Ребёнок магната. Не.Разлучные (СИ) - Лесневская Вероника

Но так надо. У меня не было другого выхода. Знаю, что Ян будет зол, однако мне плевать. Я лишь отплатила его же монетой. Меньше лгать мне будет впредь.

— Прекрасно, — ликует «папаша». — Мика, детка, ты полный доступ нам предоставила. Все как на ладони. Я приятно удивлен. Не ожидал, что у тебя настолько широкие полномочия в компании, — потирает руки в предвкушении большого куша.

— Ян мне доверяет, — цежу сквозь зубы.

И прокручиваю свою же фразу в голове. Смакую, пропускаю сквозь себя — в самые дальние закоулки измученной души. Позволяю тонким шелковым нитям подлатать мои раны.

Доверяет ведь?

Еще раз осматриваюсь, сканируя открытые шкафы и сейфы, изучая бедлам в кабинете.

Доверяет настолько, что передал всю компанию в мое полное распоряжение. Без вопросов, оговорок и условий.

С трудом сдерживаю довольную улыбку.

— Так, ну, еще полчасика, — не сдержавшись, хлопает в ладоши Алекс. Импульсивно подпрыгиваю на месте от резкого шума, с опаской кошусь на «папашу» и незаметно отступаю в сторону.

«Гораздо меньше, папуль», — ехидно думаю я, а сама киваю.

— Успеем еще кофе попить, — хохочет, окончательно расслабившись.

— Нет, спасибо, — фыркаю тихо. Мой кофе ему бы не понравился.

Ухмыляюсь и отворачиваюсь, чтобы не раскрыть себя раньше времени.

Гипнотизирую взглядом круглые настенные часы, слежу за секундной стрелкой, отсчитываю минуты. Сердце замирает в груди, а в животе все сворачивается от страха в тугой ком.

— Филип, кто там? — внезапно рявкает Алекс, когда начальник службы охраны достает телефон.

— Ян звонит, — показывает дисплей.

— Ответь, — по-царски взмахивает рукой Левицкий и дает знак своим людям притихнуть.

В воцарившейся тишине я слышу голос. Родной и взволнованный. Но слов не разобрать.

— Пани Левицкая в офисе. Все в порядке, — отчитывается Филип.

Ян рычит что-то в трубку, а я прижимаю холодные ладони к вспыхнувшим щекам.

— Безусловно, — отзывается предатель.

Отключает телефон и нагло смотрит на меня. Неискренне улыбаюсь ему в ответ.

И вновь возвращаю внимание на время.

Минутная стрелка соединяется с часовой. Полдень. И хоть офисные часы без боя, в моей голове отчетливо слышится: «Бом!»

В следующую секунду понимаю, что это не плод моей больной фантазии. А реальный звук — грохот грубо распахнутой двери.

В кабинет врывается группа захвата. Скручивает «канадцев», окружает Александра Левицкого.

Мне становится не по себе. Потому что действуют ребята весьма агрессивно. Боюсь быть задета «шальной пулей». А мне беречь себя надо.

Пячусь в дальний угол кабинета и импульсивно прикрываю руками живот. Паника накатывает волнами, не позволяя сделать вдох. Слишком много чужих опасных мужчин во внезапно сжавшемся в объеме помещении.

Задерживаю дыхание до тех пор, пока в кабинете не появляется Марк. Окидывает толпу беспокойным взглядом, находит меня и стремительно приближается.

— Доминика, вы в норме? — берет меня под локоть и ведет к креслу. — Присаживайтесь. Вы побледнели.

— Испугалась, — выпаливаю честно. Исподлобья на оперативников поглядываю.

— Что вы? Все под контролем, — успокаивает меня. — Я ведь обещал. И перед Адамом головой за вас отвечаю. Останьтесь пока здесь. Дальше мы сами.

Устало опускаюсь в кресло Яна, легким кивком головы соглашаюсь и откидываюсь на спинку. С удовлетворением наблюдаю, как Александра Левицкого уводят прочь. Ловлю на себе его ненавидящий взгляд, а в ответ подмигиваю.

Желая скоротать время, рассматриваю взломанные ящики Яна, среди блокнотов и бумаг различаю небольшие рамки. Беру их в руки, провожу пальцами по верхней. Улыбаюсь тепло, потому что под стеклом фотография Даниэля. Бережно убираю ее вниз.

И застываю, глядя на вторую рамку. Растерянно взмахиваю ресницами, не веря своим глазам…

Там… я. И где только Ян мою фотографию взял! Еще дурацкую такую…

Уголки моих губ ползут вверх. Предательски выдают истинные чувства.

— Левицкая где? — грохочет из приемной так грозно, что я выпускаю рамки из рук.

Та, что с моей фотографией, соскальзывает на пол. Стекло разбивается — и густая паутина перекрывает изображение.

Отталкиваюсь от стола и подрываюсь с места.

Переключаю внимание на дверь, в которую влетает безумный вихрь, готовый уничтожить все на своем пути.

Тормозит на пороге, исподлобья глядя на меня, отчего я замерзаю изнутри.

Ян в ярости.

Челюсти стиснуты, желваки играют на скулах, руки сжаты в кулаки. Ноздри раздуваются, как у быка на арене при виде красной тряпки.

Нападет. Разорвет. Уничтожит.

И слова сказать не даст…

— Ян, послушай, — сипло произношу я, но он совсем не реагирует, ослепленный своим бешенством.

Вспоминаю тот день, когда Левицкий ворвался в мою комнату и обвинил в отравлении Адама. И вот все повторяется.

Только страшнее. Опаснее. Неуравновешеннее.

Вскрикиваю, когда Ян мчится ко мне. Отбегаю назад, впечатываюсь спиной в стену. Отступать некуда. Я как загнанная охотником зверушка.

На всякий случай накрываю живот ладонями, защищая самое ценное, и зажмуриваюсь.

В голове идет обратный отсчет. Панически боюсь открыть глаза, встретиться взглядом с Яном и погрузиться в кипящую платину.

Он ведь не обидит меня? Хотя плевать на себя — и не через такое проходила. Но за ребенка страшно. Только бы малышу не навредил. Клянусь, больше никогда никому лгать не буду…

Задерживаю дыхание и широко распахиваю глаза, когда обжигающе-горячие мужские губы накрывают мои. Завоевывают страстно, обреченно, с каким-то непонятным мне надрывом.

— М-м-м, — то ли мычу, то ли постанываю, пребывая в полнейшем недоумении.

Ян прибил меня — и я попала в рай? Другого объяснения тому, что происходит, я найти не могу. Ведь мне сейчас так тепло и уютно…

Особенно, когда теплые ладони бережно обхватывают мои щеки. Судорожное дыхание ласкает губы.

Ян прерывает поцелуй, прижимается своим лбом к моему.

— Я свихнусь с тобой, — рычит с надрывом.

— Ян, я… — сипло выдыхаю, но слова застревают в горле.

Вместо того, чтобы рассказать ему обо всем, я лишь часто хлопаю ресницами, когда он отстраняется и ловит мой взгляд. Изучает, гипнотизирует. Всматривается в мое лицо обеспокоенно и хмурится.

— Цела? Не обидели тебя? — спрашивает вдруг, заставляя меня растеряться. — Устроили тут «маски-шоу», — рявкает внезапно. — Если тронул кто, порву!

Вздрагиваю нервно, потому что все еще не отошла от столь «пламенной» встречи. Почувствовав мое напряжение, Ян перекладывает руки мне на плечи, ведет ладонями вниз. А потом резко притягивает меня к себе. Обнимает, пока я импульсивно впиваюсь пальчиками в ткань его рубашки, сминаю, а сама утыкаюсь лицом в лихорадочно вздымающуюся грудь. Подчиняюсь напору непредсказуемого мужчины.

Пусть лучше обнимает, чем нападает и орет. Для нас с малышом это безопаснее.

— Ян? Ты не злишься на меня? — бубню приглушенно, пока он поглаживает меня по затылку. В макушку целует.

— Злюсь! Еще как злюсь, — выпаливает недовольно, а я сжимаюсь вся. — Глупый ёжик, не можешь без приключений. Мне как теперь тебя от органов отмазывать?

— З-зачем? — заикаюсь, совершенно потеряв логическую нить.

— Так, слушай меня внимательно, — отстранившись, строго чеканит Ян. — Адвокату я по пути позвонил. Лучшему. Ты никаких показаний еще не давала? Допроса не было?

Задрав голову, на всякий случай отрицательно качаю ею, хотя все еще ничего не понимаю.

— Вот и хорошо, — выдыхает Левицкий, протягивает руку к моему лицу и, пока я настороженно слежу за каждым его действием, заправляет прядь волос мне за ухо. Бережно. Ласково. Этот контраст с его строгим тоном дезориентирует меня, лишая дара речи. — Я дал Петру поручение, чтобы наши ребята втихую уничтожили все доказательства твоей причастности к рейдерскому захвату. Бумаги, подписи… Если надо, пусть весь офис подорвут к чертям! — повышает голос. — Ты не при чем, — убеждает меня. — Все будешь отрицать! Поняла? — не спрашивает, а приказывает. Я же киваю на полном автомате. — Впрочем, я буду стараться, чтобы до суда дело не дошло… — тянет задумчиво.