Джек-Фауст - Майкл Суэнвик

Родители пристально следили за ее реакцией. Однако Гретхен, стреляный воробей, коварная и проницательная, просто заявила:

- Ну и замечательно. Мне вовсе не нравилось его присутствие. Он всегда хмурый.

Напряжение тотчас спало. Быстрое переглядывание дало Гретхен понять, что она, похоже, угадала: у ее родителей были подозрения, но никаких доказательств, и они с радостью примут ее уверения, на чем вопрос будет закрыт.

Ей даже стало грустно, что их так легко обмануть.

Хлопнула дверь, в прихожей послышался грохот башмаков - Вайклиф тактично заявлял о своем присутствии в доме. Стараясь ступать как можно громче, он стал подниматься по лестнице. Его опечаленное лицо появилось в дверном проеме.

- Джек, - проговорил он.

У Гретхен вновь забегали глаза. Фауст заметил это, но приписал ее раздражение личной неприязни к англичанину. Он не знал (ибо Мефистофель не счел это необходимым), что это она отреагировала на «Джек», поскольку воспринимала их маленькую игру в тайные имена более серьезно, чем он.

Выражение лица Вайклифа было комично угрюмым.

- Мне кажется, вам следует взглянуть на этот памфлет.

Под грохот барабанов процессия миновала здание ратуши. По всей длине колонны рассеялись проповедники: мужчины с бочкообразными грудными клетками, лужеными глотками и мясистыми подбородками. Но шли они слишком быстро, чтобы прохожие могли услышать их проповедь целиком и достаточно вникнуть в ее суть.

- … шарлатан и отвратительное чудовище! - ревели они.

- … его порочные и греховные желания… совокупляться с обезьянами… а после удовлетворять похоть… с вашими дочерьми… матерями… женами!

Слова эхом отдавались по улицам.

Устроившись за столом в холодном полуподвале ратуши, пятеро юристов обсуждали выдвинутые на рассмотрение указы о взятках и законном проживании. Они слышали грохот барабанов и рев труб, но не обращали на шум внимания.

Их занимали значительно более важные вопросы.

- Вот документы о новом инструменте финансирования, который называется… э… - Дрешлер надел очки и поднес стопку поближе к глазам, - корпорация с ограниченной ответственностью. В… гм-м-м… сущности, это инструмент, который позволит промышленнику получать деньги на рискованное предприятие и возвращать их в большем объеме, официально не сталкиваясь с… э… моральными неприятностями ростовщичества.

- Красивый трюк, - проворчал Краус. - Однако на моей памяти было уже немало трюков, закончившихся на виселице.

- О, но это будет… гм… совершенно открыто! Один продает акции предприятия, другой вкладывает денежную прибыль пропорционально выгоде. - Он сдвинул очки на нос. - Я сталкивался с этим много раз.

- Тем не менее я менее рисковал деньгами, давая их на инновацию, - проговорил Герогт, - чем этот договор об обществе взаимного страхования.

- Это же была просто ассоциация кораблевладельцев! - выпалил Гелтер. - Обычный дележ последствий катастрофы: вместо того чтобы один купец терял всё, все теряют одинаково.

- Никто ничего не теряет. Случающийся время от времени иск покрывает полученная прибыль, в то время как поручительство остается невостребованным.

- Полученная прибыль? Полученная каким образом?

- Посредством вложения капитала в дрешлеровские корпорации с ограниченной ответственностью. Маржа у этих холдингов такая же, как если давать деньги в рост. Во всяком случае, так уверяла дочка Рейнхардта.

- Дочка Рейнхардта, - мрачно произнес Гелтер, - никогда не получала от отца такие удивительно странные документы.

- Успокойтесь! - Шиллинг подергал себя за кончик носа. - Мы все-таки обсуждаем с точки зрения законности. Давайте не будем пускаться в бесполезные рассуждения.

- Акции! Доли! Опции! Фьючерсы! А вместе - какой-то бродячий зверинец бумаг, способный ввести в заблуждение кого угодно. Это превращает финансирование в нечто опасно близкое к игре.

- Что ж, и, тем не менее, все люди получают от игры удовольствие, а некоторые - даже прибыль.

- В прибыли от игры уверены только те, кто нечестно вращает колесо и имеет подставных игроков, - кисло заметил Краус.

- И в данном случае ими будут… гм…

Все пятеро переглянулись во внезапном приступе алчности.

Процессия проходила мимо монастыря Святой Екатерины. Мать Святых Уз совершенно не обращала на нее внимания. Она сидела, недоверчиво вглядываясь в памфлет, который ей принесла сестра Пелагия, читая слова, казавшиеся ей, чем глубже она погружалась в текст, все более фантастичными.

- Может ли такое быть? - шептала она. - Неужели?

Сестра Пелагия незаметно отогнула пальцем штору и чуть заметно повернулась, словно подавляя зевоту. Осторожный рывок, и она мельком выглянула наружу, очень быстро, как щелкали шторки большой фотокамеры Фауста: море велосипедистов; процессия священников; монахини Святой Клары обступили всадника в алой шапочке, который мог быть только папским нунцием. Она поспешно оглянулась на свою наставницу, чтобы узнать, можно ли рискнуть и глянуть еще разок.

Мать Святых Уз отложила памфлет. Она подслеповато посмотрела на сестру Пелагию, прищурилась и чуть сдвинула брови. Что за создание, размышляла старшая женщина; как жаль, что пришлось так цинично использовать ее слабости. Едва подумав об этом, она устыдилась своей придирчивости и мысленно наметила позднее покаяться. А пока, тем не менее…

Она поспешно взяла листок бумаги, написала на нем тщательно обдуманную сумму, посыпала написанное песком, сложила и запечатала.

- Отнеси эту записку Конраду Хайнфогелю, - распорядилась она. - Спросишь на сенном рынке: там его нетрудно отыскать. Передай на словах, что написанная мною цена - твердая. Он должен не торгуясь дать тебе денег сегодня, или я продам то, что ему нужно, еще кому-нибудь. Все ясно?

- Да, мать-настоятельница. Вот только… Что же вы ему продаете?

Старшая женщина глубоко вздохнула.

- Наши микроскопы.

Трое студентов стояли в дверях харчевни, наблюдая за процессией. Один схватил летящий по воздуху памфлет и прочитал название: «Происхождение видов». Он пробежал по нему взглядом и сделал гримасу.

- О чем это?

- Если ты бы не провел прошлый месяц на дне винной бочки, - спокойно ответил его приятель, - то знал бы, что Фауст утверждает: люди произошли от обезьян.

Третий заплетающимся языком произнес:

- Во Франции одна женщина родила помет крольчат. Этому было много свидетелей, поскольку произошло во время субботней службы. Она упала в обморок при начале мессы, и кролики гурьбой вылезли из-под ее юбок. Безусловно, это подтверждает более тесную связь человечества с животными, чем было принято считать.

- Твое утверждение звучало бы весомее, если бы она родила обезьян.

- Или чиновников магистрата!

Пока они хохотали и толкались, мимо прошел проповедник, размахивая руками и выкрикивая в небо:

- О Боже, пошли нам сильную руку, праведный кулак, чтобы сокрушить твоего недруга! Дай нам героев уничтожить эти дьявольские труды! Боже…

За ним следом, словно поднятая волна, шла заметная толпа. Но те из толпы, кто побежал за проповедником, только чтобы послушать, что он там говорит, на этой улочке, кривой и узкой, замедлили шаг, потому что здесь был трактир. Образовалась давка, началось толкание локтями. Кто-то негодующе закричал. Другой в гневе затряс кулаком.

Воздух внезапно оказался пронизан ощущением опасности, наэлектризованностью неминуемой жестокостью. Студенты тоже почуяли все это, и горячая жажда действий поднялась у каждого вверх по позвоночнику и достигла головы. Запах немытых тел обострял это ощущение. Они уже едва сдерживали ярость и неосознанные желания.

Все вокруг поддались этому же порыву. Появилось странное мерцание в глазах. Блестели зубы. Дюжий ломовой извозчик сжал кулаки и громко проревел:

- Смерть Фаусту!

- Это только сказать просто! - процедил один из студентов. - Только вот где он? Кто видел его в последний месяц?

- Он -то скрывается, - едко заметила давно увядшая женщина с оспинами на лице, - а вот его выводок - нет, и все мы знаем, где их гнездо!

Толпа взревела.

- Да! - пронзительно прокричал кто-то.

- Эти ученые! - орал другой.

Из земли стали выворачивать булыжники. В руках появились палки.

- К лабораториям!!!

В считанные мгновения возникла буйствующая толпа. Затем все пришло в движение. Студентов вынесло из дверей, и поток тел в порыве, противиться которому невозможно было даже при желании, понес их по улице. Не представляя, куда все идут и с какой целью, они громко орали, как любой, кто собирается пролить кровь и учинить погром. Это было - на свой мрачный, жестокий манер - чудовищно весело.

Тот из студентов, кто поймал памфлет, на всякий случай спрятал его к себе в сумку. Он знал человека, который вообразил себя некромантом и проводил ночи на кладбище, пытаясь воскрешать трупы и совершая жертвоприношения собак в тщетной попытке вдохнуть душу, с чертенятами в качестве прислуги. Человека, который может неплохо заплатить за подобную маловразумительную писанину.