч и отсекал голову своему другу дракону.

Дальше — больше. На нас стали охотиться целыми армиями, справедливости ради, замечу, что и мы в долгу не оставались — изрыгали пламя и жгли замки, уничтожали города и целые области. А что нам было делать, когда никто не хотел договариваться, все хотели нашей смерти.

В результате такой дискриминации многие мои братья погибли. Их кости и сейчас удобряют землю от островного Альбина до уральских гор. А те, кто выжил, перебрались сюда на Восток.

Здешний народ менее агрессивен. Некоторые даже обожествили нас и стали рисовать на своих картинах и вырезать наши изображения из дерева и камня, украшая этими скульптурами свои храмы. Нас и здесь осталось немного. Судя по всему, пришло и наше время покинуть этот эмир, и остаться в истории человечества, лишь как драконы или змеи горынычи в легендах и сказках людей. Одна надежда, что где-то в пещерах уже спрятаны яйца нашего потомства, которые ждут своего часа, в который они начнут развиваться и на этом свете вновь появится наши дети, которым будет суждено снова стать неотъемлемой частью жизни на Земле, быть может, сменив вашу цивилизацию, на свою — рептилоидную.

— То-то я смотрю твоя морд… в смысле голова мне очень знакомой показалась, — прищурился Карло. — Читал я в древних манускриптах, все — правда, что он нам тут рассказал. И дружба бывала между человеком и драконом и жертвы в виде головы и когтей, непробиваемые щиты из их кожи и чудодейственная кровь, дарующая неуязвимость в бою. Помню, помню, это про вождя нибелунгов Зигфрида есть такая легенда.

— Да и в наших сказках часто поминают Змея Горыныча, — подхватил тему Афоня. — Только у нас вы сильно кровожадными рисуетесь и похотливыми, все выкуп требовали, причем девственницами.

— Ну, это я, господа, объяснить могу, — взялся оправдываться Змей. — Девственницы нужны были для разговоров и из чисто гигиенических соображений. С разговорами понятно, через них мы пытались передать людям свою мудрость. А девственницы, потому что прелестница, не испытавшая сладости любви, не так рьяно стремиться на волю, а принимает покорно свою участь по уборке пещеры, чистки чешуи от плесени и прочих заноз. Замечу сразу — ни один Змей не сожрал ни одну девицу. После нескольких лет службы, мы обычно уносили наложницу в дальние края — ведь в своем царстве-государстве она бы уже жить не смогла, кому она после рептилоида нужна будет — ни замуж не выйти, ни товарок завести, и тут никакие аргументы не помогут. А на новом месте жительства она сразу становилась Василисой Премудрой, так как уже постигала в разговорах с моими собратьями жизненную философию и различные умения и знания. Сразу замечу, что расставались мы не без сожаления. Да и девицы очень переживали эти расставания. За годы, что они проводили вместе с драконом, успевали они проникнуться не только дружественными чувствами. Да-а, бывали случаи любви искренней и верной. Оно конечно, рыцарь на белом коне очень романтично. Но с другой стороны — приезжает этот витязь весь завшивленный, месяцами не мывшийся, доспехи ржавчиной покрылись от от дождей и его же естественных надобностей, оно ведь если до ветру, то доспех, как портки быстро не сбросишь. Одним словом, видок у этого рыцаря на белом коне еще тот, уж не говоря о запахе. Тут никаким романтизмом даже и не пахнет, а скорее совсем наоборот смердит за несколько верст. Полное разочарование для нежной девичьей души. Зато у дракона в пещере — чистота и порядок, да и сам рептилоид помыт, когти и чешуя надраены. Многие девы отвергали притязания таких рыцарей и оставались с драконом. Придет такой жених к пещере щитом бренчит, матом ругается — на бой вызывает. А девица не пускает дракона на бой и все шепчет: «Не ходи, Дракоша, пусть он подумает, что нас нет дома, побузит, побузит, да и уедет».

Но мы свою миссию бдили, все равно возвращали юных дев в общество людей. Потом на новом месте жительства, эта девица удачно выходила замуж, причем обычно за очень знатных людей: царей, баронов, королей и принцев. Да, если вашу историю разобрать, то ее анналы хранят повести об этих замечательных женщинах. Много говорить не буду, чтобы вы не подумали, что хвастаюсь, но достаточно вспомнить Клеопатру, княжну Ольгу, да много имен могу назвать. Из последних своих наложниц помню Зинаиду, она сейчас во Франции в Орлеане живет под именем Жанна. Очень боевитая девушка. Она еще себя всем покажет… А принесли ее мне в жертву в одном славянском селе из-под Смоленска, это уж потом по традиции я ей место жительства поменял, после обучения и передачи опыта ведения боевых действий.

— А почему у тебя одна голова? — уточнил Афанасий. — В наших сказках у тебя их три должно быть. Быть может, у нас на Руси мутанты какие-то ваши жили?

— Я скажу честно — ни у одного дракона, никогда не было больше одной головы. А в сказках… тут, я думаю, у страха глаза велики, кто нас видел, мог с перепугу кое-что и приврать.

— А что ж пацанов уму-разуму не учили? — встал на гендерную защиту Карло. — Чай не дурнее синьорит-то?

— Все дело в физиологии, — пояснил Змей. — У пацанов, как только в штанах шевеления начинаются, так они разум теряют. Никакие знания в эту сексуально озабоченную башку не вобьешь. Все мысли только об этом, плюс повальный онанизм.

Очень эта беседа заняла Афоню и Карло, стали они разные наводящие вопросы задавать, не исключая неудобные, но на все у дракона-змея находились логичные ответы. В разговоре не принимали участие только ассасин, Зигмунд и оборванец, вырученный из плена вместе с Афоней. Каждый из них был погружен в свои мысли. Так наемник думал о крови дракона, которая дает неуязвимость в бою. Очень ему глянулись такие свойства. Если бы не его желание поскорее попасть в рай, то он бы, пожалуй, заколол бы этого разговорчивого дракона и как этот Зигфрид, про которого говорил коротышка, искупался бы в его крови.

А Зигмунда потрясла история о цивилизации рептилоидов и ее угасании. Думал ученый медведь и о превратностях человеческих отношений. Вот ведь как бывает — сегодня дружба, а завтра взял меч и убил корефана ради девушки, да еще и в подарок голову товарища ей же и притаранил. Да и вообще в глубине души мишки клубилась обида за всякие человеческие вероломства — взяли и выселили драконов со своих земель, вместо того чтобы жить рядом, не докучая друг другу. Нет, люди сделали все, чтобы вынудить вот этого ученого и мудрого дракона к эмиграции. Теперь он, болезный, вынужден мыкаться здесь среди душных тропических джунглей с их нездоровым климатом. Ох, не ценят люди фауну… и где гарантии, что завтра та же участь не постигнет и его — Зигмунда? Вон молодой дикарь не увидел в нем равного, а узрел зверя, которого непременно надо убить, чтобы потом записать на свой счет очередную победу и гордиться ею перед соплеменниками. И ведь никто не скажет потом, что не надо было его убивать, пусть бы жил себе, места на земле хватит на всех, да и вообще какая разница, как животина выглядит? А ты в душу ему заглядывал, быть может, там чуткое сердце, верная и благородная душа, а в мохнатой голове кладезь знаний, которые тебе же и пригодятся. Нет, проще метнуть копье в сердце, чем протянуть руку для знакомства и дружбы.

Случайный новый попутчик Музафар, которого прикованного к Афанасию, друзья вынесли из пленного обоза, вообще ни о чем не думал. О просто вспоминал, о своей беззаботной жизни в главном городе Востока Багдаде. Там было очень хорошо и верный друг его Алладин, тогда был рядом, еще не забуревший, а простой базарный гопник. Эх, отличные были времена. Вернуть бы их, а не шляться по этим душным джунглям.

— Ну, теперь вы рассказывайте, каким ветром вас сюда занесло? — поинтересовался дракон.

Повисла пауза. Все смотрели на Афоню, тем более что, как ему наивно казалось, ни Зигмунд, ни ассасин, ни Карло истинных причин его устремлений не знали. Тверской купец почувствовал, что десять глаз устремлены на него с агрессивным интересом и ему придется именно сейчас рассказать, куда и зачем он идет. Ему было ясно, что версия с затянувшимся туром до дербентским винных погребов и ошибок с навигацией будет неубедительной.

Набрал Афоня полные легкие воздуха и рассказал все, как на духу: и про братца своего несчастного, про его хворь, про грамотку за путевкой в круиз спрятанную и про завет предка древнего, да завещание отца покойного — дойти до Древа желаний.