Смертельная кастрюля, или Возвращение Печенюшкина - Сергей Белоусов

Восемнадцать секретарш вскочили со своих мест, преданно ловя взгляд хозяина.

-- Девчонки!-- гаркнул Ларри, улыбаясь во все тридцать два великолепных зуба.-- Такого дела у нас еще не было! Когда все закончится, каждой из вас куплю по маленькому процветающему государству. Немедленно Косоголового ко мне!

-- Лейла, -- обратился он чуть слышно к главной помощнице. -- Сейчас же, но без шума разыщи Ужастика. Пусть спешит на остров Тимголези к доктору Торренсу. Затем, захватив полный набор , вылетает в Рио-де-Жанейро. Через двенадцать часов от этой минуты он должен ждать меня в клубе "Веселый паралитик". Если его не впустят, назовет пароль: "До встречи в Рио." Хотя что за чушь... Кто может остановить Ужастика... И вызови мой "боинг". -- Он поцеловал девушку в щеку, отчего та похорошела совсем уж необыкновенно. --Чао, малыш! Помни: "До встречи в Рио"...

Глава вторая

Вот компания какая

Среди многочисленных пассажиров рейса "Москва -- Рио-де-Жанейро" четыре кресла в самолете занимала обычная итальянская семья. Рыжий низкорослый господин в костюме-тройке и при клетчатой кепке, худенький рыжий подросток сын и две темноволосые дочки,похожие, очевидно, на маму. Документы у них были в полном порядке и не заинтересовали бдительных таможенников. Коммерсант Теодоро Пафнутти с сыном Пиччиколо Пафнутти и дочками Элен и Элизабет Пафнутти. Ничего странного.

Добротные чемоданы семьи удивления тоже не вызывали. Сложнее было с ручной кладью. Чудаковатые итальянцы везли пушистого рыже-черно-белого кота в наморднике и, в специальных гнездах вместительной дорожной сумки, четыре здоровенных картофелины.

На кота и картошку у почтенного коммерсанта имелись отдельные разрешения, украшенные множеством печатей и согласующих подписей. Тем не менее животное и корнеплоды просветили специальным аппаратом, а коту дополнительно сняли намордник и заглянули в пасть. Кот вытерпел процедуру с достоинством, не вырывался, не мяукал и, более того, старательно высовывал язык, чтобы виднее было горло.

"Что значит -- иностранцы! -- подумали таможенники.-- Культура! Даже коты у них вон какие воспитанные."

Самолет выплыл за облака и окунулся в синеву. Моторы гудели ровно, напряжение, давящее сестренок в аэропорту, спадало. Алена жевала резинку, пускала пузыри, разглаживала вкладыши.

-- А что, нельзя было сразу перенестись на место? -- шепотом спрашивала Лиза у "брата Пиччиколо". -- Волшебной силой там или авиапочтой?

-- Мы же не у себя в Фантазилье, -- улыбался Печенюшкин. -- Будем уважать государственные границы. Федя, в конце концов, лицо официальное, хоть и инкогнито.

-- Такой законник я стал, Лизонька! -- охотно подтвердил Федя. -- А как же. Справедливость -- первое дело. И без документов нельзя. У вас нельзя. У нас-то внизу их нет, потому как с ними нельзя. Несподручно. Куда, скажем, Мурлыке Баюновичу паспорт класть? В зубах носить?

Алена вдруг поперхнулась резинкой.

-- Лиза! -- завопила она. -- А как же мама с папой?! Раз мы на Земле, значит, время уже не волшебное? Они же нас потеряют!

Лиза привскочила с кресла.

-- Точно! Ой, какая же я дура! Что делать? Пиччи! Печенюшечкин, придумай что-нибудь, они же там с ума сойдут. Баба Люся нас со всей городской милицией ищет!

-- Баба Люся в настоящий момент выбирает на рынке сметану, -- успокоил Пиччиколо Пафнутти. -- Никто вас не ищет. Когда родители вернулись, на столе лежала записка, написанная Лизиным почерком. Цитирую: "Мамочка и папочка, за нами приехали тетя Оля с дядей Андреем забрать на недельку к себе на дачу. Вы на завтра договаривались, но завтра они не могут, поэтому приехали сегодня. Целуем Лиза, Алена."

-- А если они позвонят тете Оле или на дачу отправятся? -- не унималась Лиза. -- В выходные запросто могут появиться.

-- Обижаешь, Лиза. Я теперь твой брат, тем более надо мне доверять. Родители ваши в командировке. Папа в Москве, мама в Киеве. Они бы все равно поехали, я только чуть ускорил это. Даже если и позвонят тете Оле, у нее телефон не ответит. Домой вернетесь вместе. И не волнуйтесь, сестренки, все будет отлично, а может, еще лучше.

-- Я опять свое новое имя забыла, -- вяло пожаловалась успокоенная Алена. -- Говорили, то же самое, а оно какое-то другое.

-- Ты ничего не понимаешь, -- опять стала объяснять ей сестра. -- Елена на западный манер произносится -- Элен. Точнее -- Хелен. Но "ха",чувствуешь, почти не слышно. Так, легкое придыхание.

-- Ххелен! -- повторила Алена, налегая на букву "ха" словно плечом на тугую дверь.

Лиза вздохнула, сердясь, но высказаться не успела.

-- Не кручинься ты, Аленушка, -- вмешался Федя. -- Развивать надо способности к языкам. Я вот теперь и по-змеиному, и по-крысиному, по-рыбьи даже могу, потому как работа такая. Стоило, понятное дело, поколдовать -- и в одночасье все языки вот бы где были, -- он для убедительности снял кепку и постучал себя кулаком по огневой макушке. -- Да ведь легко найдешь -- легко и потеряешь. Веришь, ночами сидел, заучивал, а все не получалось. И вот что удумал. Поначалу стал в аквариуме спать. Первое время, конечно, захлебывался, потом приноровился. Смотрю -- пошло дело. Беседовать начал с рыбами, сперва помаленьку, после шибче. Главное -- рта не раскрывать. Все из живота, вроде как чревовещание.

Господин Пафнутти помолчал некоторое время. То ли он вспоминал успешно преодоленные трудности, то ли демонстрировал рыбью речь -- девочки не поняли. Алена в паузе успела представить себя и Лизу, крошечных, с мизинец, на дне аквариума. Сестра ее спит, свернувшись калачиком, в большой розовой раковине -- впитывает трудный рыбий язык. Сама же Аленка в этой грезе наяву, нацепив на себя с десяток многоцветных, переливчатых, нежно изгибающихся плавников, всплывала неспешно наверх за крошками вместе со стайкой меченосцев...

-- По-мышиному-то я давно болтал, -- продолжил Федя. -- Домовые с мышами частенько, как это по-модному у вас говорят, тусуются. Змеиный похож на него малость. Освоил. С волками жил -- по-волчьи выл... С пчелами --чистый цирк. Они ведь жестами говорят, танцами. -- Забывшись, он чуть взлетел над креслом, заплескал руками, смешно покачивая головой влево-вправо.

Пиччиколо дернул увлекшегося папу за полу пиджака. Тот плюхнулся на сиденье, озираясь вокруг, утирая кепкой мгновенно вспотевшее лицо.

-- Ох, я безголовый! Надо же, незадача. Видел кто аль нет? Печенюшкин? Чего молчишь? Нешто рассекретились?

-- Спи спокойно, незабвенный папа, -- улыбнулся Пафнутти-младший. --Вовремя я вмешался. Только кепочку твою над спинкой люди и видели. Росту в нас, по счастью, не так уж много.

Домовой еще долго сокрушался. Он разглаживал на колене влажную кепку, обмахивал красным носовым платком, чтоб скорее просохла, потом, немного успокоившись, натянул ее до самого носа и в самом деле уснул.

Дальше полет протекал без приключений. Аленка уснула еще раньше Феди. Лиза глядела на нее, уютно посапывавшую, и не заметила, как задремала сама. Из всей семьи Пафнутти бодрствовал лишь Печенюшкин. Сейчас, когда никто не глядел на мальчика, лицо его было напряженным и задумчивым.

В аэропорту Рио друзей поджидал досадный сюрприз. Их самих, кота и чемоданы таможенники пропустили легко, без малейшей волокиты. Но сумка с четырьмя картофелинами вызвала шок у бдительных стражей. Оказалось, что овощи и фрукты провозить в страну нельзя. Не помогали и документы с печатями.

-- Большая опасность, синьоры и синьорины! -- уверял худой контролер с длинными, печально повисшими усами. -- Миллионы, миллиарды микробов! Не дай Господь завезти заразу с другого материка. Может быть эпидемия. Вы не представляете, сколько болезней порой несет в себе картофель. Если посмотреть на срезе...

Он выдвинул ящик стола, доставая складной нож, надавил на кнопку, и щелкнуло, освободившись, узкое хищное лезвие.

-- Черт меня побери! -- завопил вдруг по-итальянски Пиччиколо, размахивая кулаками. -- Тридцать три раза и еще восемнадцать раз подряд, черт побери! В этой дурацкой стране плюют на права и свободы человека! Пинают их ногами! Втаптывают в грязь!..

Он надвигался на чиновника, оглушая скороговоркой и бешено жестикулируя. Тот, совершенно обалдевший, медленно отступал.

-- Что же это такое?! -- не умолкал Печенюшкин. -- Я с моим обожаемым папочкой и драгоценными сестричками везу свою собственную картошку через двадцать семь стран и пять континентов! На островах Зеленого Мыса мы честно заплатили за нее! Восемь итальянских лир, мексиканский доллар и три куска советского мыла стоил нам этот отборный картофель!..

Не только сестры, но и сам папа Пафнутти глядели на взбесившегося Пиччиколо, выпучив глаза. Таможенник все пятился и наконец уперся в стол. Нож из его руки упал в выдвинутый ящик, складываясь на лету, и ящик сам собой закрылся. Усач, опасливо следивший за удивительным мальчуганом, ничего этого, понятно, не заметил.

-- Частная собственность священна! -- орал мальчишка. -- Так пусть же пропадет она, но не достанется этим недостойным карабинерам! Не нам, так никому!