Ливонский поход Ивана Грозного. 1570–1582 - Витольд Новодворский

После взятия Невеля, Озерище, отстоявшее от Невеля в расстоянии трех миль, очутилось в весьма критическом положении: оно было отрезано совсем от московских владений и окружено отовсюду войсками неприятеля.

Новые его укрепления, отличавшиеся прочностью и замечательным изяществом, могли бы выдержать продолжительную осаду, но гарнизон крепости, понимая, что помощи ждать ему неоткуда, сдался добровольно виленскому воеводе Николаю Радзивиллу, которого король выслал под Озерище из Невеля 12-го октября, но сдался под тем условием, что гарнизону будет разрешено уйти свободно в пределы московского государства.

Оставалось еще Заволочье — крепость, взять которую оказалось делом не особенно легким. Баторий послал сюда Замойского. Дойдя до села Александрова, канцлер отправил вперед отряд под командой Дзялыньского, приказав последнему как можно скорее явиться к Заволочью, воспрепятствовать, если посад еще не сожжен, сожжению его, пресечь сообщение с Псковом, откуда могло прибыть подкрепление, и не допустить в крепость тех Русских, которые выпущены были из Невеля. С этою целью Дзялыньский должен был поставить на псковской дороге роты солдат ленчицкого старосты Розражевского и Дымка, а сам занял позицию на невельском тракте[613]. Выступив в поход 2-го октября, он по пути узнал, что посад и крепостной мост сожжены. Поэтому, явившись уже на второй день рано утром под Заволочьем, он поспешил исполнить остальные приказания гетмана.

В этот же день вечером приехал к Заволочью сам Замойский в сопровождении только нескольких всадников, осмотрел кругом крепость, выбрал место для лагеря и орудий и возвратился назад к своему войску, которое оставил позади себя на расстоянии двух миль. Заволочье расположено было на острове озера Подсошь, в южной его части, там, где и в настоящее время существуют еще следы валов, окружавших крепость[614].

Ввиду этого о взятии крепости штурмом нечего было и думать, тем более что крепостные стены подходили к самой воде; действие артиллерии против деревянных стен оказалось из опыта безуспешным; оставалось только поджечь укрепления. Затруднительность предприятия усиливалась еще вследствие того, что наступило осеннее время, а потому можно было ожидать проливных дождей и холодов[615]; кроме того, местность кругом озера была гористая и болотистая, так что устроить лагерь в одном месте не было возможности, и Замойский позволил солдатам расположиться там, где каждый отряд находил для себя удобнее, лишь бы только недалеко друг от друга[616].

Гетман решил взять крепость во чтобы то ни стало, тем более что король занятие этого пункта считал делом весьма важным для будущей кампании. Он думал уже о походе на Псков, к которому лучше всего было идти долиною реки Великой, а Заволочье лежало как раз у самых ее истоков[617].

Прибыв 5-го октября к крепости, Замойский послал гарнизону ее грамоту с требованием добровольной сдачи, но получил в ответ одну только сильную брань. На следующий день он призвал к себе ротмистров и просил их помочь ему поусерднее плести корзины и возить деревья для постройки моста. Ротмистры дали ему охотно обещание служить со всем своим усердием. Действительно, солдаты обнаружили замечательную энергию: корзины и мост были приготовлены в течение двух дней. Между тем прибыли орудия, для которых тотчас же устроены были батареи, и на следующий день (9-го октября) открыта по крепости усиленная канонада. Затем (10-го октября) гетман приказал наводить мост, устроенный Уровецким из бревен одного здания, которое уцелело от сожженного Русскими посада. Солдаты бросились энергически исполнять это приказание среди беспрерывных неприятельских выстрелов, стали гнать мост к тому месту, где пространство между берегом озера и крепостью было уже, но мост оказался коротким, так что пристать к острову не было возможности, поэтому от осуществления плана приходилось пока отказаться. А между тем предприятие потребовало немало труда и жертв: погибло 80 человек, и среди них ленчицкий староста Христофор Розражевский, убитый пулей выше правого глаза в то время, когда он, по приказанию Замойского, наблюдал за действием артиллерии.

Пополудни гетман приказал удалить плот с того места, где он был установлен, в более безопасное, где бы можно было удлинить его. Но когда два гайдука, находившиеся на нем, стали отталкиваться от берега, оборвался канат, плот понесло, и притом весьма быстро, вследствие сильного ветра, на середину озера. Заметив это, Русские бросились в лодки и стали плыть, чтобы поймать плот. Тогда Замойский приказал бить тревогу, и солдаты его кинулись спасать плот: одни сели в лодки и поплыли по озеру, другие поскакали на конях по берегу туда, куда плот уносило течением. Притом с той и с другой стороны шла беспрерывная пальба. Русские уже достигали плота, одна их лодка уже приставала к нему и находившиеся в ней готовы уже были высадиться на него, но гайдуки, стоявшие на плоту, потопили лодку. А тут стали приближаться к нему и солдаты Замойского; тогда Москвитяне отступили. Таким образом удалось спасти плот[618]. Он был удлинен затем еще более в тот же самый день.

На следующее утро, лишь только рассвело, плот стали опять наводить, причем для прикрытия солдат, наводивших его, от неприятельских выстрелов было придумано следующее средство: по бокам плота поставлены были громадные мешки, набитые шерстью. За наводку брались солдаты теперь не особенно охотно[619], так как были напуганы предшествовавшей неудачею. Поэтому Замойский поручил исполнение дела своему родственнику, Уровецкому, который, поместив на плоту несколько солдат и укрывшись с ними за мешки, совершил успешно наводку под многочисленными выстрелами врагов[620].

После этого гетман приказал идти на приступ Венграм, так как они, согласно распоряжению короля, должны были по взятии крепости остаться в ней. Но когда они в количестве человек около трехсот двинулись вперед, тогда ударил на них с двух сторон отряд из крепости, и Венгры пустились бежать назад. Видя это, Замойский послал им на помощь Поляков. Последние встретились с Венграми на самом мосту, и здесь произошла настоящая свалка (так как Венгры не хотели возвращаться в бой), отчего мост прорвался. Для нападавших наступил весьма опасный момент, так как из крепости производилась весьма частая пальба. Поляки и Венгры понесли значительные потери: утонуло и убито было 50 венгерских дворян и 150 гайдуков и много ранено. Москвитяне лишились только до 30 человек. После этого Замойский приказал оттащить плот назад[621].

Неудача эта произвела на осаждающих удручающее впечатление; они стали сомневаться в возможности овладеть крепостью и поэтому начали поговаривать о необходимости отступления, тем более что наступившая ненастная погода причиняла им сильные страдания. Ввиду этого настроения Замойский созвал в тот же день ротмистров, чтоб посоветоваться с ними, что делать дальше. Некоторые были того мнения, что надо отступать[622], но большинство заявило, что они готовы сойти с коней, сами идти на приступ, готовы скорее умереть, чем подвергнуться такому позору[623]. Однако и они считали положение до такой степени затруднительным, что не знали, как быть дальше, и посоветовали обратиться за инструкциями к королю. Согласно этому совету, Замойский отправил к Баторию некоего Георгия Сибрика[624] с письмом, в котором, однако, не за новыми инструкциями обращался к королю, а просил только, чтобы король не отзывал его от крепости. Канцлер писал, что неудача произошла от чрезмерной поспешности солдат и что рассчитывает на успех, ибо план осады выбран им удачно, и войско, находясь в стране, изобилующей хлебом, скотом, водою и фуражом, не может страдать от недостатка в съестных припасах[625]. Баторий согласился с мнением своего канцлера и прислал ему вспомогательный отряд, состоящий из 900 польских всадников и около 1000 венгерских пехотинцев[626].

Энергия начальников подбодрила солдат, хотя условия, среди которых пришлось им вести осаду, ухудшились. К холодам и дождям присоединилась какая-то эпидемическая болезнь, проникшая в Польшу и Литву из Западной Европы и проявлявшаяся сначала сильным ознобом в спине, а потом головными болями, страшными стеснениями в груди и общей изнурительной лихорадкой[627].

Несмотря на все это, солдаты принялись с новым рвением за осадные работы. Решено было построить два моста[628] и приготовить много лодок, чтобы сделать нападение на крепость со всех сторон. В течение четырех дней (12, 13, 14, 15-го октября) войско энергически исполняло приготовительные работы, необходимые для нового приступа: свозились деревья для постройки нового моста и починки старого и собирались лодки из окрестных деревень и даже отдаленных озер[629]. Заметив это, Русские поспешили удалить свои суда и оставили только одно, так как за ветхостью считали его уже никуда не годным. Оно принадлежало монахам Заволочья и употреблялось ими для вытаскивания больших неводов. Так как судно было весьма обширно (оно могло вместить до 80 человек), то Замойский решил воспользоваться им при нападении на крепость, починив его предварительно и заткнув в нем щели отчасти воловьими кожами, отчасти мхом[630].