Леди Ариэлла Уоторби - Елена Звездная

— Лорд оттон Грэйд, — выдохнула испуганно я.

— Леди Уоторби, я попросил бы вас проследовать в каюту. — Голос герцога был хриплым, срывающимся. — Джереми!

Адъютант, судя по нашивкам на мундире, незамедлительно подошел к нам, учтиво поклонился, выпрямившись, указал рукой направление и выжидательно посмотрел на меня. Я же, потрясенно глядела на лорда Грэйда, которому полет дался с явным трудом, потому как в данный момент герцог продолжал хрипло дышать и обессилил настолько, что не мог подняться.

— Лорд оттон Грэйд, на корабле имеется лекарь? — встревоженно спросила я.

Знала бы, что в ответ услышу! Потому как герцог вдруг вскочил и заорал на меня:

— Да ступайте же в каюту вы, растрепанное чудовище с монастырским воспитанием и максималистским отношением к себе и окружающим!

Я опешила, в смятении глядя на герцога, чей лоб был влажен от пота, а тело дрожало от перенапряжения. Но все же!

— Ваша светлость, — начала возмущенно, — я попросила бы вас не повышать голос при разговоре с леди. Я вполне могла бы подняться самостоятельно, о чем недвусмысленно сообщила вашей светлости и… и если вы не услышали, это исключительно ваше упущение… и…

— Во имя всех богов, леди! — взревел герцог. — Я слышал каждое ваше слово. Каждое проклятое богами слово! Но вы никак не желаете уяснить главного — вы практически моя жена, Ариэлла. И мне совершенно наплевать на ваше желание или нежелание следовать брачным обязательствам. Будет так, как я решу, а решение я уже принял! Ступайте в каюту, леди Уоторби, и учитесь беспрекословному подчинению, иного вам не дано самим небом!

Меня словно водой ледяной окатили. Спина стала прямая до боли, подбородок гордо вскинулся, взгляд… взгляд я не могла бы оторвать от палубы даже при всем желании — мне было бесконечно стыдно, однако:

— Не обвиняйте небо в собственных грехах, лорд оттон Грэйд. Небеса, в отличие от вас, ограничений не накладывают.

Едва заметный реверанс адъютанту выразил мое согласие следовать за ним. Джереми, к сожалению, имя его рода мне было неизвестно, проявил верх тактичности и сопроводил меня молча до трапа, помог подняться, придерживая под локоть, затем, едва мы оказались на верхней палубе, довел до каюты адмирала, вновь поклонился и оставил одну.

Медленно, очень медленно, я открыла дверь, несмело вошла и остановилась у порога. Здесь имелось одно большое широкое окно, через которое виднелось море, небольшая терраса и практически вся палуба «Ревущего». Какая ирония — менее всего желая видеть герцога, я сейчас имела честь наблюдать именно его, поднимающегося на капитанский мостик. А в белоснежных парусах, словно запутавшийся ветер, набирали силу духи. Три духа ветра. Два темных, похожих на подвижную каплю, и висящий призраком Янир, с громадной высоты взирающий словно на меня. Несмело махнула рукой, дух отвесил церемонный поклон, я невольно улыбнулась и присела в реверансе. А после, не желая отрывать духа от работы, продолжила осмотр каюты — стол из белого дерева у окна, шкаф во всю стену, в котором через стеклянные дверки виднелись книги, свечи, разовые магические светильники, документы, стопки писчей бумаги, какие-то чертежи и инструменты для черчения, одежда, сложенная стопками. Мужская одежда. Взгляд на широкую двуспальную кровать… ощущаю, как мгновенно взмокли ладони, а по спине прошелся озноб. Здесь была всего одна кровать. Широкая, двуспальная кровать. И более никаких спальных мест! Вешалка у двери, стул в единственном экземпляре… Единственной, казавшейся несколько неуместной вещью оказалась деревянная ширма. Абсолютно новая, сверкающая свежеструганным деревом, сложенная и стоящая в углу.

— О Пресвятой, это не может быть правдой, — выдохнула я, не в силах сдержаться.

Неожиданно в двери постучали.

Отойдя на шаг, я едва слышно сказала:

— Войдите.

Все тот же Джереми открыл дверь, поклонился, затем внес… два моих чемодана и один, черный из дорогой кожи, который не мог принадлежать мне. И все три предмета багажа адъютант донес до шкафа, после чего открыл чемодан герцога, торопливо и с заметной сноровкой расставил все по шести свободным полкам. Замер. И торопливо разместил все вещи на двух, оставив четыре совершенно свободными. Затем, боясь даже взглянуть на меня, поклонился, торопливо произнес «Приятного отдыха, леди Уоторби» и покинул каюту.

Мне хотелось умереть. Упасть на постель и зарыдать. Хотелось покинуть каюту и броситься в море… Хотелось… Но я молча подошла к чемоданам, достала расческу и, остановившись у окна, начала медленно приводить растрепанные Локаром волосы в порядок.

А там, в парусах, ритмично, словно подчиняясь бою неведомого барабана, двигались, будто по контуру знака бесконечности, два духа ветра. И корабль помчался по волнам, направляясь в закат — Южная армада покидала залив.

Лично мне время отплытия казалось несколько странным, учитывая скорое наступление ночи, но едва сумерки сгустились, все корабли как один подернулись светящейся зеленой дымкой. «Призрачный флот» — именно так прозвали корабли империи в летописях завоеванных королевств… теперь я поняла почему. Представляю, что думали жители портовых городов, едва в морской дымке возникали окутанные зеленым светом корабли… Наверное, издали они казались прекрасными… издали.

Дверь открылась, вырывая из сонма странных мыслей и образов…

— Вы все это время стояли у окна? — прозвучал несколько недоуменный вопрос.

Вздрогнув, перевела взгляд на волосы, которые не просто блестели, они едва не искрились. Молча опустила расческу, невольно опустились и руки.

— Вы даже свечей не зажгли, — продолжил оттон Грэйд. — Прискорбно.

Шум закрываемой двери, проворот ключа, по-мужски твердые шаги к шкафу — и вскоре в каюте ярко сверкал магический светильник, заливая все мягким мертвым светом. Затем захлопнулись ставни, отрезая нас от всего корабля, и герцог вновь заговорил:

— Удобства.

Невольно оглянулась на него, увидела неприметную дверь близ шкафа, на которую лорд не просто указал — прошел, открыл и продолжил:

— Воду беречь. Естественно, душевая имеется лишь в моей каюте, но запасы пресной воды на корабле все же ограничены, прошу это учитывать. — Дверь вновь была закрыта. — Вещи разложите самостоятельно, уверен, монастырское воспитание способствует выработке полезных умений. Ужин через пятнадцать минут, на этом все.

Расческа выпала из ослабевших пальцев и с глухим звуком оказалась на полу.

— Что-то не так? — поинтересовался лорд, расстегивая мундир.

Набрав побольше воздуха, я решительно сказала: