Нежное укрощение ярости - Лули Тан Цу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В сознании мелькнуло: поцелуй, пожалуйста, поцелуй меня.
Я невольно взглянула на его губы и облизала свои.
О боже, что я творю. Соберись.
Смело в глаза:
— Так нельзя… — начала было я, но мой голос вдруг сел, а дальше я никак не могла вспомнить, что было не так. Я шумно сглотнула. — Яр, пожалуйста…
Я снова опустила глаза на его губы, потом спохватилась, куда я смотрю, заставила себя поднять взгляд и обожглась. Он тоже жадно шарил взглядом по моему лицу, от губ к глазам.
Я почти уже распласталась по двери каюты.
— Да объясни уже в конце концов, что происходит. Марго, тише, тише, — голос Яра звучал очень низко, он сделал шаг ко мне, и я спиной прижалась к двери своей каюты. Он уперся руками в дверь,
В конце коридора раздались шаги, Яр, не оборачиваясь, открыл дверь, приобнял меня одной рукой, оторвал от пола и занёс в каюту.
И запер дверь. Меня Яр не отпускал.
Мы смотрели друг другу в глаза — не оторваться.
Он тяжело дышал, я уперлась ладонями в его грудь — какая твердая!
— Не дергайся! — сказал он жестко, а затем наклонился, на мгновение заглянул в мои глаза, словно в душу проник, и поцеловал.
Плотину прорвало.
Я к тому моменту уже не могла сопротивляться: ни ему, ни своему телу. Он это почуял, своим звериным чутьём почувствовал, что я в его власти, во власти своего желания.
Яр бросил коробку, или что там у него было, на пол и отпихнул ногой.
Его губы настойчиво раздвинули мои, язык проник внутрь. Я застонала, обвила руками его шею. Мой. Мой.
Он выдохнул, запустил руку в волосы, жадно прижимаясь ко мне, разжигая меня поцелуем. Второй рукой он притянул меня за талию к себе, и я почувствовала его возбуждение.
Яр ненадолго оторвался от моих губ и, целуя щеки, глаза, шептал:
— С ума сводишь. Ты — моё безумие. Что ты со мной сделала, Марго, девочка моя?
Я задыхалась от желания. Я не испытывала ничего подобного в своей жизни. Яр обезумел, он вдавливал меня в себя, он гладил мои руки, спину, он нюхал волосы, прижимался губами к шее.
Его горячие губы прокладывали на моём лице и шее дорожки жарких поцелуев, не давая мне опомниться, словно Яр задался целью зажечь каждую клеточку неистовым желанием.
Я никогда не вела себя настолько дико, необузданно: отвечала на его жадные поцелуи, засовывала свой язык в его рот, стонала, извивалась, отрывалась на мгновение, чтобы вздохнуть, и снова отдавалась его ласкам.
Мы были одним жарким пламенем.
Мы были мы.
Яр вел рукой снизу вверх, от бедер к груди, пробрался под рубашку и обхватил грудь.
— Какая же ты, не оторваться, — выдохнул он мне в волосы, подхватил на руки и понес к постели.
Возле постели стоял распотрошенный чемодан.
И я сразу вспомнила, почему мне нельзя быть с ним. Потому что я не подхожу ему, потому что я — игрушка для Скифа на время, кукла, которую надо одеть, раздеть, снова одеть.
Я попыталась слезть с его рук.
Яр уловил перемену в моём настроении и осторожно поставил меня на пол. Он сел на кровать и поставил меня между раздвинутых ног, удерживая перед собой за талию.
Кукла. А вот для нее подходящие одежки.
Мое сердце, казалось, бьется через раз, и как поломанные часы постоянно показывает неверное время.
«Смотри на меня, Яр, я влюбилась в тебя. — Я смотрела в его темные полные тоски глаза и думала, — Хочешь, я буду рядом, чтобы тебе было уютно и спокойно, хочешь, мы будем смеяться, хочешь, я покажу тебе лес и горы. Милый, чужой человек, сильный, раненый зверь. Я бы гладила тебя, я бы была твоим утешением. Но ты предлагаешь мне…»
Яр дотронулся до моей щеки и вытер слезы.
— Скажи, почему ты говорила, что я тебя обидел. Что тебя растревожило?
Он подхватил меня и усадил к себе на колени. Он прижал меня к себе, носом зарылся в волосы. Я попыталась соскользнуть с его рук, но он только крепче меня прижал. Я слышала, как бьется его сердце.
Оно колотилось, как сумасшедшее.
Яр поцеловал меня в мочку, потом под ушком, затем в шею, по телу разбежались мурашки. И снова с головой накрыла волна возбуждения. Я тяжело дышала. Бедром чувствовала, насколько меня хочет Яр.
Я хотела его так, что внизу все болело и ныло от желания. Моё тело меня предавало. Оно кричало: поддайся, пусть раз, ты же хотела этого. Ты мечтала об этом! Но здесь с ним сейчас я точно знала наперед, не умом, а всей собой, что потом я сломаюсь.
Ведь я точно знала, что не хочу пережить то, что пережила с Игорем. Не хочу больше этого унижения. Холод Яра я не переживу, его уход я не вынесу.
Поэтому я вздохнула поглубже, оттолкнула его, собралась.
— Чемодан, — сказала я уже спокойно. — Почему вместо моего чемодана в каюте непонятно что? Где мои вещи?
— Так вот в чем дело.
Он поставил меня на ноги.
— Это твои новые вещи.
— Мне нужны мои.
— И чем же ты недовольна, позволь узнать? Новыми дорогими вещами, которые я дарю тебе? Серьезно?
Взгляд Яра потемнел. Ноздри расширились. Только что он был со мной так близок, и вот он стал жёстким, неприступным. Я обняла себя за плечи и отошла подальше.
Перепады его настроения очень жестко били по мне. Он сощурил глаза, наблюдая за моими действиями, словно хищник за добычей.
В нем шла борьба. Но что боролось с чем — я не знаю. Исход борьбы стал ясен мгновение спустя, когда он сказал холодно:
— Ты будешь носить эти. Я — твой работодатель и мне определять твой дресс-код на работе. Здесь все подобрано по твоему размеру.
Сам его тон был оскорблением. А его слова лишний раз подтвердили, что я права. Чуть было не поддалась на соблазн развлечь богатого мужчину своей неподходящей этому роскошному месту персоной.
И как он меня чуть не трахнул в моем не брендовом шмотье. Это я уже взъелась.
— Вещи, как и цветы, выбирала ваша секретарша или ваша дама, на чей вкус мне ориентироваться? — съязвила я.
— Цветы, как и вещи, выбирал я сам, — сказал, как отрезал.
Между нами повисла тишина. Очень громкая тишина, будто мы оба кричали,
