Тайны ордена - Артем Каменистый

Беда даже не в этом, а в том, что это взрывчатое вещество очень чуткое. В широких массах даже бытует мнение, что если капнуть им себе под ноги, можешь остаться без ступней. На деле даже бутылка, брошенная на пол, может разбиться без смертоносных последствий. Но я бы не советовал этого делать – не самая безопасная лотерея. Одному повезет, а другого может разнести на молекулы.

Загрязненный примесями нитроглицерин куда капризнее. Он требует к себе максимально нежного отношения, а по-хорошему с таким лучше вообще не связываться. Но увы, с моими нынешними возможностями нелегко соблюдать чистоту производства. Это другие попаданцы легко и непринужденно делали все, начиная от тротиловых зарядов и заканчивая ядерными. Что? Какая чистота производства? Вы вообще о чем? Да мы на коленке протонный бластер соберем, если галактика прикажет.

Я пытаюсь на них равняться, но пока что заметно отстаю.

Что делать потенциальному завоевателю мира, если у него имеется мощное оружие, но он не может его применять ввиду того, что опасно оно прежде всего для него? Выбор невелик: или отказаться, или как-нибудь приспособить его под свои нужды. Я выбрал последний вариант.

Динамит – механическая смесь нехитрым образом подготовленного нитроглицерина с инертным наполнителем. Такая взрывчатка куда менее мощная, зато несопоставимо более безопасная. Изобретение ее Нобелем в свое время вызвало революцию в горном деле, и не только в нем.

Нобель использовал в качестве наполнителя диатомит – кремнистую горную породу. Она даже без измельчения обладает высокой пористостью, пропитывать ее маслянистым взрывчатым веществом – сплошное удовольствие. Никогда ее здесь не встречал, но с заменой проблем нет. Даже самая обычная древесная мука сойдет.

На бумаге легко, а на деле ушли месяцы, чтобы получить приемлемый результат. Полученные смеси все как одна весело горели, но взрывались не все. Или взрывались не тогда, когда надо. Или получались нестойкими физически, со временем начиная сочиться в высшей степени опасной жидкостью.

И вот сейчас полученный результат оказался не таким уж приемлемым. Мы слишком поторопились объявлять победу над очередной великой задачей. Смесь получилась такой же нестойкой, и, выждав немного, нитроглицерин начал просачиваться через плотную бумажную оболочку. Что там за ней сейчас – толком неизвестно, и добираться до сердцевины страшновато. Одно неаккуратное движение – и…

Да эта гадость способна взорваться от одного лишь трения.

На борту у нас было приблизительно четыреста земных килограммов. Около ста мы уже передали ворам, распределив их в пяти зарядах, – они предназначались для подрыва галер Братства Ножей, взрыватели там уже активированы и должны начать срабатывать примерно через пару-другую суток. Но осталось все равно столько, что даже при частичном подрыве всей этой массы нас за секунду унесет в облака вместе с мельчайшей трухой, оставшейся от корабля.

Как много разных мыслей приходит в голову, когда смотришь на маленькое маслянистое пятнышко, что проступило на бумажной оболочке динамитной шашки…

Нюх, как и я, долго молчал, затем очень осторожно предложил:

– Будем тикать?

– Великолепная идея…

– Ну так давайте, чего стоим?!

– Не получится…

– Это почему? Люк рядом, а там палуба – и по сходням на причал.

– Ага. А за причалом следят ребята Черной Руки.

– И что нам до них?

– Неверный вопрос.

– А какой же тогда верный?

– Что им до нас. Они ведь ждут, что мы вот-вот объявим о готовности. Уже и повозка готова, и народ собран. Осталось погрузиться – и в путь. Наверх. К цитадели.

– С грузом никак. Взорвется он. Там трясти телегу будет, такое точно терпеть не станет.

– Если выберемся без груза, они начнут задавать нехорошие вопросы. Мы ведь с уверенным видом пообещали взорвать склад снарядов наверху и две главные башни в гавани. Если не сделаем этого, они могут обидеться до того, что выдадут нас.

– А так взорвутся с нами вместе. Надо им объяснить, что выбор невелик.

– Если объясним, тем более выдадут. Как ни крути, а они те же южане, мы для них враги в роли временных союзников. А зачем им союзники, которые не держат слова? Я и так опасаюсь, что в конце постараются нас прикончить, а уж если не сделаем то, что обещано… Слушай, Нюх, а ведь бочки на галеры уже погрузили. Там тоже заряды тряслись по дороге, и ничего не случилось. Да и сейчас трение может быть, качка в гавани хоть и небольшая, но есть. Тот, который под канцелярией, тоже в порядке.

– Ну, тому точно ничего не будет. Он под землей, там хорошо, прохладно, и нет никакой тряски. Я вообще думаю, что от жары все. Надо поменьше пропитки, тогда может надежно получиться. Мало времени было, по-хорошему такое дело надо дней сорок пять в парилке испытывать, как обычно делали. Духота даже на палубе, а уж здесь семь потов уже сошло, настоящее пекло.

– Не суть важно отчего. Давай так: эту связку аккуратно выноси наверх и там утопи. Только не вздумай за борт бросать: спустись к воде, осторожно положи. И не споткнись по дороге. И не чихай. И…

– Да не буду! Ничего не буду! Сэр страж, мысль одобряю, да только беда даже так случиться может. В воду-то я положу заряд аккуратно, а что будет, когда он о дно ударится? Тут под нами твердо, я позавчера нырял за мидиями, ила не видел вообще, сплошной камень.

Взрыв связки из четырех шашек под бортом парусника – последнее, что я хотел бы видеть, потому планы подкорректировал:

– Тогда просто отнеси в сторонку и припрячь под причалом, там найдется куда положить.

– Ну да, прям так и сделаю. Ну вы чего вообще?

– Что не так?

– А то, что ворье за нами следит, обязательно поинтересуется: чего мы несем, куда, зачем. И уж своего не упустит, если увидит, что мы чего-то припрятываем.

– Блин! Ну что за место такое, что нельзя избавиться от куска динамита?!

– Тише вы! Тише! С нашего краю положу, рядом будет, но взрывом сильно не достанет, если что. Со стороны порта не видно толком, сделаю вид, что прогуляться вышел, посидеть на краешке. Тем более что как раз смеркаться начинает, труднее разглядеть. Ну или Тука пошлем плавать, пусть на дно положит аккуратно. Он горбатый, его не так жалко будет.

– Нет уж, лучше на причал.

– А остальные проверять будем? Вдруг не заметили где?

– Времени уже нет, а заряды собраны. Да и проверить можно только снаружи. А если нитроглицерин еще не просочился? Ничего ведь тогда не поймем.

– И правда, оболочка толстая, да и воском ее мазали при намотке, может вообще не просочиться. Это получается, с виду все замечательно, а на деле даже кашлять здесь нельзя. Сэр страж, а правда говорят, что вы таким вот динамитом когда-то давно целую оту в небеса отправили?

– Правда.

– И там что, тоже такой дрянной был? С пятнами?

– Там получше был, китайский.

– Это с чем же его смешивали, раз он таким качественным получился?

– С китайцами, блин! Давай уже, заканчиваем. Были бы здесь эти китайцы, а не такой балбес, как ты, не помирали бы сейчас от страха.

– А я думал, что стражи вообще не боятся!

Стражи тоже боятся. Еще как боятся. Но я не просто страж, я страж русского происхождения. А это обязывает в том числе надеяться на знаменитое русское «авось». Короткое и емкое слово, аналогов которого в других языках не существует. Разве что можно подобрать близкие по смыслу, но не везде, да и не то это совсем, всегда будут какие-то отличия.

Впрочем, чтобы эти самые отличия заметить, надо жизнь прожить на территории, где никому не надо разъяснять значения этого слова.

Авось и пронесет…

– Чего это вы такие беспокойные? – с подозрением поинтересовался Оги, внимательно изучив мою физиономию.

Рассказывать, что причиной моего волнения является соседство с кучей бракованного динамита, я, разумеется, не стал:

– Да чем дальше думаю, тем более опасным кажется это дело.

– Согласен, непросто будет такое провернуть. Но не сомневайтесь, что у нас все получится, если сможем сработать без шума. Вы хорошо описали место, где хранится нужная вам вещь, легко зайдем, легко выйдем, спустимся так же, как и поднимались.

Ага, мне бы его уверенность. Место описано исключительно на основании слов Чедара Наруса. А с этим человеком далеко не все так просто, чтобы всецело ему доверять. Да, он каким-то образом временами может видеть гавань Шрадра, признаю, это мы проверяли неоднократно. Но что касается внутренних частей крепости, – сравнить его рассказы с фактическим положением дел не было возможности.

Не исключено, что он все же талантливый псих и пытается затащить нас в цитадель исключительно по той причине, что его внутренний голос настаивает на массовом человеческом жертвоприношении исключительно в этом месте.