Петр, Павел и Мария Магдалина - Барт Эрман

Примерно так же описывается в Деяниях характер Павла, который показался бы странным для любого, кто составил бы представление о нем только на основе его собственных посланиях. В Деяниях Павел изображается как добродетельный иудей, который никогда не делает ничего, что поставило бы под угрозу его обязательство соблюдать весь корпус иудейских законов. Не таков Павел, заявлявший, что когда он с язычниками, то живет «для чуждых закона — как чуждый закона» (1 Кор. 9:21). Если бы все, чем мы располагаем, ограничивалось Деяниями апостолов, мы не знали бы некоторых важнейших положений учения Павла. Хотя здесь глава за главой он изображается проповедующим своё учение, мы не знали бы, что Павел был апокалиптиком, ожидавшим неизбежного конца света; мы не знали бы, что, по убеждению Павла, именно крест Иисуса принес спасение; мы не знали бы, что Павел проповедовал учение об оправдании верой; мы не знали бы, насколько активными были женщины в тех церквах, которые основал Павел, и т. д.

Я не хочу, чтобы вышесказанное было похоже на резкие выпады в адрес книги Деяний апостолов. Я считаю, что она — чрезвычайно интересная и важная книга. Проблема состоит в том, что ее неправильно использовали интерпретаторы, которые полагали, что, читая истории в Деяниях, они имеют дело с тем, что происходило в действительности. Безусловно, в Деяниях есть исторически достоверные сведения — о Петре, о Павле, о раннехристианском движении. Но главным образом эта книга не хранилище исторических фактических данных. Это собрание историй о раннехристианском движении и его главных апостолах, особенно о Петре и Павле. Корни некоторых из этих историй восходят к историческим фактам, тогда как другие отображают то, как этих апостолов помнил автор (Лука) и те люди, которые передавали эти истории на протяжении многих лет, пока он не услышал и записал некоторых из них. Если мы хотим узнать правду об историческом Павле, мы должны исследовать Деяния на предмет того, чем они являются, и не обманываться насчет того, будто это хроника реальных событий, которые мы могли бы заснять на видеокамеру, если бы там оказались.

Это верно и для текстов Павла, которыми мы располагаем, поскольку об апостоле возникло множество легенд, в той или иной мере основанных на событиях, которые действительно произошли в его жизни. Например, однажды в своем послании Павел говорит о том, что с ним случился своего рода визионерский опыт, когда он «восхйщен был до третьего неба» (2 Кор. 12:2). Он не сообщает, что видел в небесных обителях, но более поздние авторы были гораздо менее осторожными и подробно рассказали об экстатических видениях Павла. В результате у нас теперь есть два апокалипсиса, претендующих на описание видения Павла, так же как есть апокалипсисы, приписываемые Петру.

Кроме того, в своих посланиях Павел рассказывает о том, как он подвергался гонениям. Здесь мы находим повествования, в которых выразительно и подробно описываются эти преследования, например, рассказ о том, как его побили камнями (после чего он встал и продолжил свою миссию), рассказ о его спасительной встрече со своим неожиданным другом, крещённым львом. В посланиях Павла есть также намеки, что он предвидел свою скорую казнь. Мы имеем рассказ о том, что случилось во время его казни, которая была весьма необыкновенным и сверхъестественным делом: когда палач отсек Павлу голову, из его шеи вместо крови заструилось молоко.

В следующих главах мы рассмотрим личность исторического Павла, основывая свое исследование главным образом на посланиях, которые он сам написал. В то же время мы рассмотрим легенды о нем — некоторые из Нового Завета, а некоторые из текстов, не вошедших в канон. Оба аспекта — исторический и легендарный — важны для понимания этой выдающейся фигуры самого начального периода существования христианской Церкви, поскольку истории о настоящем, историческом Павле и о легендарном Павле хранили в памяти и в более поздние времена.

Глава восьмая. Обращение Павла

Несомненно, Павел стал самым значительным обращенным в истории христианской религии. Но важно понять, что, по крайней мере с его собственной точки зрения, он не обращался из одной религии (иудаизма) в другую (христианство). Дело в том, что термины «христианство» и «христианская религия» во времена Павла еще не сложились для обозначения конкретной религии с ее собственными верованиями, практиками, Священным Писанием и т. д. Я продолжу использовать здесь эти термины просто ради удобства, как своего рода стенографическое обозначение выражения «религия, принятая последователями Иисуса».

Но еще более важно, что Павел не понимал, что он оставил одну религию и принял другую. С его точки зрения, вера в Иисуса как мессию была реализацией и правильным пониманием религии, которую он всегда принимал, религии его иудейских предков: это был, в некотором смысле, «истинный» иудаизм. Поэтому сказать, что он обратился — значит просто сказать, что он изменил свой взгляд на один важный аспект понимания иудаизма, аспект, который имел огромное значение для всего остального. Он изменил свой взгляд на Иисуса и уверовал, что именно Иисус является мессией Бога, мессией, который умер за грехи мира, а затем был воскрешен из мертвых.

Если мы хотим понять, что означало для Павла обращение в веру в Иисуса, мы должны больше узнать о том, какими были его жизнь и его религия до того, как он пришел к новой вере. Что мы знаем о Павле до того, как он стал христианином?

Это одна из тех областей исторического исследования (в действительности, их великое множество), где у нас, к сожалению, нет обширных первоисточников. Мы можем использовать собственные послания Павла, которые можно дополнить за счет осторожного привлечения историй, встречающихся в Деяниях апостолов, а также выводами, которые можно сделать из очевидных фактов,

например из того, что он писал по-гречески, то есть был достаточно образованным человеком, чтобы писать, даже более того — он хорошо знал греческий.

В посланиях Павла есть два места, которые особенно полезны для понимания раннего периода его жизни. В послании к христианам, которых он обратил в городе Филиппы, Павел настаивает, что если кто и имеет преимущество перед Богом в качестве благочестивого, соблюдающего законы иудея, то это он:

«Если кто другой думает надеяться на плоть, то более я, обрезанный в восьмой день, из рода Израилева, колена Вениаминова, Еврей от Евреев, по учению фарисей, по ревности — гонитель Церкви Божией, по правде законной — непорочный» (Фил. 3:4–6).

А в послании к христианам Галатии Павел подчеркивает свою серьезную приверженность иудаизму предков до принятия веры в Христа:

«Вы слышали о моем прежнем образе жизни в Иудействе, что я жестоко гнал Церковь Божию, и опустошал ее, и преуспевал в Иудействе более многих сверстников в роде моем, будучи неумеренным ревнителем отеческих моих преданий» (Гал. 1:13–14).

Эти отрывки свидетельствуют, что, до того как Павел стал верить в Иисуса, он был необычайно религиозным иудеем фарисейских убеждений, который рьяно преследовал верующих в Иисуса. Из того факта, что Павел прекрасно владел греческим языком, из других признаков в его посланиях и из утверждений в Деяниях апостолов можно сделать вывод, что его иудейское воспитание происходило за пределами Палестины — в еврейской диаспоре.

Термин diaspora буквально означает «рассеяние». В данном контексте он связан с тем фактом, что во времена Павла (а также в течение многих столетий до и после этого) большинство иудеев жило не на еврейской родине, которую римляне называли Палестиной, а во всем мире. Их крупные общины существовали в таких далеко друг от друга раскинувшихся городах, как Александрия Египетская, Вавилон и Рим1. Для иудея жизнь вне Палестины сопровождалась довольно важными последствиями. В частности, им приходилось говорить не на языке иудеев Палестины, большинство которых, как Петр и Иисус, говорили на арамейском. Как и для многих высокообразованных людей того времени (и иудеев, и неиудеев), родным языком для Павла стал греческий. Среди ученых есть сомнения относительно того, мог ли Павел говорить или читать на каких-либо других языках. Например, продолжаются споры, мог ли он читать еврейские священные тексты на их оригинальном (еврейском) языке, или он знал их в греческом переводе, называемом Септуагинтой2.

Жизнь в языческом мире

Еще более важным, чем вопрос о родном языке Павла, является тот факт, что будучи иудеем, живущим в диаспоре, он был окружен людьми, исповедовавшими религии, отличные от иудаизма. В отличие от Иисуса или Петра, Павел родился и вырос в неиудейской, «языческой» среде.