Дерзкая разбойница - Гэлен Фоули

Усевшись рядом с Дэни на носу яхты, Рэйф внезапно подумал, что бы она ответила, если бы он признался, что никогда еще не приводил сюда женщин.

Дэни протянула ему на кончике ножа кусочек сыра, но он отказался от этого угощения и оглянулся в поисках бутылки легкого молодого вина, которую он принес из своей каюты. Обнаружив ее, он начал беспомощно рыться в корзине, пытаясь найти штопор. Дэни с улыбкой протянула ему его.

— Иногда, когда я был еще мальчиком, — проговорил он, открывая бутылку, — мне хотелось собрать свои пожитки, сесть в маленькую лодочку и уплыть навсегда. Мне хотелось убежать из дома. Мне хотелось стать исследователем Африки и Дальнего Востока, но, к счастью, я остался здесь. — Он искоса глянул на нее, и ее глаза засверкали. — Я бы наверняка умер от малярии, меня бы съели каннибалы, как только моя нога ступила бы на берег. Богатый мальчик — Для всех лакомый кусочек, не так ли?

Дэни рассмеялась.

— В чем дело?

— Только ты мог найти причину убежать от такой жизни. Какая же это «пытка»: быть обожаемым всеми — будущий король, родившийся с серебряной ложкой во рту, зеница ока своей матери…

— Ну, моя жизнь не была такой уж безоблачной. Я, как и все, многое испытал.

— Например?

— Так получилось, что от меня слишком многого требовали. Как только я научился ходить, меня заставили выучить массу предметов, которые необходимо знать каждому правителю в нашей стране.

— Каких? — спросила Дэни, доставая из корзинки два стакана.

— Риторику, историю, логику, композицию, философию, языки — мертвые и живые, — алгебру, финансы, военно-инженерное дело, архитектуру, хорошие манеры, бальные танцы…

— Бальные танцы?!

— Когда ты живешь на виду у всех, то не можешь позволить себе наступить во время танца кому-то на ногу. — Он разлил вино по стаканам и, закрыв бутылку пробкой, отставил ее в сторону.

— Что еще тебе пришлось изучать?

— Изучать? Не изучать, моя дорогая, а мастерски владеть, — усмехнулся он, — Мой отец держал меня в строгости. «Ты должен быть сильнейшим, умнейшим и лучшим из всех, Рафаэль, — повторил Рэйф слова отца. — Никаких проявлений слабости». Таким был его девиз.

— Совершенно справедливо, — заметила Дэни, отхлебывая вино.

Рэйф последовал ее примеру.

— Почему твой отец был таким строгим?

— Он верил, как верю и я, что правитель должен быть безупречен во всем. Если люди почувствуют в нем слабость или неполноценность, они набросятся на него, как волки на раненого оленя. Таким образом, мне были предоставлены все возможности, чтобы стать достойным правителем. Мне это удалось?

— Я не знаю, — ответила Дэни с застенчивой улыбкой, которая совершенно его очаровала.

Он подумал: а знает ли она, что он ей доверяет?

— Расскажи, какие чувства испытывает ребенок, которому предстоит занять трон?

— Я изучал академические предметы, такие как чтение, правописание и тому подобное, общественные науки, атлетику, которая доставляла мне огромное удовольствие, изящные искусства, но здесь я большого успеха не достиг. У меня нет художественного и музыкального таланта, но у меня есть вкус, и отец должен быть доволен.

— Я имела в виду, как ты к этому относился?

— Нормально.

Она скептически посмотрела на него, и рыжий локон упал ей на щеку.

— Ну, я не знаю. Мне все завидовали. Первое правило выживания, которое ты должна усвоить в своей новой жизни в качестве принцессы, Даниэла, — это осознание того, что каждая живая душа во дворце преследует свою цель, и чем больше ты для них сделаешь, тем веселее они будут смеяться над каждой твоей шуткой и тем охотнее одобрять все твои действия, но ты никогда не узнаешь, кто из них настоящий друг. Конечно, за исключением меня.

Дэни посмотрела на него с теплой улыбкой. Ее глаза были голубыми, как небо, и она была беззащитна, как ребенок. Он почувствовал себя виноватым в том, что затащил ее в опасный мир дворцовых интриг. Она, такая наивная, к этому не готова. Ему придется присматривать за ней.

Улыбаясь, он поднял стакан, и они выпили, затем молча сидели, прижавшись друг к другу, наслаждаясь вечерним бризом и любуясь солнцем, опускавшимся за горизонт.

— Я уверен, — начал он, задумчиво глядя на волны, — ты слышала разговоры о том, что родители моего отца были предательски убиты, когда они были чуть старше меня. Мой отец был тогда мальчиком и единственным, кто уцелел.

— Ужасное, позорное пятно в истории Асенсьона! — возмущенно откликнулась Дэни.

— Да, ты права. После их смерти моему отцу пришлось несладко. Детство у него было тяжелое. Жизнь ожесточила его, к теперь он считает, что таким и должен быть правитель. Вот почему он постоянно беспокоится, что моя жизнь протекает слишком безмятежно. Он все время напоминает мне о том, что придворные мечтают меня сожрать живьем. Он считает меня идиотом. Они все так считают.

— Но ты же не идиот.

— Надеюсь, что нет.

Они посмотрели друг на друга и улыбнулись, чувствуя, что их связывают взаимопонимание и возникшая между ними нежность,

— Ты будешь великим королем, Рафаэль, — проговорила Дэни, застенчиво потупив взор. — Это все понимают. — Она нежно погладила его по плечу. Он закрыл глаза, наслаждаясь ее прикосновением. Ему хотелось, чтобы оно длилось бесконечно.

«Верь мне, Даниэла, — попросил он ее мысленно. Мне просто необходимо сознавать, что я кому-то нужно. Это поможет мне выжить».

— Его величество, возможно, человек с тяжелым характером, и я думаю, что тебе нелегко быть его сыном, на которого он возлагает свои надежды, но он твой отец и желает тебе только добра.

— Всю жизнь я провел в его тени. Что бы я ни делал, я никогда не мог угодить ему. Хоть бы раз он посмотрел на меня и сказал: «Хорошо сделано, Рэйф». Я не знаю, почему меня беспокоит, что он обо мне думает, и все же его мнение для меня важно. Каждый раз, когда я пытаюсь отстоять свои права, я вспоминаю о том, что случилось со мной, когда я был глупым юнцом. Я уверен, ты знаешь эту историю, как знают ее все.

Дэни обвила руками его шею.

— Каждый из нас время от времени совершает ошибки. Одна ошибка — это еще не конец света, Рафаэль. Возможно, твой отец уже давно простил тебя, и только ты сам не можешь себя простить.

— Почему я должен себя прощать? Я поступил как последний дурак. Возможно, я не заслуживаю чести стать правителем Асенсьона.

— Ты любил ее?

— Я не знаю. Тогда мне казалось, что да, но, возможно, и нет, потому что я не испытывал тех чувств, которые испытываю сейчас.

— Не говори этого. Это совсем не обязательно. Я и так стану твоей женой.

От изумления он потерял дар речи, а когда заговорил, голос его был хриплым: