Возвращение, или Свободу попугаям! - Юлия Фирсанова

Ночь подкралась незаметно, мягко укутала тенями деревья, поляну, накрыла звездным куполом сверху. Затихли птицы, только изредка вскрикивали что-то, шебаршась в ветвях неподалеку. Может, возмущались тем, что мы согнали их с поляны?

Мы сообща спустились к ручью, вымыли посуду, вернулись к костру, Кейр подкинул еще веток в огонь, мужчины опустились на свои подстилки из ветвей, прикрыв их сверху плащами. Я теперь уже в одиночку завернулась в одеяло и разлеглась на тюфяке. Дэлькор, нагулявшись по лесу, лег сзади, прикрывая тылы от врагов и сырости ночи, Фаль свернулся клубочком рядом на гриве коня. Рот сам собой распахнулся в протяжном зевке. Веки смежились, и сон накрыл меня с головой, как уютное одеяло.

Проснулась я резко, будто кто бесцеремонно, даже настойчиво, пихнул кулаком в бок. Уже почти ждала увидеть ясное утро и кого-нибудь их мужчин, расталкивающих засоню, но на поляне было спокойно и темно. Все спали, прогоревший костер тускло посверкивал угольками, только прямо напротив меня у двух, клонящихся друг к другу тонких деревцев кто-то стоял.

Знаю, ночь бывает обманчива и щедра на шутки подобного рода. Скомканная и брошенная на ночь одежда оборачивается чудовищным осьминогом, а торшер головастым мужиком, вот только на сей раз темнота не играла в привычные игры. Там, в нескольких метрах от меня действительно кто-то был. Массивный мужской силуэт, почему-то казавшийся не столько более черным, сколько плотным и настоящим, чем все тени вокруг. Он стоял неподвижно и ждал. Я чуяла силу, разлитую в воздухе, словно густой кисель и видела, как горели желтым глаза. Не посверкивали отблеском луны и звезд, а именно горели будто фонари. А потом он, почему-то я была абсолютно уверена, что незваный визитер "он", а не "она" или "оно" вытянул руку и поманил меня за собой.

"Ну вот сначала пихаются, а потом куда-то зовут во тьме кромешной. А почем я знаю, может ты маньяк какой? И вообще, почему все спят, когда тут посторонние периметр лагеря нарушают? Вот и верь после этого в надежность охраны!" — пробормотала я себе под нос, принимая сидячее положение. Страшно мне не было ничуточки, только очень любопытно.

— Они не проснуться, магева Ксения, пока на то не будет воли моей. Ты же бодрствуешь, ибо я желаю говорить с тобой, — очень мужской, почти такой же низкий, как голос Темного Барда голос заполнил собой поляну, а может и весь лес целиком.

— Ну так бы сразу и сказал, а то стоит, молчит, глазки строит, — пожала я плечами, понимая, что хочешь не хочешь, а вставать придется. К тому же действительно хотелось!

Выпроставшись из-под одеяла, я натянула на ноги мокасины, пригладила рукой взлохмаченную шевелюру и аккуратно, стараясь впотьмах не наступить на кого-нибудь из мужчин, зашагала через лагерь к незнакомцу.

— А ты собственно кто такой? — уже на подходе задала я самый животрепещущий вопрос.

— Не узнала? — в низком голосе смешались ирония и что-то близкое к оскорбленному самолюбию.

Желтые глаза странного мужчины вспыхнули ярче, их свет озарил мускулистую фигуру в облегающих кожаных брюках, заправленных в высокие, почти до середины бедра сапоги, и кожаной жилетке, наброшенной прямо на голый, симпатично-мускулистый торс. Таковые бывают у тех мужчин, которые не качаются в спортзале по специально разработанной тренерами фитнеса программе, а ведут по-настоящему активный образ жизни.

— Э-э? — от неожиданности я икнула, хотя почти ожидала чего-то подобного. — Гарнаг? Прости, сразу не признала, в прошлую нашу встречу на тебе было куда меньше одежды.

Бог упер руки в бока и хохотнул:

— Ты смела, маленькая колдунья!

— А нужно бояться? Зачем? — ответила я вопросом на вопрос.

Чего трястись-то? Этому парню явно было что-то от меня нужно. Иначе какого черта он приперся в лес и растолкал посреди ночи? Не для того же, чтоб показать новый прикид? Хотя, ботфорты и впрямь были закачаешься! Мягкая кожа, цепочки из золотистого металла, шнурки. Самой что ли такие заказать, если удастся хорошего сапожника в городе найти, я вообще от ботфортов всегда дурела!

Если же Гарнаг желал благоговейного почитания и падения ниц, то уже должен был уяснить, что обратился не по адресу. Мне, выросшей в мире, где бог давно превратился из конкретного парня в философскую идею, как-то не с руки было возвращаться к атавистической модели поведения.

— Бояться не нужно, — как-то подозрительно быстро согласился бог почти мурлычущим, низким настолько, что почти резонировал, голосом. Темная рука коснулась моего подбородка и погладила его, скользнула ниже. Я сделала шаг назад, сглотнула, крепко зажмурилась, прогоняя дурман, от которого подгибались колени, и спросила, надеюсь, довольно трезвым голосом:

— Так в чем дело, Гарнаг? Я родилась в эмансипированном мире! Переспать с мужчиной для меня не значит привязаться к нему навсегда и плясать под его дудку. Так что не трать сил понапрасну! Хочешь пофлиртовать, утром заходи, когда я высплюсь, а если действительно что-то нужно, то прекрати пытаться манипулировать мной, используя божественное мужское обаяние, и говори конкретно по существу вопроса.

— Не только смела, но и сильна. Они не могли ошибиться, — хмыкнул бог больше для себя, чем рассчитывая на мое мнение. — Я хочу кое-что предложить тебе, магева.

— Я вся внимание, все равно ведь пока не расскажешь, спать не дашь, — фыркнула я. Первое потрясение прошло, и теперь я уже наслаждалась происходящим.

— Пока ты не призвана Силами по всем правилам и не прошла Ритуал Посвящения, я хочу, чтобы ты, магева, стала моей рукой в этом мире. Те, кто служат Богу Справедливого Суда, не останутся без награды, — объяснил Гарнаг условия контракта.

"А чтобы получить мое согласие поскорее, решил для начала соблазнить? Вот так и рождаются пословицы "закон что дышло, куда повернул, туда и вышло", — рассудила я и решительно отказалась:

— Нет.

— Почему? — кажется, бог опешил настолько, что почти не рассердился.

— Даже у разных людей разные представления о справедливом суде, что уж говорить о человеке и боге, — спокойно ответила я. — Я сама хочу решать, как мне поступать, а не плясать под дудку даже очень справедливого и красивого бога. Прости, если обидела.

— Не многие могли бы сказать мне такое в глаза, — качнул головой Гарнаг, чисто золотой свет глаз стал задумчивым цветом жженого сахара. — Ты не передумаешь, магева?

— Не передумаю. Впрочем, если в пути я случайно столкнусь с проблемой, требующей твоего решения, то могу разобраться, только уж извини, если разбираться буду по-своему и не так, как хотелось бы тебе, — объяснила я, откровенно любуясь совершенным телом бога и гадая, отчего меняется оттенок света.